Павел Лихачев - Эскадренные миноносцы типа "Новик" в ВМФ СССР
За Диксоном ледовая обстановка стала быстро ухудшаться. Это потребовало включения в караван второго линейного ледокола. После прихода ледокола "Ленин", пошедшего головным, в кильватер за ним следовали: "Литке", далее, на расстоянии примерно 3 миль, "Лок-Батан", "Сталин", "Анадырь", "Войков" и замыкающий караван танкер "Майкоп". Льды становились настолько сплоченными, что у пролива Вилькицкого движение почти остановилось. В ход пошли подрывные заряды. Временами караваи полностью останавливался и дрейфовал вместе со льдами. Путь через море Лаптевых и Восточно-Сибирское море продолжался две недели. Вот когда пришло время для ледовых "шуб" и стальных винтов! И они вполне оправдали себя – проведенное уже на Тихом океане докование кораблей не обнаружило существенных повреждений корпусов.
В проливе Лонга караван дополнительно усилил легендарный ледокол "Красин". Движение заметно ускорилось, и 20 сентября караван прошел кромку сплошного льда. Пройдя 22-го траверз мыса Дежнева, "новики" стали первыми военными кораблями, прошедшими Северный Морской путь за одну навигацию.
В ходе стоянки в бухте Провидения (24-29 сентября 1936 г.) эсминцы вооружили, на них приняли боекомплект и топливо с кораблей сопровождения, и дальше они уже следовали отдельно от судов сопровождения. 17 октября "Сталин" и "Войков" вошли в бухту Золотой Рог и были включены в состав отдельного дивизиона сторожевых кораблей Тихоокеанского флота.
ЭОН-3 расформировали 23 октября 1936 г. Отличная организация экспедиции обеспечила почти полное отсутствие в ходе её каких-либо чрезвычайных происшествий.
1* Автора цитаты, приведенной в подготовленной на "Карле Либкнехте" "Истории службы корабля" при работе над этой книгой установить не удалось.
НА ЧЕРНОМ МОРЕ
После окончания гражданской войны Черноморский флот находился в гораздо более худшем состоянии по сравнению с Балтийским. Он практически не существовал. Те корабли, которые не погибли в первую мировую и гражданскую войны, не оказались потоплены и разграблены вчерашними "друзьями" и врагами России, были уведены в составе последнего соединения Императорского русского флота – Бизертской эскадры.
За исключением нескольких легких кораблей, с огромными усилиями введенных в строй на Николаевском судостроительном заводе в 1920 году, на Черном море остался только подорвавшийся на мине в 1920
году эсминец "Быстрый". Не имея возможности его увести, уходящие врангелевцы затопили корабль в Севастополе. Кроме того, в Николаеве оставались недостроенные "новики": "Занте", "Корфу" и "Левкас".
Именно "Занте" и "Корфу" стали первыми кораблями, прошедшими восстановительный ремонт на Севастопольском судостроительном заводе. В 1921 году "Занте" был поднят и приведен на завод. Согласно табелю комплектации дивизиона эскадренных миноносцев, к которому был причислен корабль, на 18 мая 1921 года на нем числился следующий "экипаж": 1. Татаринов Георгий (2-й механик, в службе с 1914 г.), 2. Будниченко Николай (машинист, в службе с 1915 г.), 3. Поркин Алексей (машинист, в службе с 1913 г.), 4. Мирошников Нифонт (машинист, в службе с 1915 г.), 5.Пресняков Тимофей (кочегар, в службе с 1916 г.), 6. Гриценко Дмитрий (артиллерист, в службе с 1903 г.).
"Незаможный" в Севастополе. Начало 1920-х гг.
Никакого "штатного командного состава" на корабле табелем предусмотрено не было. Но уже через месяц личный состав кораблей, по всей видимости быстро увеличивался. Уже в июне 1921 года с "Занте" в караул "при базе" выделялось по четверо военнослужащих через каждые 4-5 дней.
По причине отсутствия каких-либо ресурсов в возрождающемся государстве восстановительные работы затягивались на годы. Не было ничего. Листая архивные дела тех лет, автору приходилось видеть документы, написанные и отпечатанные на чистой обратной стороне "половинок" и даже "четвертинок", документов штаба Черноморского флота 1908-1916 годов. С одной стороны листа – "…Распоряжением РВС республики" и "… покорнейше доношу Вашему Высокоблагородию…" – с другой. Тогда дни "сегодняшний" и "вчерашний" переплетались причудливо и фантастически. И вот из правления Севастопольского порта выходит приказ "о распорядке дня по соединению" от 28 апреля 1921 года в связи с празднованием I Мая и Пасхи. (43) Хотелось бы отметить пункт приказа командующего эскадры от 16 марта 1921 года: "Командирам вверенной мне эскадры разрешаю для чистки котлов на судах брать мальчиков, включив их на хлебный паек при судах. Начальник эскадры Чириков, комиссар Лукашевич". (43)
Имея возможность сохранить для Советской страны хоть полсотни беспризорных детей, дать им кусок хлеба и шанс обрести новую судьбу в замен безнадежно утерянной, моряки использовали эти свои скромные возможности.
Но новое время всё отчетливей проявляло и совсем другую свою сторону: вот что говорилось в рапорте начальнику дивизиона эсминцев: "Довожу до вашего сведения, что военмор машинист миноносца "Занте" Самойлов Николай на воскресник 23 октября 1921 года не пошёл, мотивируя это тем, что он освобожден по болезни. Когда я посмотрел в книге больных, в приемном покое, то такового не оказалось, и я приказал боцману базы т. Запольскому, чтоб он сказал ему прийти на работу. Боцману Самойлов сказал, что он здесь не зачислен и продукты не получает. Я отправился в канцелярию, и оказалось, что он числится в дивизионе эскадренных миноносцев с 11 октября. В результате он не исполнил моего приказания выйти на работу, ушел из дивизиона невзирая на то, что воскресник был массовый, где он должен работать. 23 октября 1921 г." (43)
На рапорт командира была наложена резолюция: "Десять суток ареста и списать в экипаж с аттестацией". Напомним, что "проступком" военмора явился отказ участвовать в "добровольном" воскреснике.
12 июня 1923 г. "Занте" получил новое имя "Незаможный' (незаможными звались безземельные крестьяне-батраки на юге России).
Восстановительный ремонт кораблей шел тяжело. Ну как держать машины в порядке, не имея мыла, соды и даже ветоши – возмущался в 1925 году командир эскадренного миноносца "Незаможник" Ковтунович: "…Нужно или прекратить ремонт или изыскать средства для добычи ветоши… команде выданы как ветошь несколько штук пришедших в негодность сигнальных флагов…".(56)
Не обходилось и без недоразумений: 11 января 1925 года начальник дивизиона эсминцев делает запрос председателю комитета по снабжению по поводу "доставленных на тральщике № 24 4-х 130-мм орудий, назначение коих командиру корабля не известно". Только через неделю, 18 января последовало разъяснение, что орудия сгружены временно и предназначены для установки на тральщиках №№ 22 и 23.
В это же время инженер-механик сообщал, что "из-за грязи и крайней тесноты обследование второго дна и составление дефектной ведомости идет крайне медленно, а судоремонтный завод известил, что имеет комплект топочного кирпича только для двух котлов и ремонт последующих начнет лишь по получении заводом новых партий кирпича.
Готовноссть эсминца "Незаможный" на I февраля 1925 года была следующей: корпусные работы 85 %, механизмы 94,5 %, котлы 93,5 %, по трюмной части 92,5 %, по артиллерии 34 %, электротехнике 63 %, минной части 63 %, радиотелефонии 35 %, по снабжению 63 %.
На корабле шло оборудование помещений, обшивание трубопроводов, установка приборов ПУАО и телефонов. Эсминец стоял у заводской стенки на отоплении с берега. На его борт из Ленинграда доставили 4 прицела Герцико и 4 оптических трубы для минных аппаратов.
Параллельно производилась масса мелких доработок по освещению, вентиляции, сигнальным огням, телефонным аппаратам и электрическим сетям. Первоначально установленные телефоны Грегама заменили на телефоны системы Гейслера, а неисправный механический тросовый машинный телеграф был заменен электрическим.
Многие из этих доработок повторяли сделанные ранее при восстановлении на Балтийском море эскадренного миноносца "Урицкий" Необходимым было признано установить световой вызов на палубных телефонах, желательным признавалось восстановление ранее существовавшего подводного телеграфа. (56) Эти работы, в свою очередь, становились обязательными для работ по восстановлению эсминцев "Левкас" и "Быстрый", которые с 5 февраля 1925 г получили новые имена "Шаумян" и "Фрунзе".
Заводские пробы были проведены на "Петровском" (до 5 февраля 1925 г "Корфу") 10-11 марта 1925 г. На пробеге Николаев-Одесса-Николаев обороты машин довели до 430 (23 узла). В целом работа механизмов была признана вполне удовлетворительной. По возращении "Петровский" встал в док для осмотра. На нем заменили 3 листа подводной обшивки и 9176 заклепок.
Было особо отмечено, что, "несмотря на тщательную очистку и окраску корпуса, командир корабля должен знать о необходимости, в будущем, ведения профилактических работ по подводной части корпуса" (56). Отметили разницу в сохранности корпусов в сравнении с "Фрунзе" и "Шаумяном". Причиной лучшего состояния последних стало лучшее качество работы на "другом судостроительном заводе". На "Петровском" началось установление нако- пец-то прибывших из Ленинграда артиллерийских орудий. Был определен боекомплект на предстоящую кампанию: 520 фугасных. 40 ныряющих и 80 практических снарядов.
