Василий Экземплярский - Учение древней Церкви о собственности и милостыне
Как видим, обязанность творить милостыню рассматривается св. Кип- рианом как утверждающаяся на прямой, многократно выраженной Бо- жией воле. В этом случае сознание долга творить милостыню покоится на вере в Бога, как законодателя и мздовоздаятеля в христианской жизни, то есть утверждается на таком основании, какое лежит в основе всякой христианской добродетели, как единении нашей воли с волей Законодателя. Но св. отец указывает и более глубокую подоснову милостыни не только в вере в Бога и непреложности Его закона, но и в чувстве любви к Нему, когда милостыня, в воззрениях святителя, вполне согласных с данными Откровения, выступает как факт непосредственного служения Самому Богу, общения с Христом, то есть, иными словами, долг творить милостыню утверждается на собственно религиозно-мистической основе. «При духовных подаяниях, — поучает св. Киприан, — надобно иметь в виду Христа, принимающего их, как в этом уверяет Он Сам.[743]Так, если милостыни, подаваемые бедным, отдаются как бы в рост Богу, и даваемое меньшим братьям дается самому Христу, то никто не должен предпочитать земное небесному, человеческое — Божественному... Больше этого что еще мог возвестить нам Христос? Каким иным образом мог Он лучше всего вызвать нас на дело правды и милосердия, как не тем, что сказал, что все, подаваемое нуждающемуся и бедному, подается Ему самому, и что Его самого оскорбляют, когда не подают бедному и неимущему. Итак, кто не трогается в Церкви видом брата, пусть тронется созерцанием Христа, и кто не думает о подобном себе рабе, находящемся в несчастье и бедности, пусть помыслит о Господе, являющемся в лице того, кого он презирает»[744].
Сказанное нами о религиозной санкции в отношении долга творить милостыню поможет нам понять речь св. Киприана о значении милостыни в христианской жизни. Значение, усваиваемое святителем милостыне, необыкновенно высоко, и он ее рассматривает не только как путь благоугождения Богу, награждаемый в будущей жизни, но как дело собственно религиозное, стоящее наряду с подвигами молитвы и поста и даже являющееся условием их богоугодности и имеющее таинственную очистительную силу, подобную силе благодати, сообщаемой в таинстве крещения. «Божественная любовь, по слову святителя, научила посредством милостыни омывать те скверны, которыми мы запятнали себя... Дух Святый говорит в Божественном Писании: «милостынями и верами очищаются греси», — не те, впрочем, которые были сделаны прежде крещения; те очищаются кровью Христовой и освящением. И в другом месте говорится: «огнь горящ угасит вода, и милостыня очистит грехи». Здесь показывается и утверждается, что, как водой спасительного крещения погашается огонь геенский, так милостыней, делами правды утушается пламя грехов. И как в крещении один раз даруется отпущение грехов, так и всегдашнее, непрестанное благотворение, подобно крещению, снова возвращает нам милость Божию[745]. Об этом и в Евангелии учит Господь. Когда ученикам Его заметили с укором, что они ели, не умыв наперед рук, Он сказал в ответ: «иже сотвори внешне и внутреннее сотворил есть; обаче от сущих дадите милостыню, и се, вся чиста вам будут»... Милосердный учит и наставляет милосердию; и, желая сохранить искупленных дорогой ценой, Он предлагает способ, посредством которого осквернившие себя грехами после благодати крещения могут очиститься снова»[746]. И далее св. отец свою мысль об очистительном значении милостыни подтверждает рядом свидетельств Ветхого Завета: Ис. LVIII, 1, 7, 8; Сир. XXIX, 15; Притч. XXI, 13; Пс. XL, 1; Дан. IV, 24; Тов. XII, 8-9. Мы не приводим этих мест, так как они уже были отмечены нами ранее. Святитель на основании такого учения книг Ветхого Завета делает общее заключение, что «молитвы наши и посты мало значат, если не будут воспомоществуемы милостыней; что одни мольбы немного будут иметь значения для испрошения милости, если не будут дополняться делами милосердия... Через милостыню молитвы наши делаются действительными... милостыня освобождает жизнь от опасности... милостыня избавляет душу от смерти»[747]. И заканчивает свой трактат св. Киприан восхвалением благотворительности: «прекрасное и божественное дело — спасительная благотворительность! Она составляет великое утешение верующих, спасительное охранение нашей безопасности, оплот надежды, защиту веры, врачевство от грехов; она есть дело, находящееся во власти творящего, дело, сколько великое, столько и мелкое, не подвергающее гонению... Истинный и величайший дар — дар Божий... при помощи которого христианин сохраняет духовную благодать, заслуживает милость у Христа Судии, делает Бога как бы должником»[748].
Св. Киприан, сказали мы, в учении по интересующим нас вопросам является прямым предшественником великих учителей Церкви золотого периода ее письменности. В писаниях святых отцов IV и начала V века мы находим всесторонне раскрытое учение о милостыне, причем в беседах св. Иоанна Златоуста это учение получает завершение и излагается с такой всеобъемлющей полнотой, с какой не были освещены весьма многие стороны христианской жизни за рассматриваемый период церковной письменности. И при этом нельзя не отметить прямой связи между учением отцов Церкви о милостыне с решением ими проблемы об отношении христианина к богатству и бедности. Чем ярче выступал контраст богатства и бедности в области христианской жизни, например, в условиях жизни больших городов и в годины общественных бедствий, тем горячее и сильнее было слово христианских пастырей, призывающее творить милостыню и прославляющее милосердие.
В творениях св. Афанасия Великого, несмотря на преобладание в них вероучительного элемента, мы находим некоторые существенно интересные суждения и по поводу христианской милостыни. Выражая свою веру в то, что вообще род человеческий «нищелюбив и сострадателен»[749], св. отец оттеняет те побуждения к милостыне, какие утверждаются, прежде всего, на любви к Христу, сделавшемуся нищим ради нас. В своем толковании на ХL псалом, св. Афанасий так говорит: «блажен разумеваяй на нища и убога. Нищим и убогим именует Христа, по сказанному: богат сый обнища нас ради. Псалмопевец предпоставил здесь нравственное учение пророчеству с тем намерением, чтобы псалом полезен был в том и другом. Кого же ублажает он? Разумевающего на нища и убога, то есть понимающего, что Христос, богат сый, для того собственно обнищал, чтобы и мы миловали нищих, как братий нашего Создателя и Судии. Посему блажен, кто рассуждает об убогих как должно или кто разумеет нищету, какую воспринял на Себя за нас Христос. Какая же польза нищелюбия? В день лют избавит его Господь, указывает на день Суда... Воздает им долг человеколюбием, как взявший у них взаем милостыню и сказавший...
собственными Своими устами: понеже сотвористе единому сих меньших, Мне сотвористе»[750].
Во взгляде св. Афанасия на милостыню можно еще отметить его понимание завета Господа творить милостыню тайно и убеждение, что ценность милостыни зависит не от ее величины, но от настроения сердца благотворителя. Приведя слова Христа Спасителя (Мф. VI, 1), св. Афанасий так изъясняет их: «Единородный дает нам совет не творить милостыни перед людьми не для того, чтобы мы при братьях стеснялись сделать добро нуждающимся, но чтобы не гонялись за настоящей славой, подобно тщеславным фарисеям, награду же за веру и радушную милостыню ожидали себе в будущем от Бога, Которому не столько приятен дар, сколько приятно щедрое и доброе произволение дающего, как можно удостовериться из примера бедной вдовицы, две лепты ввергнувшей в сокровищехранительницу»[751]. При этом, в толковании дальнейших слов Господа: «тебе же творящу милостыню, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя», — св. Афанасий прибегает к аллегорическому толкованию этих слов, обычному методу истолкования Откровения у представителей александрийской школы, по какому толкованию правая рука есть образ голоса Духа Святаго, зовущего к спасению, а левая — образ плотских помышлений. «Возможно ли, — спрашивает святитель, — творящему милостыню сделать, чтобы шуйца его не споспешествовала в деле благотворения? Без сомнения, надобно, чтобы у всякого обе руки одна другой содействовали в благотворении. И когда левая рука держит деньги. тогда правая сеет прекрасное семя на ниве сердца нищих, чтобы пожать не колос, держащийся на соломенном стебле, но вечную и бессмертную жизнь, утвержденную на кресте. Единородный же хочет, чтобы плотские помыслы не знали, что творит десница Святаго Духа, и чтобы они не воспрепятствовали... благому преднамерению и щедрому произволению, сказав: на многие годы должно нам иметь для себя пищу, и деньги на расходы, и разные одежды, и убранные дома, и серебряный прибор для стола, и деревни, и поля для доходов. Ибо десная часть Свя- таго Духа вовсе не заботится обо всем этом и не вожделеет сего, веруя Владычнему слову: ищите прежде Царствия Божия, и сия вся приложатся вам»[752].
