Павел Хондзинский - Святитель Филарет Московский: богословский синтез эпохи. Историко-богословское исследование
351
Автор вступительной статьи к его изданию «Духовного рыцаря» 1913 года В. Ф. Садовник справедливо пишет, что это сочинение «представляет собой оригинальное сочетание христианского вероучения с мистическими идеями Сен-Мартена, Якова Беме и даже Парацельса и по своему настроению очень характерно для тех стремлений к духовному самоуглублению, которые являются одной из важнейших черт весьма значительной части тогдашнего масонства» (цит. по: Масонские труды. М., 1997. С. 11–12).
352
Сегодня можно услышать мнение о том, что именно Лопухин и именно в «Некоторых чертах…» чуть ли не решил экклесиологические проблемы времени, причем о сходстве с откровенно масонским «Духовным рыцарем» лукаво умалчивается (см.: Гаврюшин Н. К. Юнгов остров).
353
По словам последнего, «мир Сковорода воспринимает и толкует в категориях платонизирующего символизма. Тень и след, его любимые образы. Для Сковороды основным было именно это противопоставление двух миров: видимого, чувственного, и невидимого, идеального, – временного и вечного. <.> Сковорода всегда с Библией в руках («глава всем Библия», – замечает Ковалинский). Но Библия есть для него именно книга философических притч, символов и эмблем, некий гиероглиф бытия: «Мир симболичный, сиречь Библия», – говорит сам Сковорода. Об историческом понимании Библии он отзывается резко. Странничество Сковороды в известном смысле было именно его уходом из Церкви, из церковной истории…» (Пути. С. 120–121). Диссонансом этим словам звучит, правда, замечание прот. Василия Зеньковского, утверждающего, что «о его [Сковороды] чувстве к Церкви говорят решительно все его сочинения, мышление Сковороды никогда не отрывалось от Библии» (Зеньковский В., прот. История русской философии. М., 2001. С. 69), но в том-то все и дело, что Библия не была для Сковороды книгой Церкви. Гораздо точнее кажется следующая мысль Зеньковского: «Вместе с тем в лице Сковороды мы стоим перед бесспорным фактом внутрицерковной секуляризации мысли» (Там же. С. 80). Архиеп. Филарет (Гумилевский) считал, что на Сковороду сильное влияние оказал Беме (см.: Филарет (Гумилевский), архиеп. Обзор русской духовной литературы: В 2 кн. Харьков, 1859. Кн. 2. С. 72).
354
Сковорода Г Сочинения: В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 9.
355
Там же. Т. 1. С. 38–39.
356
Вспомним у Прокоповича «основное начало богословия есть Бог, но не столько в моменте примирения с человеком, сколько в моменте противоположности с ним» (Червяковский // ХЧ. 1876. № 7–8. С. 104).
357
«Наш берег и беден и голоден, заморский же есть Доброй Надежды гавань, лоно, или залив Авраама, место злачное, где весь Израиль пасется, оставив на голодной стороне содомлян» (Сковорода Г. Сочинения. Т. 2. С. 41).
358
«Таковы суть: Василий Великий, Иоанн Златоустый, Григорий Назианзин, Амвросий, Иероним, Августин. Папа Григорий Великий и сим подобные» (Там же. С. 37).
359
Тут он вполне подпадает под Феофанову же язвительную критику толкователей, «которые все понимают только фигурально, и во всех словах не то что вполне очевидно, но другое нечто, будто бы заключающееся в них, обнаружить желают» (ThCh. Т. 1. Р. 154).
360
«Наконец, Моисей при подаянии заповедей Господних перестал прибавлять сие слово, которое вместо ключа служит, – «внемли себе» (Сковорода Г Сочинения. Т. 1. С. 188). Правда, нередко эти поиски ключа приводят его просто к упражнениям в игре словами. Напр.: «…– Так выпутайся же ты мне из сего узла: для чего мне нельзя найти человека?.. – Фу, для того что не знаешь, что то есть человек. Ну! Найди мне, если скажу, что в домике твоем есть амбра. – А Бог ее знает, амбра или умбра. – Э! Не умбра, но амбра. – Амбра твоя что значит, не знаю. Сии города мне совсем не знакомы, а человека знаю, перевидал я их один, другой 1 000 000. – Видал и зевал, но не увидел и не знаешь. – Я и тебя вижу и знаю. – От рождения ты не видал и не знаешь меня. – Или шутишь, или ты впал в обморок. – Что-то запахло тебе обмороком? – И мою голову поразил ты мраком твоим.…» (Сковорода Г. Сочинения. Т. 1. С. 275).
361
Напр.: «И в сию-то цель, думаю, попадал Иов, вот: «Положил ты ногу мою в запрещение, сохранил же дела мои все, в корени же ног моих пришел». О сем корне и Исаия: «Корень их как персть будет». А что он коренем сердца называет, так послушай его ж: «Посмотри, как пепел сердце их, и прельщаются». Приметь: там корень называется перстью, а тут сердце пеплом. Сердце есть корень. В нем-то живет самая твоя нога, а наружный прах есть башмак ее» (Там же. С. 221).
362
«Куда высоко многие возносятся в мудрствовании Божия Писания! Возносятся по знанию историческому, географическому, математическому, да все плотскому. Скажем же со Исаиею, что все сие высокий есть гроб» (Там же. С. 185).
363
Там же. С. 219.
364
Напр.: «Что может обескуражить и потопить сладкотеплый огонь Параклитов, если не оная змиина, сиренская блевотина? Отсюда-то в душе мразь и скрежет, косность и уныние в обретении царствия Божия. Отсюда ни тепл ты, ни холоден, я должен тебя изблевать. О гряди, Господи Иисусе! Ей, гряду скоро, аминь…» (Там же. С. 257). Или так: «Дядя сестринцу своему не советовал ехать в глубокую осень возком, но верхом на свадьбу. Афонька решился ехать возком – сам себе господин и кучер. В поле, среди брода, лошак отпрягся, оставив колесницегонителя в потопе вод многих…» (Там же. С. 267).
365
«…Уповаем на плоть и кровь святых, надеемся на тлень и клятву; обожаем вещество в ладане, в свечах, в живописи, в образах и церемониях, забыв, что, кроме Бога, ничто не благо и что всякая внешность есть тлен и клятва» (Там же. Т. 2. С. 38).
366
«Доходят к Богу и волхвы, сиречь философы. Единый Бог иудеев и язычников, единая и премудрость. Не весь Израиль мудр. Не все и язычники тьма. Познал Господь сущих Его» (Сковорода Г. Сочинения. Т. 1. С. 293).
367
См.: Там же. С. 277.
368
См., напр.: Там же. С. 329.
369
Там же. С. 374. Ср. ниже у Лабзина.
370
«Но обительный мир касается тварей. Мы в нем, а он в нас обитает. Моисейский же, символический, тайнообразный мир есть книга. Она ни в чем не трогает обительного мира, а только следами собранных от него тварей путеводствует нас к присносущному началу единственно как магнитная стрела, взирая на вечную твердь его» (Там же. Т. 2. С. 19).
371
«Библия подобна ужасной пещере, в которой жил пустынник, братом своим посещенный. «Скажи, братец, что тебя держит в сем угрюмом обиталище?» После сих слов отворил пустынник висящую на стене завесу… «Ах, Боже мой!» – закричал гость, узрев великолепие, всякий ум человеческий превосходящее. «Вот, братец, что меня забавляет», – отвечал уединенный» (Там же. Т. 1. С. 224). Еше раз вспомним митр. Платона: «…имена суть и наподобие завесы, которая как возмется, так в наши глаза светлая ударится луча, и все вещи изрядно свою окажут доброту (Назидательные слова. Т. 8. С. 366).
372
Гоголь Н. В. Собрание сочинений: В 7 т. М., 1978. Т. 6. С. 224.
373
Сковорода Г. Сочинения. Т. 2. С. 412.
374
Из воспоминаний покойного Филарета, митрополита Московского // ПО. 1868. Т. 26. № 8. С. 522.
375
См., например, в Сионском вестнике за апрель 1817 г. объявление об издании двух книг («Записок на книгу Бытия» и «Начертания церковно-библейской истории») «знаменитого нашего проповедника, Санкт-Петербургской духовной академии ректора, отца Филарета» (СВ. 1817. Ч. 4. С. 135).
376
Лабзин был сын бедной дворянской семьи, имевшей всего четыре души дворовых людей. Он родился в Москве 28 апреля 1766 года и с самых ранних лет обнаружил большую любознательности охоту к наукам (см.: Дубровин Н. Ф. Наши мистики-сектанты: А. Ф. Лабзин и его журнал «Сионский вестник» // РС. 1894. № 11. С. 58).
377
Дубровин Н. Ф. Цит. соч. С. 59.
378
СВ. 1818. Ч. 7. С. 223–225. Еще характерное замечание: «…в пример искусства тогдашних переводчиков приведу я одно то, что титул Римского сената, Patres conscripti, переводим был тогда: Отцы сонаписанные» (Там же. С. 226) – это, между прочим, в адрес, надо думать, первого поколения масонов и Лопухина в том числе. Наконец, заключая приведенные воспоминания, Лабзин оценивает и происшедшие перемены: «Какая поразительная перемена произошла от того в 30 лет! Вместо одной академической типографии здесь и Университетской в Москве, сколько теперь имеем мы типографий и в других городах и сколько появилось книжных лавок! Вместо того что святая Библия считалась за книгу, которую читать опасно и которую только в церквах для формы предлагать можно, ныне всякому стараются доставить ее в руки по ценам самым дешевым или даже даром, так что в пословицу вошло говорить, что теперь нет ничего дешевого, кроме Библии» (Там же. С. 228).
