Евгений Елизаров - Великая гендерная эволюция: мужчина и женщина в европейской культуре
Враждуют боги с богами и герои с героями, и есть основание думать, что в этом отражается общий взгляд на вещи, сам менталитет времени. Собственно, тема «маленького человека» вообще появляется в европейской культуре только в XVIII веке. До этого жизнь социума, как в современном спорте, складывается из взаимоотношений относительно равных, из стремлений каждого возвыситься над другими в своей «весовой категории». Все то, что находится внизу под ногами или высоко над головой, редко замечается человеком.
В своем же разряде все куда как серьезней.
Каин убивает Авеля, Ромул – Рема.
Братья нашептывают отцу (иначе, откуда он узнает об этом?) о преступлении Хама и навлекают на того родительское проклятье: «Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем. И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим. Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих»[153].
Иаков идет на одно из самых страшных преступлений против древних законов и обманом лишает своего брата права первородства[154]. Можно понять и чувства обманутого: «И возненавидел Исав Иакова за благословение, которым благословил его отец его; и сказал Исав в сердце своем: приближаются дни плача по отце моем, и я убью Иакова, брата моего»[155].
Против родного брата, чтобы захватить власть в Альба Лонге, строит заговор Амулий: «Нумитору, старшему, отец завещал старинное царство рода Сильвиев. Но сила одержала верх над отцовской волей и над уважением к старшинству: оттеснив брата, воцарился Амулий»[156]. Даже воцарившись, он не обретает покоя, его пугает сын Нумитора, который, возмужав, может свергнуть его. Амулий зовет племянника на охоту и убивает там. Однако остается дочь, Рея Сильвия которая может родить сына, способного отомстить за отца… Словом, нужно сделать так, чтобы этого не случилось, и Амулий заставляет жрецов объявить ее жрицей богини Весты, обязанной давать бет целомудрия.
Если враждуют единоутробные братья, разумно предположить, что не сдерживаемая, напротив, часто инициируемая их матерями («…неужели мало тебе завладеть мужем моим, что ты домогаешься и мандрагоров сына моего?»[157]) вражда среди сводных достигает ничуть не меньшего накала.
Первенца царя Давида от Ахиноамы Израильтянки Амнона убивает его третий «сын Маахи, дочери Фалмая, царя Гессурского» Авессалом[158]. Братья Иосифа продают отцовского любимчика в рабство (причем сначала вообще замышляется убийство). И все потому, что один может получить больше чем другие («…неужели ты будешь царствовать над нами? неужели будешь владеть нами?»[159]). Впрочем, и того, кому самим законом определено наследовать большую часть (за перворожденным ребенком закрепляется право на двойную часть наследства, даже если он сын нелюбимой жены[160]), не всегда минует судьба изгоя. Такова судьба Измаила, рожденного служанкой Сары от Авраама.
Меж тем сводных братьев, претендующих на свою часть наследства, не так уж и мало. У царя Давида восемь жен и девятнадцать сыновей, не считая тех, кто рожден наложницами. У его сына Соломона семьсот жен и триста наложниц[161]. Разумеется, и после него должно было остаться много детей (в роду одного из которых появляется Пушкин), но Библия по имени называет всего нескольких. Один из них – сын и наследник Равоам, собственно, и разваливший царство. Многочисленно потомство других патриархов. Но это ничуть не останавливает братоубийц: Авимелех, сын Гедеона (Иероваала), от наложницы; после смерти своего отца захватил власть в Сихеме и умертвил 70 своих братьев: «И пришел он в дом отца своего в Офру и убил братьев своих, семьдесят сынов Иеровааловых, на одном камне»[162]. В живых остается только один, да и то только потому, что успевает скрыться.
Братоубийством пятнали себя не одни библейские персонажи.
Так, согласно бехистунской надписи, Камбиз II, персидский царь (530–522 до н. э.) тайно умерщвляет брата Бардию: «Камбиз, сын Кира, из нашего рода, был здесь царем. У Камбиза был брат, по имени Бардия от одной матери, одного отца с Камбизом. Камбиз убил Бардию. Когда Камбиз убил Бардию, народ не знал, что Бардия убит»[163]. Царевич Кир восстает против Артаксекса, старшего сына Дария II от Парисатиды, персидского царя (404–359 до н. э.), и едва не убивает его своей рукой в сражении[164], но в тот же день гибнет сам. У Орода II – парфянского царя из династии Аршакидов (57–38 до н. э.) было тридцать сыновей, однако в конце его царствования его любимый сын Фраат IV, его «преемник» (38—2 до н. э.) предал мечу всех. Когда Ород возмутился братоубийством, тот отправил и его самого вслед за ними[165]. Каракалла, римский император (211–217), с детства питает ненависть и преследует своего младшего брата Гету (который, впрочем, питает к нему точно такие же чувства) и наконец расправляется с ним. Вождь гуннов (434–453) «Бич Божий» Аттила убивает своего брата-соправителя Бледу. Темучин (Чингисхан) и его младший брат Хасар (об этом рассказывается в «Золотом сказании») договориваются убить Бэгтэра, старшего сводного брата, от которого терпят немало унижений. И выполняют свое намерение[166]. Народная молва упорно связывает смерть герцога Гандийского с именем Цезаря Борджиа. Мехмед II Завоеватель, покоритель Константинополя, придя к власти, уничтожает всех претендентов на престол, включая девятимесячного брата. Махмуд II османский султан (1808–1820) в результате переворота приходит к власти и казнит своего предшественника, брата Мустафу IV.
Пестрят примерами и отечественные летописи. Святополк убивает Бориса и Глеба, за что получает прозвище Окaянного. Кстати, у его отца было двенадцать сыновей, и летописец говорит, что Святополк замыслил убить всех: «…дьявол, исконный враг всего доброго в людях <…> уловил Святополка. Угадал он помыслы Святополка, поистине второго Каина: ведь хотел он перебить всех наследников отца своего, чтобы одному захватить всю власть»[167]. Но не он первый в нашей истории, до него Святослaв убивает Улебa, Ярополк – Олега, святой Влaдимир – Ярополкa. Да и свирепая расправа Владимира над отцом и братьями Рогнеды, как, впрочем, и насилие над нею самой, во многом плод все той же вражды: не будь оскорблений, понесенных в детстве, не будь унизительного отказа самой Рогнеды («не хочу разувать сына рабыни»), возможно, отношения сложились бы иначе.
Впрочем, если уж затронут гарем, уместно вспомнить и тот, что принадлежал будущему крестителю Руси. Карамзин пишет: «…Владимирова набожность не препятствовала ему утопать в наслаждениях чувственных. Первою его супругою была Рогнеда, мать Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода и двух дочерей; умертвив брата, он взял в наложницы свою беременную невестку, родившую Святополка; от другой законной супруги, чехини или богемки, имел сына Вышеслава; от третьей Святослава и Мстислава; от четвертой, родом из Болгарии, Бориса и Глеба. Сверх того, ежели верить летописи, было у него 300 наложниц в Вышегороде, 300 в нынешней Белогородке (близ Киева) и 200 в селе Берестове. Всякая прелестная жена и девица страшилась его любострастного взора: он презирал святость брачных союзов и невинности. Одним словом, Летописец называет его вторым Соломоном в женолюбии»[168]. Конечно, не все потомки любвеобильного князя становились его официальными преемниками, но многие – уже потому что в их жилах текла его кровь – получали (пусть призрачные) виды на наследство, а это не оставляло пространства для братских чувств.
Не уступают мужчинам и женщины. Клеопатра предпринимает немало усилий для того чтобы избавиться от своего брата (и, по египетскому обычаю, мужа) Птолемея VIII. Спустя некоторое время умирает и второй брат-супруг Птолемей XIV. По слухам не без ее помощи. Правда, достоверных подтверждений нет, но смерть выгодна Клеопатре (она тут же объявляет соправителем своего трехлетнего сына – Птолемея XV Цезариона), и остается верить им. Эдуарда Мученика, английского короля убивают 18 марта 978 г. в замке Корф в Дорсетшире, предположительно по наущению его мачехи Эльфриды, которая ставит своей целью посадить на трон своего сына Этельфреда. Злоумышляет против Петра I его сводная сестра Софья (не случайно и тот расплачивается с нею, заточив в монастырь), убийством разрешается супружеский конфликт Петра III и будущей императрицы Екатерины II. Впрочем, в той череде дворцовых переворотов, которая следует за смертью Петра I, женщина – это ключевая фигура всех интриг… Да и в судьбе последнего российского императора она сыграет не последнюю роль: мужская вражда, как правило, не простирается на жен своих неприятелей, поэтому общая неприязнь царской фамилии к «немке» императрице с трудом объяснима, если исключить влияние женщин.
