KnigaRead.com/

Алексей Добровольский - Волхвы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алексей Добровольский, "Волхвы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Речь есть таинство для Волхва. В каждом его слове – память прошлого и предощущение будущего; каждое слово для него самоценно, по-своему одушевлено, и он их на ветер не бросает. «Умей быть вещим или молчи» (Бальмонт).

Лгут люди. Язык же, сам по себе, никогда не лжёт; быть правди­вым и точным – его назначение. Высокая Поэзия всегда правдива и безыскусственна[33].

Прислушиваясь к велениям Свыше, откуда идёт весть, Поэт провозглашает Правду. «Сама Повелительница Фей закляла мои уста. Не могут они произнести ни слова лжи, если б даже и захотел я покри­вить душой», – говорит знаменитый шотландский поэт-прорицатель XIII в. Томас Лермонт, которого М.Ю. Лер­монтов считал своим предком и мисти­ческим вдохновителем.

Известна потрясающая мощь слова, в котором запечатлена Правда. Тот, кто говорит только Правду, развивает силу материализации своих слов. Праведник, достигший состояния постоянной правдивости, получал вместе с тем власть над словом; каждое слово его обретало силу заклятия, и даже шёпот поражал сильнее грома.

Заклинание – это воплощенная Воля. Воля воплощается в слово, слово – в действо. Это и есть ВОЛШЕБСТВО.

Добрая Воля, насыщающая особой свещенной мощью слова Волхва, творит чудеса. На этом основана действенность врачующих заговоров. Добрая Воля жива и бессмертна. Голая же мысль, взятая сама по себе, бездуховна и бесплодна. Силой творить события, вызывать явления, исцелять друзей и укрощать врагов обладает лишь мысль, обуянная Доброй Волей.

Подлинная Знахарка, пробуждая жизненные силы больного, не прибегает ни к каким магическим ухищрениям. Она воздействует на внутрен­ний организм непосредственно флюидическими истечениями своего льюще­гося через край доброжелательства. Но она же может грозно-безмолв­ной волей своей сковать волю чужую, злую; было у Язычников такое имя – Доброгнева.

Заговор может быть и беззвучным, если Волхв или Ведьма доходят в своём служении Добру до той степени, когда их благие сердечные порывы сами по себе облекаются тонкой живительной плотью и для их осуществления уже не требуется ни произнесение тех или иных заповедных слов, ни соблюдение того или иного ритуала.

* * *

 «Умоюсь утреннею росою, утрусь светлою луною, оденусь утреннею ясною красною зарёю…» Или: «Оденусь светлою зарёю, покроюсь облаками с частыми звёздами, опояшусь буйным ветром…» Так начинают­ся распевные древнерусские Языческие заговоры-обереги. И здесь не просто красочные иносказания, не просто поэтические метафоры, как полагали Афанасьев, Буслаев, Потебня, Миллер и другие представители мифологической школы. Здесь отголоски того мироощущения, какое неког­да действительно переживал в лунатическом трансе Знахарь, душою сли­ваясь со всей полнотой планетарной и вселенской Жизни.

Он уже не просто человек, для которого Природа есть нечто внешнее. Разлука преодолевается, грани стираются в радостном объятии родствен­ных Стихий. Свершается ВЫСШАЯ МИСТЕРИЯ ЖИЗНИ – самоотождествление человеческого Я со всем сущим.

В таком состоянии человек ощущает свою глубочайшую, симбиотическую связь с Землёй. Ему становятся доступны самые тонкие и пота­ённые движения в Природе: он может проникнуть в мироощущение любого живого существа, ему ведомо молчание дерева и внятно дыхание трав.

«Оболкусь я оболоком…», то есть облекусь в духовную плоть, – так порой говорится в заговорах. Несомненно изначально сакральное содержание слова «облако». Облака – это облачение Духов. Именно этим и объясняется то, что в русском обрядовом фольклоре такое большое значение придаётся облаку. Полоцкий князь Всеслав-Чародей, у которо­го, согласно летописи, «вещая душа была в отважном теле», в «Слове о полку Игореве» «обесися сине мгле», то есть обернулся синим обла­ком.

По всей видимости, в древних заговорах упоминаются волшебные обряды, которые когда-то давным-давно творились на самом деле, но затем мало-помалу утеряли свою былую силу, утратили свой прямой смысл и в конце концов превратились просто в устные описания.

В 1917 г. в Петрограде вышло в свет исследование русского фольклориста Н.Ф. Познанского «Заговоры», где автор, на основании огром­ного фактического материала, убедительно показал, что словесные опи­сания магических действ, содержащиеся в заговорах, представляют со­бой реликты действ, некогда реально совершавшихся.

Первоначально обряд являлся действием без всяких слов; слова были не нужны, а если и произносились сопровождающие обряд словесные формулы-заклинания, то играли они второстепенную, вспомогательную роль, служа лишь средством для сосредоточения воли и мысли.

В славянских и балтийских языках сохранился древнейший индоевропейский корень «вед», означавший «знание», «познание». Но имелось в виду не обычное умозрительное познание, а сердечное, интуитивное, сокровенное. Лингвисты указывают также на сходство архаичного индоев­ропейского корня «вид – вед» с нашими словами «видеть – ведать», вос­ходящими к тем временам, когда познание Мира определялось, прежде всего, ведовским (трансовым) видением его, то есть внутренним сверх­чувственным зрением – ясновидением. Тогда «видеть» означало «ведать», и наоборот.

Ведовское Знание (так же, как и Высшие Истины) бессловесно: оно сродни вещему телепатическому предчувствию. Его невозможно выра­зить словами («мысль изречённая есть ложь»), а лишь сопереживанием. Невозможно субъективный религиозный опыт сделать объектом исследова­ния, препарировать, перевести в сухую книжную учёность. Тем более что все европейские языки и, прежде всего, наш иудохристианизированы[34], выхолощены, обескровлены и практически мертвы. Искажены, опош­лены или вовсе вытравлены слова, отражавшие весь пласт понятий, раскрывающих суть Языческого мировоззрения. Ныне слова потеряли своё энергетическое выражение, и люди пользуются языком, полностью утра­тившим свою магическую способность. То, что некогда было ЖИВЫМ СЛОВОМ, превратилось в лексику, в искусственные лингвистические построения.

Когда Языческие понятия наукообразно преподносятся современным языком, то неизбежно возникает профанация. Тем самым идейная суть Учения всё более и более обезличивается, расплывается в пустопорож­нем словоблудии; получается, как на воде вилами писано.

Насколько жизненно важен для народа ЕГО родной язык – носитель национального самосознания, – объяснять не надо. Не зря же уже 1000 лет его сознательно уродуют чужеродные силы. Нам, Русичам, необходимо учиться общаться на СВОЁМ, РУССКОМ языке, возвращая в него смысл древних полузабытых понятий КРОВИ И ПОЧВЫ. Через свещенную мощь чистых Языческих образов подключаться к глубинным своим корням и черпать там уверенность в Победе.

* * *

В далёкой первобытности у славян был культ Природы и культ Предков-Покровителей. Оба эти культа в большинстве случаев соприкаса­лись и даже переплетались между собой. Почитание волшебных сил Приро­ды и чествование Чуров-Пращуров сливалось в одно неразрывное целое.

В религиозном сознании Духи Предков сближались, сочетались, а подчас как бы отождествлялись с природными Духами-Силами. И это понятно: ведь умершие никуда не уходят из Природы, а только меняют своё обличье, оставаясь бессмертными в лоне Рода. Непрерывный жизненный поток продолжается после развоплощения и сливается с природным в ве­ликом коловращении сущего[35].

Покойники («родители») таинственным образом связаны со стихийными Духами и способны поэтому оказывать воздействие на природные, по­годные явления.

Грани между обоими этими понятиями Духов-Сил-Сущ­ностей зачастую размыты и иногда вовсе неощутимы. Отсюда – возможность их перевоплощения-оборотничества, проявления в переходных и смешанных обличьях. Сливаются, перемежаются, сочетаются образы человеческие и нечеловеческие. Совмещаются они по-разному: то одна, то другая сторона высту­пает на первый план, порождая причудливые образы Царевны-Лягушки, Лебедь-Девы или Ящурки-Хозяйки подземельной.

Со сложным, восходящим к материнскому родовому строю образом Русалок-Берегинь связывались представления о покровительствующих женских Предках-Праматерях (Прародительницах-Родоначальницах), и, одновременно, Русалки оборачивались дивными водными нимфами – воплощением живительных сил Матери-Земли. В сказаниях, бывальщинах, народных поверьях они выступают то самостоятельно, то, теряя очертания, вообще расплы­ва­ются в порождающей их стихии.

Призрачные русые девы – не чуждые русскому селянину, не враждебные, они – родные; только иного, русалочьего племени. Из чудесного Тридевятого Царства они являлись не как жуткие привидения из другого, потустороннего мира, а как другая качественная («ночная») сторона той же самой действительности – Родной Природы.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*