А. Перроа - Святой Игнатий Лойола
Тем не менее в 1532 г., после четырехлетнего обучения, он решил получить ученую степень. И вот, незадолго до Рождества, в неизвестный нам день, он предстал перед испытательной комиссией, в присутствии множества профессоров и студентов. Не подлежит сомнению, что экзамен, которому подвергался этот сорокалетний чужестранец, в бедной заплатанной одежде, этот паломник, как он сам называл себя, привлек общее внимание.
И в этой толпе было по крайней мере два человека, более чем сочувствующих ему: его соседи по комнате в Святой Варваре, которые помогли ему подготовиться к испытанию. Одного звали Франциском Ксаверием, другого — Петром Лефевром.
Профессор доказывал… Игнатий возражал, поддерживая диспут.
В феврале был новый экзамен. На этот раз пять профессоров задавали ему вопросы по грамматике, которую он изучал в Монтегю, потом по риторике и наконец по логике. После ответов экзаменаторы удалились на совещание, затем в присутствии прокурора французского народа выдержавший экзамен Игнатий получил от них грамоту, объявляющую его кандидатом наук.
Следующими были экзамены на степень магистра. Никто не мог быть допущен к ним без свидетельства, удостоверяющего, что соискатель прослушал курсы комментариев на Аристотеля, а также изучил арифметику, геометрию и астрономию.
В 1533 г. Игнатий предоставил упомянутые удостоверения и «подвергся пытке», как говорили тогда, чтобы получить диплом магистра. «Пытка» началась в феврале с приватных экзаменов 8 Святой Варваре. Затем следовал публичный диспут в церкви Святого Юлиана Бедного. Заканчивалось все торжественными вопросами в Соборе Парижской Богоматери или в церкви Святой Женевьевы, по выбору кандидата. Игнатий выбрал Святую Женевьеву.
Обычно бывало около восьмидесяти кандидатов, четыре экзаменатора задавали вопросы, председательствовали два канцлера.
В день, назначенный для объявления результатов, группа кандидатов явилась в церковь Святой Женевьевы. Председательствующий прочитал список выдержавших испытание кандидатов. Игнатий выдержал. После этого, вместе с остальными кандидатами, он принял присягу, обязывающую его соблюдать обязанности наставника. Затем канцлер, встав, произнес: «Властью Апостолов Петра и Павла, которые уполномочили меня на это, я даю вам право преподавать, участвовать в диспутах, определять и совершать все действия школьные и учительские, то есть наставника, как в Париже, так и по всему свету, во имя Отца, Сына и Святого Духа».
*
Оставался открытым вопрос, будет ли Игнатий сдавать экзамены на степень доктора. Последнее звание было сопряжено со значительными расходами: подарки канцлерам, подарки профессорам, налоги, в особенности оплата нескольких празднеств.
У Игнатия ничего не было… Он ждал пожертвований; и счел даже возможным просить их, обратившись к друзьям в Манрезе и Барселоне. В ожидании этой помощи он начал посещать курсы богословия. Своими учителями он выбрал доминиканцев.
Мы знаем, что докторское испытание произошло в Великом посту 1534 г.
Конечно, на этом последнем экзамене присутствовали все те, кого мы увидим через пять месяцев коленопреклоненными на Монмартре, навсегда отдающих себя Богу.
Какое волнение должно было овладеть душами тех, кто всем были обязаны Игнатию. Согласно обычаю одетый в черный плащ и сидя на кафедре, он, соответственно обязанностям, сопряженными с дипломом, дал пробный урок предполагаемым студентам.
После приветственной речи Наставника, Служитель спрашивает всех присутствующих профессоров: «Согласны ли вы, чтобы магистр Игнатий де Лойола получил степень доктора?» После их утвердительного ответа Игнатий выступил вперед, и его увенчали головным убором доктора: черной круглой шапкой с квадратным верхом, украшенным кисточкой.
С какой радостью собрались в тот вечер его немногочисленные друзья. Их наставник стал теперь более свободен. Можно было подумать о близком осуществлении общего желания — окончательно отдаться службе Божьей.
В августе начались каникулы. Мы знаем, что был назначен день, 15 августа 151 4 р., и место, часовня на холме мучеников, где находятся, согласно преданию, мощи Святого Дионисия.
Глава XIII Шесть избранников
Господь призвал их в Париж. Все они сошлись там, привлеченные всемирною славою университета, в котором в свое время преподавали Святой Альберт Великий и Святой Фома Аквинат.
Никто из них не был французом: савоец Петр Лефевр; четыре испанца: Франциск Ксаверий, Яков Лайнез, Салмерон, Бобадилла; португалец: Симон Родригец.
Мы уже встречали в Алкале Лайнеза, Салмерона и Бобадиллу, учившихся там одновременно с Игнатием. Обстоятельства встречи первых двух с Игнатием в Париже могут показаться некой случайностью, совершившейся по воле Провидения.
Проходя однажды перед гостиницей, Игнатий увидел двух путешественников, слезавших с коней; по свойственной ему доброте он предложил им свои услуги: это были Лайнез и Салмерон.
Сколь радостно для приехавших в чужой город иметь возможность объясняться на родном языке. Отношения, возникшие в тот день, становились все теснее. Игнатию не потребовалось много времени, чтобы покорить сердца своих соотчичей.
Бобадилла был привлечен иным путем. Он родился в бедной семье и часто не имел ни гроша в кармане; тронутый милосердием святого, он предался ему всем сердцем.
Так же быстро присоединился к нему Симон Родригец, человек пламенной и исключительно цельной души.
Что касается Петра Лефевра, то он первый понял святого Игнатия Поэтому за ним навсегда осталось прозвище «первого сотоварища» святого Игнатия.
Каждому из них, в положенный час, Игнатий преподал Духовные Упражнения. Все они прошли через них, и все стали новыми людьми.
Оставался Франциск Ксаверий. Игнатию понадобилось несколько лет, чтобы привлечь его. Известно его изречение: «Мне труднее всего было проникнуть в душу Франциска Ксаверия».
В подтверждение этого может быть приведена одна редко отмечаемая подробность: из всех, дававших обеты на Монмартре 15 августа 1514 г., Ксаверий был единственным, не совершившим еще Духовных Упражнений. Конечно, прошло уже по крайней мере семь месяцев, как он полностью прилепился к Богу, но Игнатий, очевидно, предпочитал дождаться каникул, чтобы Ксаверий мог всецело отдаться Упражнениям.
История Ксаверия раскрывает совершенно особый подход Игнатия к душами, способ этот мы находим в советах, даваемых им тем, кто, по его выражению, должен «давать» Упражнения.
«Следует, — говорит он, — изучить душу того, кому они даются. Если замечаешь, что душа эта отягчена [он употребляет слово crassa, сгущена] любовью к почестям, то нужно удовольствоваться беседами об основных истинах. Остальная часть Упражнений слишком тонка для них».
Итак, он стал изучать Ксаверия и быстро установил, что блестящий наваррец исполнен тщеславия. Чтобы убедиться в этом, достаточно было заметить, с каким презрением он смотрел на Игнатия и с каким старанием избегал его. Ксаверий полагал, что может обесчестить себя, разговаривая с плохо одетым человеком, унизившим себя до нищенства.
Но в то же время Игнатий заметил в нем противоречие, которое для менее прозорливого судьи показалось бы непонятным. И Игнатий не ошибся. Этот столь тщеславный, столь занятый самим собою, столь увлеченный величием и блеском человек с первых же дней стал другом Петра Лефевра. Игнатий знал это от самого Петра. Как! Ксаверий, дружащий с сыном бедного крестьянина, пастуха овец на пастбищах Верхней Савойи!
Разве это не знак того, что душа Ксаверия не чужда величия, что она доступна для красот Евангелия, что в ней могут быть задатки большого служителя Бога!
После долгого изучения Игнатий, неизменно сохранявший величайшую осторожность, пришел к следующему выводу: «Никого и ни в чем нельзя принуждать, надо молиться и ожидать часа Божья». В следующем столетии Святой Винцент де Поль скажет: «Великой мудростью обладает тот, кто удерживает себя и не „перескакивает" через Провидение».
Случилось так, что, закончив изучение грамматики, Игнатий покинул Монтегю и перешел в Святую Варвару на курсы философии. Директор же (не по просьбе ли Петра Лефевра?) немедленно поместил его в комнату Петра и Ксаверия. Можно предполагать, что Ксаверий, зная отношение Петра к пришельцу, отнесся к такой незадаче с добродушием.
«Ведь через несколько месяцев, — мог он сказать самому себе, — я сдам магистерский экзамен. Как профессор другой школы, я все равно покину тогда Святую Варвару».
История сообщает нам, что однажды Игнатий, беседуя с Петром и Ксаверием о будущем, привел евангельский текст: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Матф. 16, 26). Текст этот располагал к красноречию. Многие проповедники изображали Игнатия, часто повторяющего это изречение и тем обращающего Ксаверия.
