Джон Буньян - Путешествие Пилигрима
"Воры! Караул! Грабят!". Но тут Виновность огромной дубиной так сильно ударил его по голове, что Маловерный, как подкошенный, повалился на землю, и, казалось, смерть была неминуема. Злодеи еще некоторое время постояли около него. Вдруг послышались чьи-то шаги на дороге, и, боясь, что это идет воин по имени Великая Милость, живущий в городе Полное Упование, они опрометью пустились бежать, бросив беднягу на произвол судьбы. Спустя некоторое время Маловерный пришел в себя и кое-как, ползком, продолжил свой путь.
— Неужели они забрали у него все, что он имел? — спросил Уповающий.
— Нет, у него еще были свидетельство и драгоценные камни. Но мне рассказывали, что бедняга сильно горевал, потому что воры отняли у него почти все, что он имел. У него осталось всего несколько монет, но этого было явно недостаточно, чтобы продолжить путешествие. Говорят, что, в конце концов, он был вынужден просить милостыню, чтобы не умереть с голоду, так как дорогие каменья свои продавать не имел права. Милостыню подавали немногие, поэтому большую часть своего пути ему пришлось голодать.
— Но не странно ли, что злодеи не забрали у него свидетельство, дающее право на вход в Небесный Град? — продолжил Уповающий.
— Правда, это странно. Надо сказать, что они не потому оставили ему свидетельство, что он хорошо его спрятал, ведь от страха он совсем растерялся и уже просто ничего не мог спрятать. Только благодаря Божьему провидению эта драгоценность осталась при нем.
— Однако самым большим утешением ему было то, что он сберег свое свидетельство.
— Увы, он не понимал, что это свидетельство бесценно. Долгое время он не мог прийти в себя от пережитого страха. Мысли его заняты были лишь тем, как ему продолжить путешествие, не имея за душой ни гроша. Лишь изредка вспоминал он о своем свидетельстве, и эти моменты можно было сравнить с маленькой светящейся звездочкой на черном небосклоне. Но звездочка эта сияла недолго, мрачные мысли о деньгах вытесняли все то хорошее, что вспыхивало в его душе.
— Бедняга! Он был, вероятно, и жизни не рад!
— Да, велика была его скорбь! Представим себя на его месте:
быть ограбленным, униженным, израненным в чужой стране! Каково нам было бы! Чудо, что он не разочаровался в жизни! Мне рассказывали, что весь оставшийся путь он стонал и вздыхал, подробно рассказывая каждому встречному, как и где его ограбили, кто были эти злодеи и как они его чуть не убили.
— Я никак не могу понять, что в такой нужде он не продал и не заложил один из своих драгоценных камней, чтобы не унижаться и не просить милостыню.
— Ты совершенно не думаешь, что говоришь! Где он мог заложить или кому продать свои драгоценности? В той стране, где его ограбили, драгоценные камни не котировались, а укрепление духа, в котором он так нуждался, он здесь получить не мог. Кроме того, он знал, что лишится всякого наследства в Небесном Граде, если не предъявит у ворот в город своих драгоценностей. А это для него было страшнее нападения тысячи злодеев.
— Но разве Исав не продал свое первородство, которое было для него самым драгоценным камнем, за блюдо чечевицы? Если он так поступил, почему бы и Маловерному не сделать того же? — спросил Уповающий.
— Конечно, Исав продал свое первородство. Многие поступают так и сегодня, лишая себя Божьего благословения. Ты должен, однако, учесть, что ситуации, в которых находились Исав и Маловерный, различны. Старшинство Исава было символическим, тогда как драгоценные камни Маловерного были истинными. Исав пошел на все, только б насытить свое чрево, его желание определялось плотскими вожделениями, не то было с Маловерным. Исав мечтал наесться. "Ибо я на краю смерти, — говорил он, — какая же мне польза от моего первородства?" Вера Маловерного, хотя ему в удел и досталась лишь малая доля, охраняла его от подобного сумасбродства, и потому он, зная исключительную ценность своих драгоценных камней, ни за что бы не продал их. Нигде в Писании не сказано, что Исав верил. Поэтому неудивительно, что тому, кто думает лишь об ублажении плоти, что характерно для всякого человека, не имеющего в сердце веры, ничего не стоит продать сатане и первородство свое, и душу свою. И если человек вобьет себе в голову удовлетворить какое-либо желание, он добивается этого любой ценой. Но Маловерный был не из таковых. Он стремился к духовной пище. Продать драгоценности ему не позволяли его убеждения. Разве может человек заставить голубя питаться падалью, как это делают вороны? Неверующий человек ради удовлетворения своих плотских желаний способен заложить, продать, завещать и обещать все, что угодно. Верующий же, даже если вера его очень слаба, но искренна, на это не способен.
— Я признаю свою ошибку, — согласился Уповающий. — Но должен сказать честно, что твои резкие слова чуть было не стали причиной ссоры между нами.
— Неужели?! Но обдумай спокойно все сказанное мною, и ты согласишься, что все это верно.
— Однако эти три злодея, по-моему, еще и порядочные трусы, потому что, услыхав вдалеке чьи-то шаги, пустились наутек. Почему бы Маловерному не попробовать оказать сопротивление? Где его мужество? По-моему, он не должен был так быстро сдаваться.
— Многие называют их трусами, но мало тех, кто готов был единоборствовать с ними. Маловерный не имел для этого нужной отваги, и мне кажется, брат, что если бы ты был на его месте, то ты бы отразил не более одного удара. И, право, ты боек сейчас лишь потому, что они от нас далеки. Но представь себе, что они стоят перед тобой, тогда бы ты иначе заговорил. Притом не забывай, что они наемные разбойники: они находятся на службе у царя бездны, который в случае необходимости тотчас спешит к ним на помощь. А голос у царя, как рев рыкающего льва. Я сам прошел через это и знаю, как это страшно. Они втроем напали на меня, и я сначала защищался, как подобает христианину. Но они только свистнули, и явился их хозяин. Так бы моя душа и погибла ни за что ни про что, если б Господь из одной только милости не одел меня в броню. И скажу тебе, что даже в броне и с оружием в руках бороться с ними было трудно. Никто заранее не может знать, что тебя ждет в такой схватке, разве только тот, кто сам испытал это.
— Хорошо. Но ведь они убежали, когда им только померещилось, что идет Великая Милость.
— Да, они не раз убегали и даже вместе с хозяином, когда показывался Великая Милость. И неудивительно: он один из бойцов Царя Небесного. Ты, надеюсь, согласишься, что между Маловерным и бойцом Царя есть разница? Не все подданные Царя могут быть Его бойцами, и не все способны смело ринуться в бой. Разумно ли предполагать, что каждый мальчик может одолеть Голиафа, как Давид? Можно ли от воробья ожидать силы быка? Одни сильны, другие слабы; одни обладают большей верой, другие — меньшей. Этот же человек, о котором идет речь, был слаб.
— Жаль, что эти молодцы не встретились с Великой Милостью, он бы им задал, — заметил Уповающий.
— Ему тоже не так-то просто их одолеть, — ответил Христианин. — Великая Милость искусно владеет оружием и может с ними справиться лишь тогда, когда они находятся от него на расстоянии меча. Стоит одному из злодеев напасть на него сзади, ему трудно будет устоять на ногах. А когда человек лежит, на что он способен? Кто близко знаком с Великой Милостью, тот хорошо знает, что все лицо его в шрамах. Я даже слышал, что он однажды рассказывал подробности одной из битв: "Мы уже не надеялись остаться в живых". Вспомни, как злодеи заставляли Давида стонать, скорбеть и сетовать. Даже Езекия и певец Еман, герои своего времени, подкрепляли себя молитвой, чтобы в борьбе с этими злодеями выйти победителями. И несмотря на все это, они сильно пострадали. Апостолу Петру также однажды пришлось схватиться с ними. Он по праву считается главою апостолов, однако эти злодеи довели его до того, что он испугался голоса служанки!
Хозяин этих злодеев всегда находится поблизости и в любую минуту готов прийти к ним на помощь. Это о нем сказано: "Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса. Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копье, ни дротик, ни латы. Железо он считает за солому, медь — за гнилое дерево. Дочь лука не обратит его в бегство, пращные камни обращаются для него в плеву. Булава считается у него за соломину; свисту дротика он смеется".
Что делать человеку в этом случае? Конечно, если б иметь коня Иова, много подвигов можно было бы совершить: "Храпение ноздрей его — ужас; он роет ногою землю и восхищается силою; идет навстречу оружию; он смеется над опасностью и не робеет и не отворачивается от меча; колчан звучит над ним, сверкает копье и дротик; в порыве ярости он глотает землю и не может стоять при звуке трубы; при трубном звуке он издает голос: гу! гу! и издалека чует битву, громкие голоса вождей и крик". Но для таких безлошадных, как мы с тобой, лучше не желать встречи с ними и не хвастать, что мы бы не отступили. Тот, кто очень много говорит о смелости, обычно в схватке сдается первым. Посмотри на Петра, о котором я уже упоминал. Насколько он был самонадеянным! Он уверял Учителя, что уж кто-кто, а он пойдет за ним даже на смерть, пусть все остальные ученики оставят Его.
