Марина Могильнер - Изобретение империи: языки и практики
Барон Н. Указ. соч. С. 307.
756
Культурное строительство в Бурятской АССР. С. 120.
757
Елаев А.А. Указ. соч. С. 196.
758
Культурное строительство в Бурятской АССР. С. 120.
759
Там же.
760
История Бурятской АССР. С. 352.
761
Митупов Б.М., Санжиев Г.Л. Руководство бурятской партийной организацией культурной революцией в республике. Улан-Удэ, 1962. С. 17.
762
История Бурятской АССР. С. 352.
763
Культурное строительство в Бурятской АССР. С. 127–128.
764
Глебов С., Семенов А. От редакции: Политика, империя и национализм в раннесоветский период (предисловие к публикации) // Ab Imperio. 2002. № 2. C. 339.
765
Наиболее типично советский взгляд на историю пореволюционной эмиграции представлен в работе: Шкаренков Л.K. Агония белой эмиграции. М., 1981.
766
Как показывает название статьи Роберта Вильямса «Европейская политическая эмиграция: потерянный сюжет» (Ab Imperio. 2003. № 2), тема политической эмиграции была в некотором смысле «утеряна» историей, фокусировавшейся на «больших структурах»; «история снизу», в свою очередь, мало интересовалась политическими эмиграциями. В последнее время появились работы по истории политической эмиграции, инкорпорирующие новые методы исследований: L’Emigration Politique en Europe aux XIXe et XXe siècles (Actes du colloque organise per L’École française de Rome). Rome, 1991. Российской эмиграции посвящены немногие западные работы: Der Grosse Exodus. Die Russische Emigration und ihre Zentren, 1917 bis 1941 / Hg. Karl Schlögel. Munich, 1994; Williams R.C. Culture in Exile, Russian Émigrés In Germany, 1881–1941. Ithaca, 1972; GorboffM. La Russie fantôme: Immigration russe de 1920 a 1950. Lausanne, 1995; Johnston R.H. New Mecca, New Babylon: Paris and the Russian Exiles, 1920–1945. Queens, 1988; Первые работы по истории российской эмиграции были написаны современниками: Von Rimscha H. Der russische Bürgerkrieg und die russische Emigration, 1917–1921. Jena, 1924; Idem. Russland jenseits der Grenzen, 1921–1926: ein Beitrag zur Russischen Nachkriegsgeschichte. Jena, 1927; Ledré C. Les émigrés russes en France: ce qu’ils sont, ce qu’ils font, ce qu’ils pensent. Paris, 1930.
767
Немаловажно и то, что в России вводится в оборот прежде всего некое «православно-национальное» наследие эмиграции, что создает неверное представление о ее однородности.
768
См., в частности: Liebich A. From the Other Shore: Russian Social Democracy after 1921. Cambridge, Mass., 1997; Raeff M. Russia Abroad: Cultural History of Russian Emigration, 1919–1939. N.Y., Oxford, 1990; Burbank J. Intelligentsia and Revolution: Russian Views of Bolshevism, 1917–1922. N.Y., 1986; Pipes R. Struve: Liberal on the Right, 1905–1914. Cambridge, 1980; Rosenberg W.G. Liberals in the Russian Revolution: The Constitutional Democratic Party, 1917–1921. Princeton, NJ, 1974.
769
В этом отношении можно говорить о преемственности послереволюционной эмиграции по отношению к политической эмиграции до 1917 г., которая также выполняла функцию «лаборатории политической мысли». Ср.: Русская эмиграция до 1917 года – лаборатория либеральной и революционной мысли / Под ред. Б. Ананьича и Ю. Шеррер. СПб., 1997.
770
Об этой миссии эмиграции см. подробно: Raeff M. Op. cit.; Struve N. Soixante-dix ans d’émigration russe, 1919–1989. Paris, 1996; Ковалевский П. Зарубежная Россия; история и культурно-просветительная работа русского зарубежья за полвека, 1920–1970. Paris, 1971. Впервые на эту тему написал Б.Э. Нольде: Заграничная Россия // Последние известия. 1920.27 апреля. Нольде считал, что «небольшевистская Россия не имеет территории (как Бельгия во время Первой мировой). Мы существуем как Россия, потому что в условиях свободного европейского общежития мы сохранили свободу служить нашей Родине и нести в нашем сознании ее великую идею. Из России ушла не маленькая кучка людей, а весь цвет страны… Это уже не эмиграция русских, а эмиграция России… Мы должны беречь себя от того, что зовут „эмигрантской психологией“… Мы должны жить родной стихией, нести и углублять наше национальное сознание, радуясь тому, что мы – единственная часть России, которой дано свободно думать и свободно высказывать свои мысли. В чем наше дело?…В той новой России, которую мы готовим, годится не все, что мы несли с собой, когда наступал 1917 г…Мы должны суметь извлечь новые программы и новое понимание наших задач… из трезвой и спокойной оценки свершившегося. Нельзя ни на минуту забывать, что мы вернемся только тогда, когда выкуем в нашем сознании будущую Россию. Россия великого исхода должна быть не вчерашней, а завтрашней Россией…».
771
В то же время можно найти определенное влияние эмиграции на исследования истории России в англоязычном мире. Так, М.М. Карпович представлял «кадетский» взгляд, Ричард Пайпс транслировал консервативный подход П.Б. Струве, а Леопольд Хеймсон воспроизводил социал-демократические взгляды меньшевиков. Таким образом, в американской историографии России имплицитно учитывались различные идеологические подходы, присутствовавшие в среде российской эмиграции (за исключением ультраправой, монархической ее части). К этому можно добавить, что Г.В. Вернадский отчасти может считаться продолжателем евразийства, впрочем, мало прижившегося на американской почве.
772
О евразийстве в контексте правых движений в Германии см.: Luks L. Die Ideologie der Eurasier im zeitgeschichtlichen Zusammenhang // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1986. Bd. 34. S. 374–395.
773
См.: RiasanovskyN.V. Prince N.S. Trubetskoi’s “Europe And Mankind” // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1964. Bd. 13. S. 207–220; Idem. The Emergence of Eurasianism // California Slavic Studies. 1967. Vol. 4. P. 39–72; Idem. Asia Through Russian Eyes // Russia and Asia: Essays on Russian Influence Upon Asian Peoples / Ed. by Wayne S. Vuchinich. Stanford, 1972. P. 3–29. Взгляд на работы Трубецкого с точки зрения постколониальных исследований изложен: Moore D.C. Colonialism, Eurasianism, Orientalism: N.S. Trubetzkoy’s Russian Vision // Slavic and East European Journal. 1997. Vol. 41. № 2. P. 321–329; Review of N.S. Trubetzkoy: The Legacy of Gengiz Khan and Other Essays on Russia’s Identity / Ed. by Anatoly Liberman. Ann Arbor, 1991.
774
Разумеется, существует огромное количество текстов близких к классическим, в которых идентичность России связывается с азиатской составляющей. Об этом писали многие (начиная по меньшей мере с Карамзина). Но никогда идентификация с неевропейскими народами не была столь однозначной и полной.
775
Trubetzkoy N.S. Letters and Notes / Ed. by R. Jakobson. The Hague, 1975. P. 12–15.
776
См.: П.Н. Савицкий – родным //ГАРФ. Ф. Р-5783. Οπ. 1. Д. 328. Любопытно, что Савинков, как и евразийцы, отдавал себе отчет в той роли, которую сыграли «окраинные» национализмы в русской революции. Но в отличие от евразийцев Савинков предполагал возможность отделения окраин от России, тогда как основной пафос евразийства состоял в защите целостности имперского пространства.
777
Трубецкой Н.С. Русская проблема // На путях: Утверждение евразийцев. Берлин, 1922. Кн. II. С. 294–303.
778
Трубецкой Н.С. Предисловие // Уэллс Г. Россия во мгле. София, 1920. С. 3–16.
779
Можно отметить факт формирования делегации для участия в мирной конференции совещанием послов в Париже или тот факт, что председатель Русского национального комитета в Париже Карташев (близкий по взглядам к евразийцам историк церкви и политик) писал президенту Франции Пуанкаре, заявляя, что любые решения, касающиеся изменения территориального статуса Бессарабии, принятые без учета мнения «исторической России», не будут признаны будущим правительством России.
780
См., в частности, цитировавшиеся выше работы Рязановского, а также статью Марка Бэссина «„Классическое“ евразийство и геополитика российской идентичности» (Ab Imperio. 2003. № 2). Рязановский назвал книгу Трубецкого «выдающимся русским вкладом в дебаты о колониальной проблеме» (Riasanovsky N.V. N.S. Trubetskoy’s “Europe and Mankind”. P. 212).
781
См., в частности: SeriotP. Structure et Totalité: Les Origines Intellectuelles du Structuralisme en Europe Centrale et Orientale. Paris, 1999. Здесь и далее цит. по русскому переводу: Серио П. Структура и целостность: об интеллектуальных истоках структурализма в Центральной и Восточной Европе, 1920-1930-е гг. / Пер. Н.С. Автономовой. М., 2001. С. 98–102.
782
См., например, архивную публикацию: Семенов Ю.Ф. Окраинный вопрос // Ab Imperio. 2000. № 3–4. C. 209–221.
783
Трубецкой Н.С. Европа и человечество. София, 1920. Трубецкой утверждал, что вынашивал идеи, изложенные в этой книге, в течение десятилетия и не публиковал их, поскольку не считал, что они будут поняты и оценены. В письме к Роману Якобсону он писал, что теперь (в 1920–1921 гг.) он видит довольно признаков того, что что-то новое появилось в мыслях интеллигенции ( Trubetzkoy N.S. Letters and Notes / Ed. by R. Jakobson. The Hague, 1975. P. 12–15).
784
См.: Бердяев H.A., Букшпан Я.М., Степун Ф.А., Франк С.Л. Освальд Шпенглер и Закат Европы. М., 1922. Степун упоминает о том, что в Москве книжка Трубецкого была известна ( Степун Ф. Бывшее и несбывшееся / 2-е изд. СПб., 2000. С. 512–515).
785
Trubetzkoy N.S. Op. cit. P. 12–15.
786
Трубецкой Н.С. Вавилонская башня и смешение языков // Евразийский временник. Берлин, 1923. Кн. III. С. 107–124.
787
Трубецкой Н.С. Европа и человечество. Отчасти Трубецкой по-новому переопределил критику европеизации в контексте краха «нормальной» парламентской России после 1905 г., как ее видели либеральные деятели, пытавшиеся придать Российской империи «европейское» обличье и наделить ее колониями. С другой стороны, у Трубецкого отчетливо звучит неприятие «малых национализмов» Восточной и Центральной Европы, которые он мог наблюдать непосредственно и которые считал нелепым заимствованием европейских форм.
