В. Арутюнов - Нефть XXI. Мифы и реальность альтернативной энергетики
Для сохранения существующего видового разнообразия биосферы, что является одним из условий ее долговременной устойчивости, необходимо наличие обширных по площади природных экосистем, абсолютно не затронутых хозяйственной деятельностью человека.
Как показывают оценки, многие дикие виды могут выжить только при условии изъятия из хозяйственной деятельности не менее 30 % обитаемой поверхности суши (Горшков, 1995). Для сохранения биосферы – окружающей среды и регулирующей ее биоты – необходимо поддерживать ниже соответствующего порогового уровня совокупную активность цивилизации в целом, то есть всех видов ее активности. По оценкам (Горшков, 1995), для сохранения стабильности существующей биосферы цивилизация не должна потреблять свыше 1 % чистой первичной продукции глобальной биоты. Современное же прямое потребление цивилизацией биосферной продукции суши уже на порядок выше допустимого порогового значения. А доля освоенной и преобразованной цивилизацией части суши превышает 60 % и продолжает быстро увеличиваться.
В условиях, когда в мире происходит неуклонное снижение производства продуктов питания на душу населения, какое-либо снижение этих показателей вряд ли может стать реальностью. Особенно с учетом того, что уже от 500 млн до 1 млрд жителей Земли хронически голодают, и еще около 1 млрд человек постоянно потребляет меньше пищи, чем требуется для нормальной жизнедеятельности. Продолжающийся рост населения и уменьшение площади обрабатываемых земель вследствие эрозии почв, засоления, опустынивания, урбанизации (Арутюнов, Стрекова, 2006) оставляют мало надежд на сохранение достаточно обширных естественных экосистем.
Поэтому неудивительно, что в своем подходе к экологическим проблемам население Земли разделилось на два противоположных и неравных по численности лагеря. В то время как стремящееся сохранить уже достигнутый высокий уровень своего благосостояния население промышленно развитых стран, составляющих так называемый «золотой миллиард», в подавляющем большинстве склонно считать сохранение «экологического комфорта» на своей территории наиболее приоритетной задачей, остальная, то есть преобладающая часть населения мира, гораздо более озабочена повышением своего жизненного уровня. Явный перелом в отношении к глобальным экологическим проблемам продемонстрировал Всемирный саммит ООН по устойчивому развитию 2002 г. в Йоханнесбурге. На нем под давлением бедных и развивающихся стран впервые было однозначно заявлено, что борьба с нищетой и голодом является более важной задачей для мирового сообщества, чем проблема роста концентрации парниковых газов в атмосфере и возможного в связи с этим будущего изменения климата. Решения саммита обязали лидеров государств мира принять безотлагательные меры для того, чтобы к 2015 (!) году обеспечить миллиарды бедняков безопасной питьевой водой, которой на планете с каждым годом становится все меньше, санитарным обслуживанием, наполовину сократить численность бедного населения, улучшить к 2020 году системы здравоохранения в развивающихся странах и приблизить их к приемлемому уровню по сравнению с системами в других странах. Уже ясно, что эти решения не только не будут реально выполнены к указанным срокам, но в обозримом будущем, скорее всего, проблемы только обострятся. Но приоритеты подавляющей части мирового сообщества очевидны, и это отнюдь не «зеленая энергетика» и парниковые газы.
Провал политики развитых стран навязать остальному миру идеологию «экологических приоритетов» был предопределен тем, что конфликт человека с Природой отнюдь не является следствием нашей «экологической нечистоплотности», а носит принципиальный характер. Его суть в нарушении цивилизацией биосферного равновесия (Арутюнов, Стрекова, 2006), и с этой точки зрения и пасторально-патриархальное сельское хозяйство, и мечта «зеленых» – «возобновляемая» энергетика несут ничуть не меньшую угрозу, чем громко проклинаемая индустриализация. Уже первобытные охотники и неолитические земледельцы обладали достаточной «индустриальной» мощью, чтобы разрушать природные экосистемы и коренным образом преобразовывать ландшафт на огромных территориях. Именно они превратили в пустыню зеленые пастбища северной Африки, оголили холмы Греции, уничтожили тундровую фауну Сибири.
Как мы уже отметили, для сохранения биосферы – окружающей среды и регулирующей ее биоты – необходимо поддерживать ниже соответствующего порогового уровня совокупную активность цивилизации в целом, всех ее видов. Но готовы ли проповедники «зеленой идеологии» ради сохранения биосферного равновесия ограничить свои личные потребности уровнем идеально вписавшихся в окружающую среду эскимосов или амазонских аборигенов? И понимают ли они, что альтернативный вариант сохранения глобального равновесия при одновременном сохранении достигнутого в развитых странах уровня жизни потребует сокращения населения планеты до 500 млн человек, т. е. более чем в десять раз по сравнению с современным уровнем? Отдают ли они себе отчет в том, что сотрясающие нашу Цивилизацию политические катаклизмы являются прямым и гораздо более опасным следствием глобального развития, чем потенциальные климатические проблемы, и что без решения проблемы социального неравенства в масштабах всей планеты никакая «биосферная» стабилизация нереальна? А решение глобальных социальных проблем невозможно без многократного увеличения производства энергии (напомним, что душевой уровень энергопотребления в развитых и отсталых странах сейчас отличается почти в 100 раз).
Что касается пресловутой «экологической чистоты» альтернативных источников, например, солнечной энергетики, то, как и для сельского хозяйства, корректными расчетами показано, что по полной сумме экологически опасных выбросов в течение всего жизненного цикла солнечной панели, т. е. при изготовлении, эксплуатации и полной утилизации отслуживших компонентов, солнечная энергетика не менее опасна, чем тепловая. Поэтому когда благополучный западный обыватель, устанавливая на крыше своего дома солнечные панели, убежден, что он вносит этим личный вклад в «дело защиты окружающей среды и сохранения глобального климата», он глубоко ошибается. Да, возможно вблизи его местообитания среда станет немного чище. Но для планеты в целом гораздо предпочтительнее, чтобы он подключился к ближайшей угольной ТЭЦ.
Другим примером необоснованных экологических ожиданий и связанных с этим спекуляций может служить постоянный ажиотаж вокруг так называемой «водородной энергетики». При этом поклонники «экологически чистой водородной энергетики» часто забывают, что водород вообще не является первичным энергоресурсом, а лишь одним из возможных вторичных энергоносителей. Получение водорода электролизом воды при современном технологическом уровне этого процесса абсолютно нерентабельно и в промышленных масштабах практически не применяется. Промышленное производство водорода на 80 % осуществляется за счет конверсии природного газа, а остальные 20 % приходятся на долю конверсии угля, поскольку стоимость его получения из этих источников в разы ниже стоимости его получения с применением «чистых» технологий или «возобновляемых» источников. И тогда оказывается, что, например, при применении водорода на автотранспорте его полная энергетическая эффективность значительно ниже других источников энергии, например, дизтоплива, а полная эмиссия вредных веществ в атмосферу с учетом процессов его получения – значительно выше. То есть применение водорода может дать определенные выгоды с точки зрения локального снижения эмиссии вредных выбросов, например, в крупных городских агломерациях, но с точки зрения глобальной экологии представление об экологической чистоте этого источника при современных технологиях его получения – не более чем миф.
Контроль за любыми «экологически проблемными» выбросами требует значительных затрат и накладывает тяжелое бремя не только на производителя, но и, прежде всего, на потребителя. Например, власти Австралии с 1 июля 2012 года установили налог на выбросы углерода в размере примерно 25 долларов США за тонну, который будут платить примерно 500 предприятий, наиболее сильно загрязняющие атмосферу. Это приведет к повышению стоимости отпускаемой электроэнергии примерно на 1,5 цента/кВтч, а следовательно, соответствующим дополнительным затратам для потребителя. Типичная стоимость удаления основных вредных компонентов из дымовых газов электростанций (цент/кВтч):
CO2 (такса за выбросы) 1,5–3,0
SОx, 1,5–3,5
NOx, 0,5–2,0
Твердые частицы 0,5–2,8
Поэтому хотя их извлечение технически возможно, практически оно применяется лишь в редких случаях и далеко не в отношении всех компонент, чтобы стоимость поставляемой энергии не стала неподъемной для потребителя.
