Анатолий Белов - Правда о православных "святых"
Один из дореволюционных православных авторов, Е. Поселянин, описывая жизнь молодого послушника в монастыре, отмечает его необыкновенное усердие. "К службам церковным он приходил как можно ранее и неподвижно выстаивал непременно всякое богослужение до самого конца. В свободное время он не ходил по кельям, а уединялся у себя, предаваясь чтению... В часы, свободные от духовных занятий, работал, вырезывал кресты из кипарисного дерева для благословения богомольцев. Во время работы он всегда, не переставая, творил про себя Иисусову молитву: "Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй мя грешного!"{113}.
Как. мы видим, полезного сей святой ничего не совершил. В его житии говорится, что он молился, читал церковные книги и делал кресты, которые монастырь сбывал приезжим богомольцам. Видимо, и автор жизнеописания чувствовал мелкость своего героя и опять прибег к рассказу о "чуде". Как повествуется в жизнеописании Серафима Саровского, в 1780 г. он вновь тяжело заболел. Его молитвы дошли до бога. К нему опять явилась божья матерь, теперь уже в сопровождении апостолов Петра и Иоанна Богослова. Она сказала апостолам, указывая на умирающего: "Этот нашего рода" и возложила правую руку на его чело.
Предоставим слово церковному автору, дабы иметь возможность судить о его медицинских "познаниях" и блестящей "эрудиции". После того как божья матерь возложила руку на голову умирающего, "материя, наполнявшая тело больного, начала выходить через отверстие, образовавшееся в правом боку, и вскоре он выздоровел"{114}.
Несколько лет спустя он был пострижен в монашество, а когда ему исполнилось 35 лет, он удалился в пустынную келью. Его келья находилась в густом сосновом бору, на берегу реки Саровки, вокруг - гряды огорода и забор. Потом он завел у себя пчельник, приносивший очень хороший мед.
Пища о. Серафима, по словам христианских сочини-, телей, состояла из сухого и черствого хлеба, который он брал с собой из монастыря по воскресеньям на целую неделю. Из этого количества, как повествуется в его житии, он уделял еще зверям и птицам, которые любили собираться к нему. Но потом он отказался и от хлеба насущного, довольствуясь овощами огорода... "Наконец он дошел до того, что в продолжение почти трех лет питался травою сниткою, которую варил в горшочке, а на зиму засушивал ее себе про запас..."{115}.
Чтобы представить "подвиг" Серафима Саровского еще более "героическим", церковные авторы повествовали и о том, как он решил принять обет молчальничества. С монахами, которые посещали его, он объяснялся только знаками и жестами. Все это внушало уважение к нему не только со стороны его собратьев, но даже... диких зверей, которые приходили к его келье, но не трогали пустынника. "Несколько раз посещавшие его в дальней пустыни видели близ него громадного медведя, которого он кормил. По его слову медведь уходил в лес и потом приходил снова, и старец кормил его..."
С каждым годом "великий старец" делал свой режим все более жестким. Он старался избегать встреч с людьми. "Встречаясь с кем-либо в лесу, он падал ниц, пока не уходили". В эту пору "все, что имел у себя в келье. Серафим, была икона с горящей лампадой и обрубок пня вместо стула. Для себя он не употреблял и огня. В келье лежала охапка дров для печи, никогда не топившейся. Для умерщвления плоти он носил под рубашкой, на плечах, поддерживаемый веревками большой пятивершковый железный крест... Питьем его была одна вода; пищей - толокно и белая рубленая капуста... Чтобы яснее помнить о смерти, он упросил сделать себе гроб и поставил его в своих сенях, и завещал, чтобы его схоронили в этом гробе..."{116}
Как мы видим, Серафим Саровский старался подражать лучшим образцам христианского аскетизма. Более трех десятилетий провел он в своем добровольном отшельничестве. А на закате жизни, в шестидесятишестилетнем возрасте он окончил свое затворничество и начал "поучать народ о смысле жизни".
Серафим Саровский дожил до семидесяти четырех лет и умер в своей келье во время молитвы. И может быть никогда не стало бы известно на Руси его имя, если бы не вспомнили о его "политических предсказаниях". По преданию, Серафим Саровский предсказал будущему самодержцу российскому "несчастья и беды народные" в начале царствования и "процветание", "светлую и долговечную жизнь" во второй половине правления. Такое предсказание было как нельзя кстати. В России назревала первая русская революция, ширились забастовки рабочих, волнения крестьян, поднимавшихся на борьбу с царским самодержавием.
Все свои неудачи Николай II мог объяснить божьим предначертанием, о коем говорил "великий старец".
На канонизации Серафима Саровского настаивала императрица Александра Федоровна, женщина религиозная и суеверная, находившаяся под влиянием разного рода шарлатанов от религии, таких, как самозванный лекарь из Франции Филипп и ряд других "прорицателей", а впоследствии печальной памяти ловкий авантюрист Григорий Распутин. По дошедшим свидетельствам, кандидатура Серафима Саровского на роль нового святого была подсказана царской чете пользовавшимся популярностью при дворе церковником, мракобесом Иоанном Кронштадтским.
Когда в царских покоях созрела мысль о канонизации Серафима Саровского, царь вызвал обер-прокурора святейшего синода К. П. Победоносцева и повелел ему принять все меры к быстрейшему провозглашению Серафима святым. Победоносцев пытался было убедить государя, что этот вопрос нельзя решать опрометчиво, канонизация требует известной подготовки, ибо можно легко попасть впросак (он помнил, что поспешные канонизации не раз кончались конфузом). Однако ответом обер-прокурору были слова императрицы: "Царь все может!".
В этот период, разъясняя массам подлинные причины церковного фарса с канонизацией Серафима Саровского, тульский комитет РСДРП выпустил листовку, в которой говорилось: "...Правительство придумывает всякие приманки, чтобы отвлечь от себя внимание народа. С этой целью оно и решило объявить нового святого: к прежним уже привыкли, а новый, он всех потянет к себе; изголодавшийся, изобиженный, угнетенный народ валом повалит к чудотворцу и в горячих молитвах к нему забудет земные скорби и обиды, а попы по этому удобному случаю будут твердить, что нужно быть терпеливым, сокрушаться о своих грехах и почитать начальство..."
Церковный обман разоблачался и в листовке нижегородского комитета РСДРП, которая была адресована "к саровским богомольцам". В ней говорилось об истинных причинах попыток канонизации старца Серафима. "Вы знаете, для чего правительству нужны мощи: для того, чтобы вы были послушны как овечки, чтобы легко обирать вас. А чтобы еще более нагнать на вас страху, на открытие мощей приедут и сами изобретатели их - помещики и заводчики, которые так хорошо грабят вас, митрополиты и губернаторы, которые приказывают стрелять в вас, митрополиты и попы, которые благословляют стрелять в вас солдат. Придет и сам царь, который награждает министров за то, что обирают вас, и солдат за то, что стреляют в вас... Посмотрите же на них и не забудьте, что эти пиявки снова будут сосать и давить вас и это будет продолжаться до тех пор, пока вы не сбросите с себя эту шайку дармоедов".
Получив указание от самого государя, синод спешил. В январе 1903 г. Николаю II был подан на утверждение доклад святейшего синода о причислении "благоговейного старца Серафима, почивающего в Саровской пустыни" (бывшей Тамбовской губернии), к лику святых. Царь собственноручно начертал на этом докладе: "Прочел с чувством истинной радости и глубокого умиления".
Но канонизацию надо было оформлять надлежащим образом. Надо было найти свидетельства "чудесных" деяний "великого старца", надо было убедиться в нетленности его мощей. С первым делом церковь справилась без труда: церковниками были написаны книги, брошюры, листовки о "святой" жизни Серафима Саровского. Авторы этих писаний не скупились на "чудеса", которыми они в обилии сдабривали ничем не примечательную жизнь отшельника.
В многочисленных писаниях духовенства, выходивших в ту пору, делалась попытка канонизации "великого старца" без канонизации, т. е. создания культа Серафима Саровского в таких масштабах, чтобы это вызвало естественный отклик синода и последующую официальную канонизацию. Духовенство призывало верующих принять участие в массовых паломничествах к могиле старца: "Иди же многострадальная Русь, иди ко гробу Саровского старца, притекай к нему верой и сердцем, когда это сердце изнывает под бременем жизни",- обращался к верующим один из церковных авторов. И заключал: "Ждет православная Русь прославления своего благодатного старца" {117}.
Сложнее было со второй частью задуманной программы. Для освидетельствования мощей новоявленного святого была создана специальная комиссия, которая вскрыла в Саровском монастыре гроб отца Серафима. "Но каково же было общее изумление, - читаем мы в одном из изданий, выпущенном незадолго до первой мировой войны,- когда в гробу оказался простой скелет с истлевшими волосами и клочками савана вместо благообразного старца, каким положили в гроб саровского праведника".
