Глеб Ястребов - Кем был Иисус из Назарета?
Семейная тема продолжается далее в «антитезе», посвящённой заповеди выдавать жене разводное письмо при разводе:
Сказано также, что если кто разведётся с женою своею, пусть даст ей разводную. А я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подаёт ей повод прелюбодействовать. И кто женится на разведённой, тот прелюбодействует.
Мф 5:31–32; ср. Лк 16:18Здесь также нет отмены ветхозаветной заповеди: Иисус не говорит, что выдавать разводное письмо не надо, но лишь высказывает мнение, что для развода существует только одна уважительная причина, а именно — супружеская измена. (С учётом предыдущей «антитезы» интересно, допускал ли Иисус развод в том случае, если один из партнёров по браку засмотрелся или регулярно засматривается на кого-то постороннего? Вполне возможно.)
Очень многие исследователи обращают внимание на то, что в Евангелии от Марка запрет на развод сформулирован в более ригористической форме. Там приводится следующая сцена:
Подошли фарисеи и спросили, испытывая его (Иисуса): «Позволительно ли разводиться мужу с женою?» Он сказал им в ответ: «Что заповедал вам Моисей?» Они сказали: «Моисей позволил писать разводное письмо и разводиться». Иисус сказал им в ответ: «По жестокосердию вашему он написал вам эту заповедь. В начале же создания, Бог мужчину и женщину сотворил их. Поэтому оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одной плотью; так что они уже не двое, а одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает».
В доме его ученики его опять спросили о том же. Он сказал им: «Кто разведётся с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от неё. И если жена разведётся с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует».
Мк 10:2–12Как гласит наиболее распространённая гипотеза, ригоризм Мк 10:2–12 аутентичен (Иисус запретил развод при любых обстоятельствах), Матфей же смягчил это учение, снабдив его оговоркой. Эта гипотеза возможна, но вызывает сомнения в том смысле, что при ней нарушается логика марковского отрывка. Если Моисей допустил развод (пусть даже «по жестокосердию» израильтян), но при этом любой развод представляет собой прелюбодеяние, то выходит, что Моисей дал санкцию на нарушение одной из собственных же важнейших заповедей («не прелюбодействуй»)! Поэтому представляется более вероятным, что Марк также допускал исключение («кроме вины любодеяния»), но не оговорил его, считая самоочевидным. Матфей же, редактируя Марка (см. также Мф 19:3–12), не смягчил радикальное учение Иисуса, а лишь снял недоразумение, которое могло возникнуть.
Таким образом, учение Иисуса и в данном случае не идёт вразрыв с иудаизмом, но должно рассматриваться в контексте богословской полемики своего времени. Например, одна ведущая богословская школа иудаизма («дом Гиллеля») допускала развод по очень широкому спектру причин (несовместимость супругов, неумение жёны готовить и т. д.). Другая ведущая богословская школа («дом Шаммая») считала, что развод допустим лишь по одной причине: если жена изменила мужу. Соответственно, получается, что Иисус в данном случае становится на сторону фарисейской школы Шаммая (заметим, школы наиболее строгой в вопросах соблюдения Торы!).
Следующая «антитеза» касается ветхозаветных повелений соблюдать клятвы: Лев 19:12 («не клянитесь именем Моим во лжи»), Втор 23:21 («если дашь обет Господу Богу твоему, немедленно исполни его»).
Ещё слышали вы, что сказано древним: «Не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои». А я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землёю, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или чёрным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого.
Мф 5:33–37Опять же об отмене ветхозаветной заповеди здесь и речи быть не может. Иисус не говорит, что клятвы соблюдать не обязательно. Напротив, вся его аргументация построена на том, что к клятвам надо относиться предельно серьёзно: во-первых, потому что при этом так или иначе поминается Бог, а поминать имя Божие «всуе» запрещено (Исх 20:7). Во-вторых, потому что человек не властен над своей судьбой («не можешь ни одного волоса сделать белым или чёрным»): он может пообещать что-то, а затем по слабости или обстоятельствам не выполнить, и тогда на нём будет большой грех. Всё это наводит даже на мысль, что Иисус не столько отменяет клятвы в принципе, сколько ограничивает их особыми сакральными исключительными случаями. Нечто вроде такого обета он и сам произнёс на последней в своей жизни трапезе с учениками: «Истинно говорю вам: я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царстве Божием» (Мк 14:25).
Опять же в поучении Иисуса нет ничего принципиально нового. Ещё Екклесиаст призывал клясться пореже (причём по сходной причине): «Не торопись языком твоим, и сердце твоё да не спешит произнести слово пред Богом, потому что Бог на небе, а ты на земле... когда даёшь обет Богу, то не медли исполнить его... лучше тебе не обещать, нежели обещать и не исполнить» (Еккл 5:3–4). Пророк Осия сетовал на распространённость клятв («клятва и обман... крайне распространились» Ос 4:2). А вот типичное предупреждение: «Не приучай уст твоих к клятве и не обращай в привычку упоминать в клятве имя Святого... клянущийся непрестанно именем Святого не очистится от греха» (Сир 23:8–10). Во времена Иисуса ессеи клялись лишь в самых исключительных случаях, в остальном же клятв избегали (Иосиф Флавий, «Иудейская война» 2.135). Одним словом, Иисус и здесь не говорит чего-либо нового, но лишь призывает строже соблюдать уже данные правила. Проблему он должен был рассматривать как весьма актуальную, поскольку клятвы можно было в изобилии услышать в быту: на рынках и при сделках («клянусь небом, хорошее вино!», «клянусь Иерусалимом, невеста получит большое приданное!»). С годами Иисуса всё больше и больше возмущало такое неблагоговейное отношение к святыне.
В связи с Мф 5:33–37 отметим и то, что этот отрывок позволяет лучше понять мироощущение самого Иисуса: как он видел вселенную, мир вокруг себя. У него было поразительно развито ощущение сакрального, ощущение присутствия Божьего вокруг. Глядя на землю, расстилающиеся вокруг поля, он видел в них «подножие ног» Творца, а глядя на небесный свод, понимал, что глядит на престол Божий. С благоговением ступал он в Иерусалим, думая о том, что именно этот город почтил особым присутствием Бог («город великого Царя»)...
Следующая «антитеза» касается принципа lex talionis («око за око, зуб за зуб»), вошедшего в Ветхий Завет (Исх 21:24; Лев 24:20; Втор 19:21) из стандартной практики ближневосточного права.
Вы слышали, что сказано: «Око за око и зуб за зуб». А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую. И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду. И кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся.
Мф 5:38–42; ср. Лк 6:29–30, 34; Фома 95:1–2В этом отрывке часто видят квинтэссенцию евангельской этики (что справедливо) и её радикальное отличие от этики ветхозаветной (что уже не совсем справедливо). Прежде всего, зададимся вопросом: отменяется ли здесь принцип «око за око»? Ничуть. Дело в том, что этот принцип связан с юридической сферой и означает, что наказание должно быть адекватно преступлению. (Разумеется, ко временам Иисуса он уже давно не применялся в буквальном смысле: т. е. никто не выбивал никому глаза, но речь шла лишь о должной компенсации, часто финансовой, и должном воздаянии.) Иисус здесь не говорит, что этот принцип справедливости должен быть отменён и что судьи, рассматривающие дела, не должны основывать на нём свои решения. Он обращается к сфере личной этики: если у тебя лично хотят отсудить рубашку или часть имущества, не сопротивляйся! На первый взгляд это очень странный совет. Однако здесь отражена исключительно важная часть Иисусова учения: богатство, да и вообще имущество, является преградой между Богом и человеком. Согласно известной метафоре, «удобнее верблюду войти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мк 10:24). Поэтому если кто-то хочет забрать часть имущества, подставь ему «другую щеку»: пусть забирает, ибо тем самым он отнимает лишний барьер между тобой и Создателем. Аналогично и с денежными долгами: не надо требовать их назад не только потому, что это может быть немилостиво по отношению к должнику, но и потому, что лишние деньги блага не приносят. Красной линией сквозь проповеди Иисуса проходят призывы отказываться от имущества, раздавать его и делиться им.
