Иван Ильин - Путь духовного обновления
Политические партии не должны делиться по принципу личного, группового или классового интереса. Они призваны служить не лицам, не группам и не классам, а родине, народу, государству. Поэтому каждая партия обязана иметь программу всенародной справедливости, всенародного органического равновесия, программу общих государственных интересов, программу сверхклассовой солидарности; программу естественных прав, учитывающую все слои и все классы. Партий может быть несколько, много. Однако они не смеют расходиться друг с другом на том, чьи интересы они «защищают»; ибо все они призваны защищать общие интересы. Расхождение их может касаться лишь того, какие интересы суть солидарные, общие, всенародные, государственные, сверхклассовые и какая система органического равновесия спасительна для страны…
Согласно этому, должны пониматься и проводиться и всевозможные политические голосования. При выборах и голосованиях никто никого не спрашивает о его личных интересах или о классовых интересах. Речь идет об интересах сверх-личных, сверхклассовых, государственных, всенародных, общих, солидарных. Избирателя совсем не спрашивают о том, «чего бы ему хотелось?»; или: «что было бы выгодно тебе и твоему классу?»; или еще: «кто, по твоему мнению, мог бы лучше всего защищать твои интересы?»… Несомненно, что в действительности такая постановка вопроса является на выборах господствующей: каждый тянет государственную ткань к себе и на себя; тянущих много; что удивительного, если эта ткань трещит по всем нитям и расползается? Вся эта постановка вопроса является извращенной, ложной и пошлой; она не имеет решительно никакого отношения к родине, государству и политике, она возникла совсем не из здорового государственного правосознания. И поскольку народная масса, ведомая демагогами, действительно отвечает при голосовании на такие или подобные вопросы, то ее голосование оказывается просто трагикомическим недоразумением, опасным для родины и государства и снижающим весь политический уровень народной жизни… Каждый кричит в свою пользу, и все воображают, что получат тем больше, чем громче будут кричать; а там – как-нибудь уже создастся компромисс из громко вопиющих личных и классовых жадностей. И людям до сих пор все еще не ясна противополитическая природа этого образа действий.
Верно формулированный вопрос при выборах и голосованиях звучит совсем иначе: «в чем нуждается родина? в чем состоит благо моего народа в целом? какие справедливые интересы моих сограждан, принадлежащих ко всем социальным классам, я могу и должен отстаивать, как солидарные, общие и всенародные? как можно было бы упрочить органическое единство моего государства на основах христианско-братской солидарности?» и т. д. И если кто-нибудь не может ответить на эти вопросы, хотя бы потому, что он никогда о них не помышлял, а думал всегда только о собственной шкуре, то ему следовало бы из честности и скромности воздержаться от подачи своего голоса. Ибо, в самом деле, это простительно только детям – на вопрос: «как упрочить благосостояние семьи?» отвечать требованием: «давайте мне сладкого пирога, да побольше!»…
Для того, чтобы дать ответ на верно поставленный вопрос, каждый из граждан должен позаботиться о следующем: во-первых, воспитать и упрочить свое государственное правосознание на основах христианско-братской солидарности и патриотизма; во-вторых, – углубить и расширить свою силу суждения в вопросах духовной культуры, права и хозяйства. Каждый из нас должен понять, что пока он не выполнил этих двух условий, он будет давать при всяком голосовании мнимые ответы на ложно поставленные вопросы. Пока мы не перевоспитаем в себе и через себя народное правосознание, до тех пор никакие отвлеченно выдуманные, формальные политические реформы не преодолеют и не устранят современный политический кризис. До тех пор и государства будут брести по не-христианским или даже противохристианским путям, и последствия этого будут обнаруживаться в не-социальной или даже противосоциальной политике.
Государственное и политическое обновление может прийти только из глубины правосознания и человеческого сердца. Ибо только оно сумеет найти и новые основы для всенародного единения, и новые государственные цели, и новые формы политического устройства.
Глава десятая. О частной собственности
1. Проблема
Есть два различных понимания человека – духовное и недуховное.
Духовное понимание человека видит в нем творческое существо с бессмертною душою; живое жилище Духа Божия, самостоятельного носителя веры, любви и совести. Жизнь этого существа есть таинственный, внутренний процесс, процесс самоутверждения и самостроительства. Этот творческий центр нуждается в свободе и заслуживает ее; он есть самостоятельный субъект права и правосознания. Он есть живая основа семьи, родины, нации и государства; ответственный источник духовной культуры: церковной жизни, науки, искусства, нравственности, политики, труда и хозяйства.
Безумно и преступно гасить этот творческий очаг на земле. Заменить его нечем; обойтись без него невозможно. Несовершенства же его преодолеваются и могут быть устранены – только им самим, в процессе внутреннего горения. Для того, чтобы стать лучшим и жить лучше, человек должен принять данный ему от Бога и от природы способ бытия и совершенствовать свою жизнь изнутри. Гасить огонь личного духа безумно, потому что угасить его все равно не удастся, сколько бы людей ни было погублено и умучено в этих попытках; человеку дано быть духом; он призван быть духом; в этом основной и священный смысл его жизни; и огонь этот все равно вспыхнет вновь и разгорится с новою силою. Гасить огонь личного духа преступно, потому что это значит лишать людей доступа ко всему священному, великому и бессмертному на земле; это значит обессмысливать жизнь и разрушать культуру. Угасание этого творческого очага останавливает и опустошает жизнь человечества на земле, ибо то, что остается после его видимого, мнимого прекращения есть лишь мучительное и унизительное, слабое и бесплодное подобие былого огня и былой жизни…
Проблема частной собственности сводится при таком понимании к вопросу, подобает ли этому творческому духовному центру иметь на земле некое прочее, вещественное гнездо, предоставленное ему и обеспеченное за ним — гнездо его жизни, его любви, деторождения, труда и свободной инициативы? И если подобает, то в силу чего и на каких условиях? Должно ли государство беречь духовную самостоятельность и творческую самодеятельность граждан – и в культуре, и в политике, и в хозяйстве – или же оно призвано стать всепоглощающим, всепорабощающим, обезличивающим чудовищем «Левиафаном [114] » и потому должно стремиться к изъятию и огосударствлению частной собственности, принадлежащей отдельным гражданам, их семьям и их свободным объединениям (корпорациям)? Имеет ли оно основание и право – превращать граждан посредством «экспроприации» и «конфискации» в стадо зависимых и беззащитных рабов? Должна ли «публичная» стихия поглощать и упразднять стихию частной жизни и личной инициативы? И что есть государство – органическое единение живых людей, одаренных честью, совестью и правосознанием, или бюрократическая машина, «регистрирующая» рабочую силу и принуждающая ее к рабскому труду? Возможен ли дух без свободы и творчества? Возможны ли свобода и творческая инициатива без частной собственности?..
Так ставится вопрос о частной собственности при духовном понимании человека. Совсем иная постановка вопроса слагается при недуховном понимании человеческой природы.
Отвлеченно говоря, можно представить себе такое непоследовательное умение, которое соединяло бы «духовную» точку зрения с коммунистическими требованиями; – история человеческой мысли знает и не такие еще курьезы. Но по существу говоря, совсем не случайно, что практический социализм и воинствующий коммунизм оформились и выработали свою программу именно тогда, когда связались с «экономическим материализмом»; это было последовательно и неизбежно. Для материалиста на свете нет ничего, кроме материи – ни души, как самостоятельной, не сводимой к телу реальности, ни, тем более, духа. Человек состоит из тела, телесных потребностей и отправлений; этим он и исчерпывается. При этом он подлежит механическим законам, которые управляют его жизнью, – законам «простым» и «ясным»; здесь нет никаких «тайн» и никакого особенного «творчества»; так же обстоит и в общественной жизни. Все то, что разумеют духовно настроенные люди, говоря о Боге, о бессмертной душе, о вере, о совести, о духовном творчестве, – не существует для материалиста; все это кажется ему порождением невежественной глупости или своекорыстного лицемерия. Согласно этому, человек есть не духовная, а материальная величина; не творческий очаг, а рабоче-мускульный центр; не самостоятельный субъект прав, а зависимый объект, подлежащий властным распоряжениям. Ему нужна не вера, а трезвая сообразительность, не инициатива, а дисциплина и безоговорочная исполнительность, не любовь, а классовая ненависть, не совесть, а классовое сознание. Нравственное чувство может только помешать его классовой борьбе; семья ему не нужна, она только отвлекает его от классового единения; разговоры о «родине» и «нации» должны быть покончены раз и навсегда; государство есть «машина для подавления классовых врагов» и для принудительной организации труда. Естественно, что эта машина призвана поглотить жизнь и труд личного человека. Когда государство получит форму классово-пролетарскую и пролетарски-партийную, оно сведет частную жизнь человека к минимуму или совсем упразднит ее. Трудовые обязанности и размеры потребления будут предписываться человеку государственной властью; никакого прочного вещественного гнезда, своего жилища или оседлости у него не будет. Свободная инициатива ведет только к вредным субъективным выдумкам или к хозяйственной «анархии»; и имущественная независимость совершенно не нужна и даже недопустима, ибо она создает только дурное своеволие, беспорядок и «эксплуатацию» человека человеком. В силу всего этого, частная собственность вообще, а в особенности – на орудия производства (земля, фабрики, машины, скот, инструменты, библиотеки и т. д.) – должна быть упразднена, а соответствующие вещи должны быть изъяты и переданы в распоряжение бюрократически-классового аппарата. Самостоятельности и самодеятельности граждан должен быть положен конец. Государство должно создавать новую культуру и новое хозяйство: безбожно-безличную, материалистическую культуру и механически-принудительное, коммунистическое хозяйство.
