А. Перроа - Святой Игнатий Лойола
Вот пункты, к которым сводятся все показания: «Еженедельная исповедь и причащение, испытание совести два раза в день, практика размышлений, громкая, медленно скандируемая молитва». К этому Игнатий добавлял объяснения заповедей. Он учил женщин избегать тщеславия, злословия, обращал их внимание на разницу между грехом смертным и грехом повседневным. Все эти пункты можно найти в Духовных Упражнениях.
Игнатий знал, что он невиновен. Но, кроме того, он не мог смириться с запрещением говорить о Боге кому бы то ни было, даже тайно. Что делать? Он решил положиться на приговор архиепископа Толедского. «Я исполню, — сказал он, — все ваши повеления». Архиепископ ответил ему: «У меня в Саламанке есть друзья и университет. Милости просим». При прощании он велел дать ему четыре серебряные монеты.
Провидение говорило устами архиепископа.
Игнатий отправился в Саламанку. «Бегите из города в город» — говорил Спаситель. Увы, по той же причине Игнатий должен будет покинуть и Саламанку.
Духовные Упражнения уже стали знаменем раздора.
Пока — это простые стычки.
Через десять лет — разразится настоящая битва…
Глава XI Тюрьма В Саламанке
Было бы несправедливо упрекать в недобросовестности монахов, которые, услышав проповеди Игнатия, забили тревогу перед властями предержащими.
Со времени мятежа Лютера Испания была наводнена людьми, искусно сеявшими учение монаха-отступника. Их звали «проповедниками» или «иллюминатами».
Инквизиция преследовала этих новых апостолов с усердием, которое сегодня нам представляется несколько преувеличенным. Однако быстрота, с которой распространялась Реформация, доказывает, что опасения защитников веры не были напрасными.
Среди всех монашеских Орденов, которые поставляли в университет преподавателей и студентов, Орден Святого Доминика занимал первенствующее положение. В монастыре Святого Стефана жили тогда знаменитые наставники. Было ли известно в Саламанке судебное решение, вынесенное в Алкале еще до приезда туда Игнатия, мы не знаем. Через 10–12 дней после своего прибытия Игнатий исповедовался у одного из доминиканских отцов, так как еще со времен Манрезы питал к этим монахам чувство благодарности. Велико же было его удивление, когда он услыхал от доминиканца: «Наши отцы хотели бы побеседовать с вами». «Пусть будет так во имя Господа!» — ответил Игнатий. В условленный день он пришел в монастырь. Настоятель отсутствовал; были его заместитель, исповедовавший Игнатия священник и еще один монах. Все вместе они отправились в часовню.
Заместитель любезно сообщил Игнатию о том, что они получили о нем превосходные сведения. «Мы узнали, что вы проповедуете по апостольски; и все-таки нам хотелось бы получить более подробные сведения о вашей жизни. Чему вы учились?» Игнатий дал им отчет о своих кратковременных занятиях в Барселоне и Алкале. «И что вы проповедуете?» — «Я не проповедую, я просто беседую о божественных предметах с людьми, желающими слушать меня». — «И о чем вы беседуете?» — «То об одной добродетели, то о другой, для того, чтобы прославить их; то об одном пороке, то о другом, для того, чтобы обличить их». — «Вы не учены и говорите о добродетелях и пороках! Никто не может говорить о них иначе, как во имя науки или от Святого Духа. Вы не говорите во имя науки, следовательно, вы говорите от Духа Святого?
Игнатий подумал и после минутного молчания заявил: «Я не считаю нужным продолжать разговор об этом». — «Как сегодня, когда столько ложных учений вводят в заблуждение людей, вы отказываетесь сказать, чему вы учите?» — «Отче, я ничего прибавлю к тому, что уже сказал, — лишь настоятели могут заставить меня говорить». Так как всякие уговоры оказались бесплодными, заместитель объявил: «Хорошо, но тогда вы должны задержаться. Мы сделаем все необходимое для того, чтобы вы заговорили». — «Где же мне оставаться?» — спросил Игнатий. — «В часовне», — ответил заместитель; и все монахи вышли. И пока церковные судьи решали, как поступить с Игнатием, двери часовни оставались запертыми.
Игнатий провел в монастыре три дня, но никто не говорил с ним по его делу. Он питался вместе с монахами. Ему дали келью, и многие отцы посещали его. Он свободно говорил с ними о Боге, и большинство относилось к нему благосклонно.
Между тем монастырь решил обратиться к епископу с просьбой рассмотреть дело Игнатия. Епархиальное начальство посадило его в тюрьму, где его долго допрашивали. Вместо защиты Игнатий передал свои бумаги — это были Духовные Упражнения.
Впервые знаменитая книга попала в руки церковного Суда. Через несколько дней Игнатий предстал перед четырьмя судьями. Все они ознакомились с его книгой.
Его спрашивали о Троице, об Евхаристии. «Я не учился этому», — сказал Игнатий. И тем не менее в его речах не смогли обнаружить каких-либо заблуждений.
Что касается Упражнений, то тут обсуждался лишь один пункт: разница между смертным и повседневным грехом. «Не ученый человек не должен отваживаться на определение этого пункта». Игнатий отвечал им: «Верно или нет то, что я сказал? Если неверно, осудите меня».
Доктора не смогли найти чего-либо достойного осуждения в учении Игнатия, и заседание суда было закрыто
И все-таки Игнатий провел в тюрьме еще двадцать два дня; затем его освободили, дабы он мог выслушать приговор: «Нет никаких заблуждений ни в его жизни, ни в его учении. Игнатию дозволено продолжать говорить о божественных вещах, но он не смеет определять, что есть грех смертный, а что есть грех повседневный без предварительного четырехлетнего обучения».
Не нужно было быть большим церковником, чтобы заключит! что если нет никаких заблуждений в книге Игнатия, то он может продолжать объяснять ее, как она есть.
Однако Игнатий возражал: «Я не могу согласиться с этим приговором, ибо, не осуждая меня ни в чем, вы затыкаете мне рот и мешаете мне оказывать посильную помощь ближнему. Тем не менее, пока я нахожусь в юрисдикции Саламанки, я повинуюсь».
Он был освобожден… И Игнатий принял решение — он отправится в Париж.
«Странное решение, — возражали ему друзья, — ведь сейчас идет война между Испанией и Францией! Каким опасностям вы себя подвергаете». Игнатий улыбался и не возражал.
Очевидно, внутренний свет озарял его…
И действительно, Сам Бог звал его в этот город. Сегодня нам легко понять причину… Монмартр — одно из священных мест Парижа, и там, сам того не подозревая, ждал его некий человек. То был ФРАНЦИСК КСАВЕРИЙ.
Глава XII Экзамены
Повествуя о семилетнем пребывании Игнатия в Париже, его биографы обычно выдвигают в качестве главнейших следующие события: обращение Франциска Ксаверия и нескольких других студентов, предназначенных Провидением, хотя и без их ведома, стать основоположниками Общества Иисуса.
Нет сомнения в том, что обращение такого человека, как Ксаверий, неразрывно связанное с крещением сотен тысяч индусов, много способствовало Славе Божьей.
Не менее бесспорно и то, что день 15 августа 1534 г., проведенный Игнатием и его сотоварищами на Монмартре, принес много славных плодов и для Церкви, и для Бога, будучи днем зарождения монашеского Ордена.
И тем не менее тот, кто сводит семь лет, проведенных Игнатием в Париже, к одним названным событиям, рискует принять побочное за главное.
Бог послал Игнатия в Париж для учения, которое было его главной целью и долгом. И наша обязанность проследить исполнение им этою долга, тем более, что с первых же дней оно было сопряжено с героизмом.
Прибыв в Париж, Игнатий решил, что он вновь начнет свое образование и примется за основы латинского языка, как будто Барселона, Алкала и Саламанка ничему его не научили. А когда он покинул университет, он имел три ученые степени: кандидата, магистра и доктора.
Когда Игнатий прибыл в Париж, ему было уже 35 лет, он должен был проходить учение, к которому прежняя жизнь его вовсе не подготовила, а из-за своей бедности он часто принужден был жить на подаяние (мы увидим, что он отправит в Барселону письмо с просьбой оплатить расходы за свое обучение). Принимая все это во внимание, мы не можем не прийти в восхищение от невероятной силы его души. Эту силу он черпал в своей любви к Славе Божьей. Он все более и более понимал, что отныне нужны не только святые священники, но и священники-ученые — для борьбы с новыми повсюду возникающими заблуждениями.
В 1528 г. Парижский университет насчитывал шестьдесят разных высших школ, руководимых общим ректором.
Игнатий выбрал школу Монтегю, где преподавались словесные науки. Он оставался там до октября 1529 г., после чего поступил в школу Святой Варвары для изучения философии. Курс длился три года, которые оказались самыми тяжелыми для нашего студента, более способного понимать тайны мистики святых, чем тонкости логики и метафизики.
