А. Булгаков - «Святая инквизиция» в России до 1917 года
«Всех названных проповедников переслали по этапу (1914 год. — А.Б.) через тюрьмы наравне и вместе с ворами и убийцами. Они просили разрешения ехать на свои средства, но в этом им было отказано. Пересылка их из Одессы в Сибирь, в Нарымский край, длилась два месяца. Письма их свидетельствуют об их невыразимых страданиях от голода, холода, грязи, оскорблений и унижений, которые им пришлось пережить.
До октября месяца вышеупомянутые все восемь человек находились в селе Алатаево близ Нарыма Томской губернии, а теперь все переведены в Уфимскую губернию и расселены поодиночке в татарских селениях. Теперешнее положение ссыльных, по их свидетельству, еще тяжелее, чем прежде…
Из Одессы распоряжением генерал–губернатора от декабря 1914 г. отправляются в ссылку еще 54 человека» [517].
«Киевская мысль», 22 июня 1914 г., № 169
«Департамент духовных дел разослал циркуляр губернаторам с просьбой не разрешать сектантские молитвенные собрания вблизи православных церквей (курсив мой. — А.Б.), если это угрожает религиозными столкновениями…» [518].
«Правда», 13 июля 1912 г.
«В 1910 г. были изданы правила, которыми разрешение собраний сектантов предоставлялось всецело на усмотрение администрации. Наконец, в только что появившемся циркуляре МВД снова предписывается губернаторам относиться с «особой осмотрительностью» к собраниям сектантов, «чтобы не допускать на них проповеди (? — А.Б.) сектантства и влияние его на православие» [519].
«Речь», 2 июля 1912 г.
«Местные администраторы при таких директивах из центра, ввиду трудности определить, какое собрание может или не может быть использовано для пропаганды сектантства, вероятно найдут простой выход: «осмотрительность» при выдаче разрешений просто превратится в запрещение» [520].
В 1909 г. председатель Государственной Думы Д. А. Хомяков на одном из заседаний сообщил:
«Доходят вести даже о чисто изуверских расправах в деревнях… Когда мне рассказывали, я ушам не поверил. После разжигающей страсти проповеди священника, двух крестьян, впавших в баптизм, отвели в сельскую управу и там, наломав колючих веток сливового дерева, заставили, угрожая смертью, старика сечь своих собственных детей. И я не знаю, какой закон о свободе веры, который мы теперь вырабатываем в Государственной Думе, в состоянии будет войти в жизнь, если подобные изуверства будут иметь место…» [521].
Такого закона так и не приняли, и инквизиция продолжалась.
В 1910 г. один из руководителей баптистов писал:
«Всех гонений и преследований после провозглашения свободы слова и свободы вероисповедания не перечислить. Дело дошло до того, что некоторые общины и отдельные семьи наших братьев решили переселиться за границу» [522].
И к этому можно добавить, что сегодня уезжают туда же не только евреи. Российское население угрожающе сокращается. Факторов много, и не следует их перечислять, но автор данной книги доподлинно знает, что за последние годы уехало очень много инославных христиан. Два генерала, мы помним у Салтыкова–Щедрина, решили как–то очистить свой воздух от мужика; правда, потом чуть не померли с голоду.
Об этом «исходе» в те годы писал видный журналист А. Пругавин в статье «Отчего сектанты бегут из России?» Другой журналист С. Мельгунов отмечал: «И теперь, быть может, мы находимся накануне выселения из России огромной массы наших сограждан… Невольно хочется спросить: да кто же эти люди? И больно сделается за нашу страну, когда придется ответить, что это, несомненно, наиболее сознательные и передовые элементы нашей народной среды» [523].
Известно, что война с Германией принесла немало поражений русской армии. Престиж правительства и «святого воинства», окропленного многократно «святой водой» упал. На этот раз баптистов, да и вообще всякую «штунду» обвинили в том, что они являются пособниками Германии, и началась новая волна преследований. Многие были административным путем (без следствия и суда) высланы в Сибирь. Не принималось во внимание даже то, что сыновья и внуки репрессированных находились в рядах действующей армии. Верующим, своим же русским, инкриминировали «тесную связь с воинствующим германизмом».
«Киевская мысль», 30 сентября 1916 г.
«Совершенно естественно, что при наших крепко укоренившихся административных традициях за все 11 лет (с 1905 г. — А.Б.) мы встречались с фактами, которые могли быть отнесены лишь к категории проявления религиозной нетерпимости.
И как это ни странно на первый взгляд, эти факты значительно участились именно за последние два года… Вероятно, у читателей не исчезли еще в памяти пояснения, сопровождавшие три месяца назад принятие Гос. Думой (18 июня) внесенного с. — д. фракцией запроса по поводу усилившихся преследований сектантов со стороны местной власти… Депутат Скобелев в своей речи, обосновывавшей запрос, привел ряд примеров довольно беззастенчивых инсинуаций на этой почве по отношению к сектантам.
С. Мельгунов» [524].Журналист упоминает о циркуляре МВД «о незакономерных проявлениях сектантства», который предписывал «установить особо бдительный надзор за легализованными сектантскими обществами и вероисповедными общинами» и при обнаружении допущенных этими организациями нарушений закона закрывать таковые в установленном порядке.
Какой должен быть реальный результат нового министерского циркуляра? Не может быть сомнения в том, что он должен ухудшить положение сектантов, несмотря на провозглашенное объединение всех граждан России.
Не время, казалось бы, именно теперь выяснять и приводить в порядок то, что не выяснено было за истекшие 11 лет бытия религиозной свободы. Но тенденции современной административной практики заставляют думать по–другому» [525].
У Р. Киплинга в увлекательной книге «Маугли» есть описание наступившей засухи, и во всех джунглях было объявлено великое перемирие. В силу этого неписаного закона никто из зверей не имел права убивать кого–либо из обитателей джунглей — разве какой–нибудь шакал нарушал этот закон.
Николай II после объявления войны обратился к россиянам с уже известными нам словами: «В грозный час испытания да будут забыты все внутренние распри». Но православие, пользуясь военным положением, через министерские циркуляры продолжало свое дело.
Мать автора данного исследования, рожденная в 1904 г., всю жизнь помнила впечатление своего детства, когда в начале 1917 г. к ним в дом ночью пришли трое (опять знакомые черты! она и в сталинские годы в такой же обстановке рассталась с мужем): приходской священник о. Петр (г. Воронеж, Придача), миссионер Л. Кунцевич (мы о нем упоминали, когда он в 1913 г. в г. Воронеже призывал уничтожить всех сектантов) и полицейский пристав. Они сказали, что за уклонение от православия придется высылать всю семью Жарких в Сибирь. Но не выслали — подоспела Февральская революция…
Наша работа подошла к концу. Оставшийся материал относим в Приложение. Зададим напоследок только один вопрос: «Любили ли инославные христиане свою Родину?» О чем спрашивать, — скажем мы, — это после всего того, что им пришлось испытать от нее? Вместо ответа публикуем одно стихотворение, скорее — плач (простим неискушенному автору погрешности стиля и орфографии).
«О Россия, о Россия, незабвенна наша мать.
Ты не должна своих сынов изгнанных забывать.
Мы твои сыны, хотя живем за кавказскими горами,
Но не были не будем никогда тебе врагами.
О Россия, дорогая наша мать. Разве тем только мы тебя огорчили,
Что Иисуса Христа крепко полюбили…
О Россия дорогая и незабвенна наша мать.
Если же и мы участники с вами вместе святое Евангелие почитать,
То за что же нас так обременять?
В замки и тюрьмы заключать, и следствие по два года продолжать,
И в тюрьме в одиночной камере по три года содержать,
И потом суду предавать и с преступниками на подсудимую скамью сажать,
И при закрытых дверях судить и осуждать,
Всех прав и имущества лишать и потом в Закавказие высылать,
И по шести месяцев с конвоем провожать, —
И еще на пути в одиннадцати замках побывать.
Очень много приходилось труднаво видать.
О рассмотри–ка дорогая и незабвенна наша мать.
Это могло назад несколько столетий пребывать.
баптист Иг. Шарипов» [526].
Вспоминаются пятна крови на руках леди Макбет…
Приложение
«Когда начались массовые ссылки, и духоборов начали высылать сотнями и тысячами в разные отдаленные уезды, то можно было подумать, что при применении этих мер становится целью не только наказать и покарать духоборов, но и в конец разорить их. Так, когда были назначены в ссылку первые 415 семейств в Горийский, Душенский и Сигнахский уезды, то им было дано всего только три дня сроку, в который они обязаны были ликвидировать все свои хозяйственные дела, распродать все свое имущество и собраться в дорогу. Понятно, какие последствия повлекло за собою подобное распоряжение.
