Надежда Чеснокова - Христианский Восток и Россия. Политическое и культурное взаимодействие в середине XVII века
В 50—80-х гг. XIX в. вышла в свет «История русской церкви» митрополита московского и коломенского Макария (Булгакова). Его церковная история, написанная на основе обширного комплекса источников, в том числе и архивных документов, представлена в контексте внутриполитической и международной жизни России с учетом ее взаимоотношений с православным Востоком. Современники отмечали, что преимущество сочинения митрополита Макария в отличие от предшествовавших ему трудов по истории русской церкви заключается в большом количестве нового материала[83]. Автор не только представил объемное исследование, но и проявил больше корректности и сдержанности в оценке греческих иерархов, действовавших в России, чем другие церковные писатели.
Наиболее значительный вклад в изучении практически всего спектра греческо-русских связей XVI–XVIII вв. принадлежит Н. Ф. Каптереву.
С первых лет своей творческой деятельности Н. Ф. Каптерев сформировался как один из ведущих исследователей архивных документов, прежде всего собрания МГАМИД. Научная позиция Н. Ф. Каптерева выработалась под влиянием огромного комплекса документов, особенно фонда 52 Посольского приказа «Сношения России с Грецией», который был им освоен полностью, за исключением подлинных греческих грамот. Интенсивность контактов с восточными патриаршими кафедрами, большой поток просителей милостыни, приезды восточных архиереев в Москву создавали впечатление постоянного, многостороннего и значительного по масштабам участия греков в делах русского правительства и церкви.
В процессе исследования преобразований русской церкви и государства ученый пришел к выводам, которые существенно отличались от концепций, господствовавших в ту пору в официальной российской историографии. Современники поставили в вину Н. Ф. Каптереву критическую оценку деятельности патриарха Никона, негативное отношение к представителям Восточной церкви и их роли в русской политической, духовной и культурной жизни[84]. Но даже критики Н. Ф. Каптерева отмечали, что он практически заново создал обширную и важную отрасль отечественной исторической науки[85].
Творческое наследие Н. Ф. Каптерева сохраняет свое научное значение и сегодня. Его работы переиздаются. Обращение к трудам Н. Ф. Каптерева является непременным условием для новейшего изучения истории православного Востока, несмотря на то, что ряд оценок ученого в настоящее время пересматривается и корректируется с учетом дальнейшего освоения архивных документов. Особенно пристально рассматриваются вопросы об исторической закономерности и взаимной заинтересованности в контактах восточных патриархатов и правительства России в XVI–XVIII вв. Круг научных проблем, поставленных в работах Н. Ф. Каптерева, является для современных ученых масштабной исследовательской программой[86]. После Н. Ф. Каптерева (ум. в 1918 г.) история изучения Христианского Востока была прервана на многие десятилетия.
Возрождение интереса к этой теме произошло уже в наше время и связано с работами, посвященными исследованию документов Посольского приказа (Н. М. Рогожин, Б. А. Фонкич)[87], а также с изучением греческих документов и рукописей в России (Б. Л. Фонкич)[88]. В последние годы появились новые исследования и публикации документов Посольского приказа, в том числе и источников по греческо-русским связям (С. М. Каштанов, Н. М. Рогожин, Б. Л. Фонкич, С. Н. Кистерев, Л. А. Тимошина, Н. П. Чеснокова)[89].
В центре внимания отечественных исследователей оказались политические и церковные контакты русского правительства и восточных православных кафедр, особенно в 40—50-х гг. XVII в. (Б. Н. Флоря,
B. Г. Ченцова)[90], роль России в странах Восточной Европы и Ближнего Востока (И. П. Медведев, К. А. Панченко, Н. П. Чеснокова, Ю. А. Пятницкий)[91], русско-греческие культурные отношения (Б. А. Фонкич, А. И. Рогов)[92].
Самостоятельным направлением стало изучение реликвий, попавших из различных православных центров Османской империи в Россию в раннее Новое время. Интерес к этой проблеме особенно усилился в связи с 2000-летием христианства. По истории чудотворных икон, мощей святых и других реликвий вышло большое число разнообразных исследований. Они касались не только культа святых, но и связанной с ними литературной традиции (О. А. Белоброва, А. А. Турилов, А. М. Крюков)[93]. Вновь после Н. Ф. Каптерева историки обратились к теме перемещения реликвий с православного Востока ко двору царя Алексея Михайловича. В связи с появлением в России многочисленных поствизантийских икон исследовался вопрос о греческом влиянии на русскую иконографию XVII в.[94]
Б. А. Фонкич дал подробный очерк переноса в Москву икон Иверской и Влахернской Богоматери, главы Григория Богослова, Животворящего Креста Господня и главы Иоанна Златоуста по материалам Посольского приказа[95]. Он привел тексты документов, свидетельствующих о появлении прославленных реликвий в России, существенно дополнив сведения историков XIX в. Позднее Б. Л. Фонкич еще раз обратился к истории привоза в Москву иконы Богоматери Иверской[96]. В новой публикации помимо русских документов даны греческие грамоты кафигумена Иверского монастыря Иезекииля московскому патриарху Филарету (1627 г.), архимандрита того же монастыря Пахомия царю Алексею Михайловичу (1648 г.) и архимандриту московского Новоспасского монастыря Никону (1648 г.). В 2005 г. им были опубликованы греческие документы, связанные с переносом в Россию иконы Богоматери Влахернской[97].
Новое обращение к архивным источникам дает возможность и новых интерпретаций, казалось бы, хорошо известных событий. В. Г. Ченцова, изучив греческие грамоты, связанные с появлением образа Портаитиссы в Москве в 1648 г., предположила, что они могли быть составлены не на Афоне, а в одном из метохов Иверского монастыря в Дунайских княжествах. Исследовательница полагает, что привоз иконы был инспирирован сторонниками контактов с греческим духовенством, в том числе И. Д. Милославским. Автор высказала также предположение, что иконописец, создавший образ, происходил из молдавского (ныне румынского) г. Романа, центра епископии[98]. Книга В. Г. Ченцовой, главное достоинство которой, на наш взгляд, заключается в комплексном изучении архивных документов, прежде всего греческих грамот, будет рассмотрена нами при подготовке к печати материалов по Своду восточнохристианских реликвий в России. Первые отклики на монографию В. Г. Ченцовой уже появились[99]. В. Г. Ченцова предложила также новое истолкование документов, имеющих отношение к привозу в Россию Влахернской иконы Богоматери[100].
История реликвий, связанных с образом Спасителя, была одной из тем XX Международного конгресса византинистов (Париж, 2001 г.). Она нашла отражение в коллективном труде «Византия и реликвии Христа»[101]. В ней собраны исследования К. Манго, П. Магдалино, X. Кляйна, Дж. Маджески и др., касающиеся культа реликвий в Византии и их судьбы после захвата Константинополя крестоносцами. И хотя проблематика круглого стола ограничивалась судьбой Страстных реликвий в Средние века, представленные в сборнике исследования помогают в изучении христианских святынь на русской почве, так как в XVI–XVII вв. Россия осваивала священное наследие Восточно-Римской империи приблизительно так же, как это происходило в Западной Европе несколькими столетиями ранее. И. Тире принадлежит одна из немногих работ зарубежных авторов по письменным и иконографическим памятникам о почитании в России Честного Креста и его рецепции в столице и на периферии[102].
Значительное место в современной отечественной и зарубежной историографии занимают и труды историков искусства, посвященные восточнохристианским реликвиям. Вышли в свет материалы научных конференций, каталоги выставок[103] и исследования как отдельных памятников, так и целого комплекса сакральных предметов византийской и поствизантийской эпохи в России[104]. Особой темой для историков искусства стала история изображения святынь. Реликвию как иконный образ рассмотрел А. М. Лидов[105]. Были изучены мозаичная композиция XII в. «Встреча святых мощей» в соборе Сан-Марко в Венеции[106], образ ризы Богоматери на иконах, кровле ковчегов и энколпионах[107], эмблемы страстей Христовых[108], а также «исторические изображения» реликвий[109]. К изображению святыни специалисты относят и свод богородичных икон[110].
Зарубежные специалисты чаще своих российских коллег обращаются не только к конкретным сакральным памятникам, истории возникновения культа святых, но и их влиянию на политическую идеологию. Они рассматривают реликвии как важный элемент в формировании представлений о государственности и идее национального единства в средневековом и постсредневеком обществе[111]. В работе Хр. Мальтезу, посвященной святыням венецианской греческой колонии, поставлен важный вопрос о роли, которую они сыграли в формировании национального самосознания греков и в сохранении ими идеи государственности. Автор пишет также о влиянии христианских реликвий на создание политической доктрины Венецианской республики. В результате IV крестового похода Венеция приобрела «золотой крест, который принадлежал Константину Великому, и включал в себя часть Древа Честного», фрагмент главы Иоанна Крестителя и множество других сакральных предметов[112]. Реликвии византийских императоров послужили основанием для создания образа Республики св. Марка как Нового Рима.
