Михаил Веллер - Социология энергоэволюционизма
21. Фетиш в качестве социальной святыни, святыни рукотворные – это уже забавнее.
Итак. Соткали тряпку, прибили к палке, – все? Нет: провели церемонию: сами построились, палку наклонили, пригласили священника, он по традиции и обряду брызнул, сказал слова, поделал пассы руками. Потом командир части согнул нижнюю конечность в серединном суставе, склонился и прикоснулся к тряпке ротовым отверстием, служащим обычно для приема пищи и издавания звуков. Все это означает, что тряпка на палке стала штукой жутко важной. Вот раз шаман и вождь, пардон, священник и командир, произвели такие звуки и движения, то теперь эта тряпка на палке перешла в иное социальное качество – она стала святыней. Полку преклонить колено и присягнуть знамени.
М-да – так вот. Понятно, когда люди умирают за родину, за семейный очаг, за веру и правду. Но почему за тряпку, которую сами сделали и над ней поколдовали?! Не проще ли дать полку новое знамя, и еще пять про запас, пусть умирают за дело, а не за произведения швейно-столярной промышленности!
Да нет. Они умирают не за тряпку. А за свое единство. За свою верность армейским ценностям. За святыню своей системы. За свою надличностную сущность.
Верность знамени означает: моя надличностная ценность – безусловно важнее моей личной жизни, тому верен и тем горжусь! Верность святыне – это предъявление своей надличностной ценности своим и врагам. Это знак единства. Гм. Условный знак, нельзя спорить. Но не более условный, чем все над-базовые ценности человеческой цивилизации, избыточной и условной по определению, если брать необходимость для существования.
Нам не нужна тряпка на палке. Нам нужна верность, единство, храбрость, дисциплина. Групповая сила. Знамя – это центральная чека, которую втыкают в ось полка, чтоб он не развалился. Поклонение единой для всех святыне структуризует массу в полк. Дерясь за знамя – дерутся за структуру своей группы, чтоб не развалиться в слабую толпу.
Чтобы в экстремальных условиях толпа была системой – необходима объективированная ценность, безусловная и высшая, в служении которой все будут равны, и служение которой будет ясно, просто, доступно и категорически обязательно.
Знамя – это игла жизни Кощея, которую он сам сделал.
Знамя – это надличностная ценность по отношению к любому бойцу. Это символ высшей истины, над-человеческого смысла.
22. Знамя есть атрибут групповой самоидентификации.
Знамя есть объективация воинского духа группы.
Знамя есть знак силы.
Знамя есть предметное проявление сущности войска.
Нет сил, как хочется закончить этот полет высокого штиля цитатой: «Знамя есть священная херугва, которая… которой…»
Священность знамени – это только предлог, повод, условность, закон, чтоб хранить и крепить единство войска. Драться с врагом все равно надо, бежать все равно не надо, и вот сбережение знамени – это как красная черта на шкале: дальше пойдет развал, взрыв, разрушение системы. Сбережение знамени – это индикаторная черта воинской группы: еще боевая система – или уже неуправляемая толпа.
23. Спаять группу в систему так, чтобы каждый ценой своей жизни спасал каждого – практически невозможно. Хотя, конечно, «сам погибай, а товарища выручай», но товарищ ничем не лучше меня, особенно если это незнакомый товарищ. Всех героями не сделаешь, хотя стремление есть. Однако связь каждого с каждым в трехтысячном полку – громоздкая и невозможная связь. Полк собран по взводам-ротам-батальонам-службам. Но – все три тысячи человек – в равной степени обязаны беречь знамя. Это как спутанный ком прутьев собрать в ровную метлу и перетянуть поверху проволокой. Вот знамя – это закрутка концов той проволоки.
…………………….Итоги под чертой.
Идеальная ценность – это реальная ценность более высокого уровня.
Когда человек умирает за идеальную ценность – он умирает за реальные ценности надличностного уровня, то есть системные ценности.
Смерть за родину в дальнем походе – это часть защиты родного очага, и только если все будут защищать всё, это возможно. Смерть за истину – это положить жизнь на то, чтобы твоя группа правильнее ориентировалась в жизни и тем самым успешнее выжила. Смерть за веру – это за то, чтоб твоя группа была системой, сильной в своем единстве взглядов и не растворенной в группе врага.
Формулировать эти комплексы чувств и цепи мыслей весьма сложно. Рыба не должна думать, как она плавает. Сидя на берегу, за нее думаем мы.
Люди в своих культурно-цивилизационных действиях руководствуются неосознанным социальным инстинктом в его многочисленных и разнообразных формах и проявлениях. Эти формы и проявления социального инстинкта мы и пытаемся осознать и сформулировать.
Символ – это максимально нагруженный знак. Потребность в символе – это потребность в закодировании огромного объема информации. Смысл символа – это перенос на него и концентрация на нем массы информации. Оперирование с символом – страшно упрощает, усиливает, рационализирует оперирование с предметным объектом конечных действий. Внушить личному составу священность знамени – в тысячи раз проще и доходчивее лекций о родине, дисбате и смысле жизни.
Смысл символа – в эмоциональной нагрузке, превышающей информационно-фактологическую настолько, что факт-информация лишь обозначена, а эмоция полностью доминирует. Символ взывает к чувству и действию напрямую – ясно и эффективно!
Стремление к символу отвечает потребности человека в максимальных ощущениях и максимальных действиях. Это его психофизическая сущность.
Стремление к символу отвечает потребности человека в структуризации социума. Это его социальная сущность.
…Внешне абсурдная борьба за тряпку на палке – это экстремальное проявление социального инстинкта в борьбе за социальный знак. Это условное (знаковое, символическое) оформление инстинкта межгрупповой борьбы.
Структурирование социума, повышение энергетичности социума, совершенствование координации социума, большее информационное наполнение социума, рост операционной мощности социума, – основные и объективные функции символа. То есть:
Символ есть естественный и закономерный элемент в эволюции социума, коррелирующий с ростом энергопреобразования социума.
Мы говорили о символе в основном как знаке групповой самоидентификации. «Умираю за символ группы» – это все равно что «умираю за группу – сильную, единую и неделимую, достойную и непобедимую, тем я горд и силен, а на вас всех плевал». Духовная накачка – это тоже фактор победы.…Герб, гимн и прочая торжественная символика – точно то же самое, вид сбоку.
К вопросу о самоусложнении социума
В любом обществе два процента людей психически неадекватных. Независимо от эпохи, социальных условий, материального развития и политического строя. Хоть тресни.
Психам всегда жилось не очень. И семью завести трудно, трудно самому прокормиться, не говоря уж потомство на ноги поставить. Вымирали психи.
И тем не менее – появлялись снова! Рождались от обычных нормальных родителей – дети с психическими отклонениями. Те же два процента!
А возьмем товарищей гомосексуалистов. Рождаются они, естественно, от нормально ориентированных родителей: от мамы и папы. А тянутся к своему полу! Потомства, естественно, не дают (если только не переступят через свои наклонности ради продления рода). Их сколько, врожденных? Около трех процентов. Ну, два – два с половиной. (Если потом оказывается больше – это милые друзья склонили, растлили и приохотили, Гомосексуализм благоприобретенный мы учитывать не будем, в местах заключения он вообще процветает, так это не от хорошей жизни.)
Гомосексуалисты природе явно не нужны. В размножение, в эволюцию, в передачу генов они не идут. С эволюционной точки зрения – это брак, отходы производства. А почему за миллион лет – еще не отбраковали?! Почему снова появляются, да в той же пропорции?..
А теперь поговорим о конформистах и нонконформистах. Большинство – оно всегда имеет общее мнение; одни и те же оценки, взгляды, ценности, шкалу стремлений. Без этого и существование социума невозможно. Большинство – оно идеологически организовано и ориентировано. А меньшинство – это со своим поперечным мнением и странными взглядами. Раздражают, мешают.
Существуют врожденные бунтари, врожденные политические оппозиционеры. Каков бы ни был политический уклад – они всегда будут против основ, им всегда будет не стрижено, а брито.
И наконец. Что бы ни делал человек самое лучшее. Как бы он ни отдавал людям себя без остатка. Был мудр и свят. – Все равно найдутся те, кто распнут святого. Найдутся недовольные и несогласные. Найдутся удивительные уроды, которые своим извращенным умом откопают несуществующие злые умыслы, искаженным взглядом отметят ошибки, и с истеричным упорством потребуют обличения и наказания.
Самая плохая книга найдет своего читателя. Самая хорошая книга найдет своего критика. Каждый плюгавец встретит свою поганочку.
