Вайолет Каммингс - Ноев ковчег и Свитки Мертвого моря
Незадолго до того Найт подобрал полузасыпанное песком гончарное изделие и сейчас с надеждой помахал им, показывая, что он мирный путник, интересующийся лишь археологией этой страны. Несмотря на его попытку завязать дружеские отношения, через несколько мгновений его окружили и бесцеремонно заставили сесть на свободную лошадь посреди шайки неприветливых головорезов, языка которых он не понимал.
Затем кавалькада продолжила путь в общем направлении на Арарат, а кругом стало уже совсем темно. Они проехали несколько миль, когда в общей группе, а когда и цепочкой. Куда это меня везут, спрашивал себя незадачливый пленник. Не попал ли он в руки знаменитых персидских «хранителей границы» — уголовников, которым порой давали оружие и некое подобие формы, как и правовой статус, в попытке взять под контроль их преступные действия в отношении путешественников?
Тусклое мерцание масляных ламп приветствовало прибытие кавалькады в скопище каменных зданий. Ничего похожего на курдское становище — курды никогда не возводили столь долговечных жилищ. Не было и дико лающих курдских собак — маленькое, но утешение. Может, его столь бесцеремонно доставили на некую пограничную заставу? Найт ничего не понимал, кроме того, что среди окружавших его людей не было и намека на военную дисциплину, как не было и офицера в форме за письменным столом, которому он мог бы пожаловаться.
Один из угрюмых охранников затолкал Найта в душный и вызывавший отвращение полуподвал, где ему пришлось терпеть неописуемую вонь грязного помещения в компании с потерявшим сознание, умиравшим стариком. На протяжении двух нескончаемых дней и ночей пленник напрасно дубасил в дверь, требуя предоставить ему переводчика и объяснить это возмутительное задержание, выкрикивая имена всех русских, турецких и персидских официальных лиц, которые он мог только припомнить. Но его просьбы не были услышаны, не последовало никакой реакции.
Наконец пытка прекратилась, озадаченного и возмущенного пленника вывели наружу, посадили на безнадежную старую клячу, на которой он никуда бы не делся, и в сопровождении мрачных типов, продолжавших игнорировать его, повезли дальше по тропе приблизительно на север, все в том же направлении на Агрыдаг.
Раздраженный и ослабший Найт предпочел идти пешком большую часть пути, нагрузив жалкое животное своим скарбом. Слишком ослабленный дизентерией во время пребывания в заключении, чтобы обращать внимание на окрестности, позже он не сможет с уверенностью припомнить маршрут своего передвижения. В конце концов неразговорчивый эскорт бросил его одного на голом склоне горы, не оставив ему никакого средства передвижения, даже не попрощавшись с ним. Найт неожиданно остался совсем один, но даже в полном одиночестве обрадовался тому, что избавился от своих сомнительных спутников и что в его рюкзаке еще оставались большой кусок овечьего сыра и немного черствого хлеба.
Он находился южнее Большого Арарата. Чтобы добраться до цели его путешествия — точки над Ахорой, ему следовало двигаться на север либо между двумя вершинами, либо в обход восточного склона Малого Арарата. Последний маршрут привел бы его непосредственно к основанию ущелья Ахора. Однако представляется, что некая высшая сила указывала Хардуику Найту путь и он призван был следовать некоему божественному расписанию. Как бы то ни было, сбитый с толку и расстроенный недавним приключением Найт не желал снова оказаться в Персии и в руках очередных «пограничников» и поэтому пошагал против часовой стрелки в противоположном от избранного им изначально направлении.
Он собирался обойти Большой Арарат по довольно высоко расположенной дуге вплоть до места, с которого виден отдаленный Эчмиадзин на равнине, затем спуститься по склону до Ахоры. Как позже будет вспоминать Найт: «Кружное путешествие без карты почти всегда похоже на движение человека, которому завязали глаза и которого повернули несколько раз вокруг его оси, а он пытается шагать прямо». Но, несмотря на помехи, решительный путешественник продолжил — там, где более слабый человек мог бы спасовать — путь в неизведанное.
«Я продолжал перебираться с кряжа на кряж, — вспоминал Найт, — спускаясь на пятках по одному каменистому склону и с трудом карабкаясь на следующий кряж. И каждый новый кряж, к которому я приближался, казался выше предыдущего, и я все высматривал знакомую равнину, но поле зрения постоянно перекрывали все новые и новые кряжи».
На следующий день Найт продолжил свой путь, и снова один кряж сменял другой, когда он пересек очередную снежную равнину. Он прошел непосредственно над озером Коп, и ему предстояло преодолеть еще два ледяных поля до следующего кряжа. Усталый путник пересек первое и обошел снизу второе. Кромку второго ледника он обошел по пропитанным водой бревнам и поднялся на половину следующего склона. Почти не обратив внимания на присутствие бревен на такой высоте, Найт праздно подумал, а не пересек ли он какую-то древнюю тропу. Может, она вела к деревне Ахора, которую он надеялся найти?
Внезапно он остановился и повернул назад. «Хоть я и старался сохранить силы, — вспоминал Найт, — я все же заинтересовался этим обстоятельством, пусть и не сразу. Я убедился в том, что мокрая масса была действительно древесиной. Она напомнила мне, когда я ее ощупывал, лесные деревья, считающиеся доисторическими и затонувшими в море, которые появлялись при отливе в Уалберсуике на побережье Суффолка в Англии, или бревна испанского галеона, которые схожим образом обнажаются при отливе на побережье Уэльса».
Кругом валялись валуны, скатившиеся по горному склону. Бревна лежали в одном направлении, одни параллельно, другие перпендикулярно. «Эти бревна могли быть массивными прямоугольными брусьями, — считает Найт, — хотя я видел только верхнюю их часть, обнаженную на уровне поверхности земли и не мог определить, как далеко они простирались под камнями. То, что я видел, походило на раму очень большого фургона».
Сначала Найт подумал, не наткнулся ли он на остатки орудийного лафета, оставшегося от какой-то средневековой военной кампании. Бревна отнюдь не выглядели упавшими деревьями, заверяет нас Найт, иначе он проигнорировал бы их. «Они не только были прямоугольными, — объясняет он, — но и образовывали также прямоугольную конструкцию».
Невозможно было понять, были ли бревна вытесаны вручную, поскольку не было видно текстуры на их поверхности, которую первооткрыватель описал как «мокрую и темную». Они были шириной от девяти дюймов до одного фута и выступали всего на несколько футов из нижней кромки таявшего ледника. Быстро отломав кусок пропитанного водой дерева, Найт возобновил восхождение.
Не наткнулся ли Хардуик Найт, сам того не зная, на куски дерева от ковчега? Не объясняло ли это его задержание несколькими днями ранее и незапланированное окольное путешествие к противоположной стороне горы? Он не планировал взбираться на высокие кряжи и подниматься до уровня снежного покрова. И если бы его таинственные похитители доставили бы его прямо на Арарат и освободили бы его на двое суток раньше, обнажились бы эти мокрые бревна, растаяли бы снега ледника к тому времени? Эти вопросы заслуживают рассмотрения, хотя в тот момент и сам Хардуик Найт не придал особого значения своему открытию. Он сказал по этому поводу: «Земля была слишком холодной, и у меня не было сил для дальнейшего исследования».
В те несколько минут, что Найт потратил на возвращение и изучение бревен, его сильно зазнобило, а сильная боль в груди лишила его того «самообладания, которое необходимо для правильной оценки артефакта», как он сам охарактеризовал задачу. Итак, поскольку находка древесины показалась ему в тот момент не столь важной и поскольку уже наступала ночь, он поспешил подняться на следующий кряж. Ледяной ветер выдавливал слезы из его глаз, пока он карабкался по крутому склону, и ему пришлось, когда он добрался до верха, присесть и протереть глаза. Вот как Найт описывал сцену, открывшуюся его удивленному взгляду:
«Передо мною была одна из величайших и страшнейших пропастей, которые я когда-либо видел на матушке Земле. Непосредственно подо мной каменистые осыпи спускались на тысячи футов в черный каньон, дальний склон которого был столь же крут и темен. Это огромное ущелье, казалось, было окружено крутыми осыпями и местами зияло пропастями в обоих направлениях, которые перерезали мой путь, опускаясь до равнины слева от меня и глубоко врезаясь в самое сердце горы справа».
Исследователь оказался, конечно же, на краю ущелья Ахора. По его расчетам, Ахора находилась дальше, и ему предстояло преодолеть глубокую пропасть на пути к ней. Но сколько бы ни вглядывался он в открывшуюся его глазам панораму, ему не удавалось найти путь пересечения ущелья без спуска по опасным осыпям на черный ледник, грозно отсвечивавший внизу. Поскольку нужно было учесть множество неизвестных факторов перед спуском в бездну и поскольку он был один, Найт с сожалением оставил всякую надежду посетить Ахору и развалины. В сгущавшихся сумерках он повернулся и начал спуск с горы в сторону Игдыра, ибо жаждал подкрепиться и отдохнуть.
