Василий Экземплярский - Учение древней Церкви о собственности и милостыне
Таким образом, и для христианина является первым долгом в его отношении к своей собственности распоряжаться ей согласно с волей Бо- Какая же это воля?
В христианстве мы не находим частных законов, ограничивающих право христиан распоряжаться своей собственностью, подобно ветхозаветным законам, запрещающим продажу земли навсегда, повелевающим не дожинать края поля, оставлять остатки бедным и т. д. Все подобные законы не могли иметь места в Царстве Христовом, где царит совершенный закон свободы[57]; подобные законы и не нужны в Царстве Христовом, где должна царить совершенная любовь. Для такой любви не нужны ограничения числом и мерой, так как истинно христианская любовь по самой ее природе проникнута началом безграничного самоотречения и готовности на жертву. Христианство никогда не посягало на право частной собственности и со всей силой и определенностью утверждало неприкосновенность этого права[58]. Но когда оно возвестило, что истинные ученики Христовы — только те, которые любят друг друга[59], и в лице Христа Спасителя указало идеал такой любви[60], то этим самым оно коренным образом изменило взгляд человека на свое право владеть собственностью. Мы уже сказали, что сущность любви состоит в живом стремлении к единению с любимым, в слиянии интересов любящих, в готовности ради любви на всякое самоограничение и жертву. Все это — такие свойства любви, которые внутренне не совместимы с началами, лежащими в основе этического обоснования права собственности. Не будем повторять сказанного и обратимся к изложению евангельского учения об отношении христианина к своей собственности.
Мы сказали, что характерным признаком любви всегда является самоотречение, готовность отказаться от своего ради любимого. И действительно, в Евангелии мы находим множество увещеваний быть готовым на такое самоотречение и постоянный призыв делиться своим с другими.
«Я говорю вам, — учил Христос Спаситель, — не противься злому... но кто захочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду»[61]. Таким образом, начало неприкосновенности права собственности для христианина имеет полную силу и значение лишь в отношении имущества других, а в своей личной жизни он отказывается от этого права во имя высших интересов, каких — увидим далее. И если так бывает при внешнем столкновении христианина со злой волей человека, то тем полнее и радостнее совершается такое отрешение от своего ради любви к Богу и ближним. «Всякий из вас, — учит Господь, — кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником»[62]. Почему так? Потому, несомненно, что жизнь в последовании Христу есть жизнь по закону любви, отказывающейся ради любимого всегда и от всего своего, не исключая самой жизни[63]. Поэтому нас нисколько не может удивлять настойчивый евангельский призыв, обращенный к ученикам Христовым, раздавать свое имущество. Общий закон этого раздаяния — закон простой и ясный: всякому просящему у тебя давай, и от взявшего твое не требуй назад[64]. Ясно без особых рассуждений, что исполнение этого закона равносильно фактическому отрешению от собственности. И в Евангелии такое отрешение прямо требуется от всех, желавших следовать за Христом. Призывает Он апостолов Своих, и они тотчас оставляют все, чем владели[65], и идут за Ним. Такой же совет дает Христос и всему молодому стаду, готовому последовать за Ним: «продавайте, — заповедует Он, — имения ваши и давайте милостыню»[66]. Такой же совет дает Он и, в частности, богатому юноше: «если хочешь, — говорит ему Спаситель, — быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, и следуй за Мной»[67]. Юноша отошел с печалью, не имея решимости исполнить заповедь Христа, и не мог уже идти за Ним, как и никто не может, по словам Господа, служить двум господам: Богу и маммоне[68]. В словах Господа богатому юноше мы видим прямое указание на то, что отказ от собственности есть одно из условий нравственного совершенства. Мы еще должны будем возвратиться к этой поучительной истории, когда у нас будет речь о христианском взгляде на богатство и бедность; пока же отметим то несомненное, на наш взгляд, обстоятельство, что подобное отрешение требовалось Христом Спасителем от всех Своих ближайших последователей. Совершалось ли это отрешение в такой форме, какая была указана Господом богатому юноше и другим, искавшим спасения[69], или же в иной форме, например, в форме служения от своих имений самому Господу и Его ученикам[70], но, во всяком случае, весь дух Христовой проповеди говорил о том, что в христианское сознание не может входить в качестве жизненной нормы забота о приобретении, хранении и умножении собственности в форме личного владения благами земли. Помимо прямой заповеди благотворить всем и давать взаймы, не ожидая возвращения[71], что неизбежно связывается с постоянной готовностью отрешаться от своего ради ближних, самый идеал христианского настроения в отношении к миру и его благам вовсе исключал даже возможность речи со стороны верующих о праве своем владеть собственностью и о долге охранять это право. Вот те слова Господа, в которых с трогательной простотой и вместе силой изображается истинно христианское отношение ко всему тому, что обычно является предметом владения в этом мире. «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапываются и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют, и где воры не подкапываются и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше... Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело — одежды? Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницу, и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хоть на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, колми паче вас, маловеры! Итак, не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться, потому что всего этого ищут язычники; и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем, довольно для каждого дня своей заботы»[72]. Достаточно, думается, прочитать эти слова, чтобы стало ясно, что при таком взгляде на мир и на его блага невозможна самая речь о своем праве владеть чем-либо. Для того, кто внутренне отрешится от всего, что имеет[73], не может быть страха лишиться собственности; как не может быть думы о своем праве владеть своим у того, кто сердцем воспринял учение Христа: всякому просящему у тебя дай[74]. В сознании христианина царит одно представление: один у нас Отец Небесный и один Учитель — Христос, а мы все — братья друг другу[75]. Эта идея христианского равенства и братства делает то, что, если в личной жизни в отношении собственности руководящим принципом является отказ от нее в пользу неимущих, то в жизни христианской общины таким принципом должно, естественно, явиться общение имуществ. Разумеется, как в личной жизни не может быть места закрепощению собственности в одних руках, так и в жизни христианской общины нет места такому закрепощению, но ее имущество служит всем нуждающимся, как это доказала жизнь первенствующей Церкви. Но все же в недрах церковной общины наиболее определенно осуществляется принцип общения имуществ. В конкретной форме с известной организацией распределения материальных средств мы встречаем такое общение в первенствующей Церкви.
Конечно, пока был со своими учениками Христос Спаситель, подобная организация являлась излишней; и только по Вознесении Христовом и более широком распространении христианства явилась нужда в более определенной организации церковной жизни вообще, а в частности — и устроения материального быта христианской общины. Но уже и в Евангелиях мы находим несомненные данные для того утверждения, что как Христос Спаситель, так и Его святые апостолы не имели личной собственности во время земной жизни Христа Спасителя, но получаемое от доброхотных даяний[76] расходовали сообща[77]. Нет нужды раскрывать ту бесспорную истину, что Христос Спаситель есть идеал нравственного совершенства для каждого христианина. Такое же идеальное значение имеет и Его отношение к собственности. Он не мог иметь заботы о ней и не имел ничего, сверх самого необходимого. Тот, Кто учил других быть совершенно независимыми от влечения к обладанию миром и не заботиться о завтрашнем дне, Сам оставил нам в этом отношении, как во всех других, высочайший образ, чтобы мы следовали по Его стопам[78]. «Лисицы, — говорит Господь, — имеют норы, и птицы небесные — гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову»[79]. Он, подобно бездомному бедняку, утоляет со Своими учениками голод, срывая колосья на поле[80], ища смоквы на дереве[81] и принимая добровольные даяния от Своих последователей[82]. Последние, надо думать, и составляли ту, несомненно, небольшую, общую собственность Христа Спасителя с Его учениками, которая хранилась в ковчежце Иуды[83] и служила как для удовлетворения нужд маленькой общины, так и для раздачи беднейшим[84].
