Михаил Назаров - Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил"
69
Ранее В. Чеберякова показала: «Когда у меня был произведен обыск, и я была арестована, я, уходя из своей квартиры, увидела Зинаиду Ивановну [Малицкую], которая мне сказала, что она действительно написала письмо начальнику жандармского управления, но никогда не думала чтобы у меня был произведен обыск, при этом Зинаида Ивановна стала меня просить простить ей, и не сердиться на нее» ("Производство Прокурора Киевской Судебной Палаты по наблюдению за делом об убийстве ученика Киево-Софийского училища Андрея Ющинского. Том IV". Протокол №19. Протокол допроса Веры Владимiровны Чеберяковой судебным следователем Киевского Окружного Суда по особо важным делам В.И.Фененко от 24 июня 1911 года. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5485. Л. 124).
Донос Малицкой был политическим (якобы у Чеберяковой «собираются подозрительные личности, причастные к политическому движению». – ГАРФ. Ф. 102. Инспекторский Отдел. Оп. 229. Д. 4. Л. 86). Последовало Постановление начальника Киевского Губернского Жандармского Управления Шределя от 9 июня 1911 г.: «Имея сведения, внушающие основательные подозрения о принадлежности к противоправительственному сообществу Веры Владимировны Чеберяковой и руководствуясь Инстр. Положения о государственной охране… Постановил: наименованную Веру Чеберякову подвергнуть личному предварительному задержанию в Киевской тюрьме впредь до разъяснения дела…» (ГАРФ. Ф. 102. Инспекторский Отдел. Оп. 229. Д. 4. Л. 130). – Ред.
70
Из показаний следователю по особо важным делам В.И. Фененко свидетеля Степана Васильевича Захарченко от 9 июля 1911 г.: В. Чеберякова «в кредит брала товар, и в книжке, в которой записывались товары, подчищала и ставила там вместо копеек – рубли» (ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5485. Л. 105). – Ред.
71
В. Чеберякова всегда говорит о "талоне" – то есть о банковском чеке. Похоже, г-да Марголин и К˚. и не думали давать ей деньги: ее отправили бы за границу в сопровождении "доверенного лица", сунув в руки какую-нибудь "липу" на чужом языке. За границей ее, скорее всего, устранили бы как опасного свидетеля, заметя все следы. При удаче их плана, "дело Бейлиса" приняло бы надлежащий вид: «в убийстве созналась воровка Чеберякова, содержавшая притон и скрывшаяся за границу, где ее следы потерялись». Марголин и Ко. полагали, что деньгами можно добиться всего. Однако простая русская женщина спутала еврейские карты, отказавшись от громадной суммы – чего евреи неспособны были даже себе представить. – И.Г.
В предыдущих показаниях Чеберяковой читаем о харьковской беседе: «Неизвестный [Марголин. – Ред.], по-видимому, не ждал моего отказа и, когда я отрицательно отнеслась к предложению, как-то удивленно посмотрел на Бразуль-Брушковского, который, должно быть, рассказывал раньше неизвестному, что я соглашусь на это предложение» (Протокол от 2 июня 1912 года. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 319). – Ред.
72
Еще одно подтверждение пребывания Эттингера и Ландау на заводе Зайцева в дни убийства. – Ред.
73
Видимо, сам факт пребывания этих лиц на заводе скрыть было невозможно, но подделать задним числом даты пребывания трудности не представляло. – Ред.
74
То есть члены Союза Русского Народа. – Ред.
75
Показания Петрова настолько сенсационны, что приходится удивляться, как мог суд пройти мимо них, не возбудив тут же нового уголовного дела против "свидетелей" Красовского, Выгранова, Бразуля и К˚, а заодно и евреев с кирпичного завода.
Во-первых, помимо исключительной подлости задуманного оговора – подбросить вещи убитого мальчика в квартиру Чеберяковой и тут же придти с обыском для их "обнаружения" – эти вещи в руках Красовского и К˚ свидетельствуют о прямой их связи с убийцами: у кого, кроме убийц, могли находиться вещи убитого?
Адрес убийц, тем самым, также раскрывается: Красовский, как показал работавший вначале вместе с ним полицейский агент Полищук, постоянно ходил к управляющему кирпичным заводом Дубовику; другой источник, где он мог бы получить эти вещи, предположить трудно. Есть основания полагать, что и оплата Красовского шла через Дубовика, поскольку перемена направления розысков (с Лукьяновки на Слободку на другом берегу Днепра) имела место именно после встречи Красовского с Дубовиком во время обыска на кирпичном заводе, "не давшего результатов".
Во-вторых, не менее сенсационным было разоблачение Петровым другого вопиющего факта, что в руках "заинтересованной стороны" оказались "копии следствия". Суд это также игнорировал. А ведь именно из выкраденных следственных материалов "заинтересованная сторона" сразу узнавала о таких опасных для себя свидетелях, как Казаченко, "Фонарщик", показания детей Веры Чеберяковой и др., чтобы своевременно избавляться от них.
В то время можно было лишь догадываться о еврейских шпионах, проникших в судебные, полицейские и даже жандармские учреждения; как бы то ни было, арест всех, располагавших этими "копиями", мог бы прояснить дело, а заодно очистить русские учреждения от заговорщических элементов, – но и этого сделано не было. Речь явно шла не о краже документов (что было бы замечено), а о копировании секретной документации сотрудниками и ее передаче в руки "заинтересованной стороны".
Ровно через полвека после суда член "Комитета защиты Бейлиса" адвокат Маховер с гордостью сообщил, как они выкрадывали следственные материалы: «Во время судебного следствия защите чрезвычайно мешало, что она была в неведении относительно происходящего... Документация следствия была заперта в сейфе председателя суда, чтобы исключить всякую возможность ее использования. Тем не менее, нам удалось раздобыть копировальную бумагу значительной части этой документации, что оказалось для защиты весьма ценным...» (Machover J.M. Reminiscenses personelles // Du Pogrom de Kichinev à l´affaire Beilis. Paris, ed. "Centre de documentation juive contemporaine". 1963. P. 88).
Таким образом, подкупленные евреями делопроизводители и секретарши русских учреждений вместо того, чтобы уничтожать использованную копировальную бумагу, передавали ее еврейской агентуре – трюк, возможности которого доверчивые русские чиновники, видимо, даже не подозревали. Это было очень серьезным преступлением. – И.Г.
76
Справка из дела Киевского Охранного Отделения на Степана Ивановича Бразуль-Брушковского:
«Бразуль-Брушковский Степан Иванович, сын коллежского ассесора, сотрудник газеты "Киевская Мысль", как видно из сообщения Начальника Волынского Жандармского Отделения от 21 июня 1903 года за №545, состоял в партии социалистов-революционеров. В 1908 году Бразуль-Брушковский привлекался к переписке в порядке положения о Государственной охране, но чем дело о нем окончилось в Отделении сведений нет.
В том же году, будучи редактором-издателем "Подольского Вестника", он за № 32 означенного "Вестника…", был оштрафован на 500 рублей, а ввиду несостоятельности 2-го февраля был заключен в тюрьму и предан суду, газета же его была закрыта и № 32 был конфискован... 28 июля 1909 года в его квартире был произведен безрезультатный обыск с целью задержания Бази Бенционовны Обшанской, состоящей в партии социалистов-революционеров... В 1911 году Бразуль-Брушковский проходил по наружному наблюдению в г. Киеве по партии социалистов-революционеров, под кличкой "Невский".
В том же году Бразуль-Брушковский состоял официальным редактором издающейся в Киеве ежедневной газеты "Киевская копейка" леваго направления и в административном порядке был подвергнут взысканиям два раза по 300 рублей, с заменой в случае несостоятельности арестом при полиции на 2 месяца каждый раз. Оба раза Брушковский внес штраф…» (Дело по наблюдению за сотрудником редакции "Киевские вести" Бразулем-Брушковским (наблюдательная кличка "Невский") принадлежащим к партии эсеров. ЦГИАУ. Ф. 275. Оп. 1. Д. 2351. Л. 10) – Ред.
77
В. Чеберякова показала, что поездка была в вагоне первого класса. Гостиница в Харькове была одна из самых дорогих. – И.Г.
78
Возможно, Иванов примерно так и говорил, но подразумевая совсем иное, чем на суде пытается представить Бразуль-Брушковский. – Ред.
79
Очередная "наивная" подмена смысла. – Ред.
80
В 1906 г. Марголин «в г. Киеве состоял членом местной организации партии социалистов-революционеров…; в 1907 г. был председателем комитета… оказывал содействие и материальную помощь вообще всем местным революционным организациям… состоял также членом "Союза для достижения полноправия еврейского народа в России"» (ЦГИАУ. Ф. 275. Оп. 1. Д. 2328. Л. 8.). – Ред.
81
"Сознание" о вине родственников и о невозможности ритуального убийства "проникло в население" не без участия "Комитета защиты Бейлиса", в деятельности которого Марголин играл самую активную роль – то есть "интересоваться" убийством Ющинского он начал много раньше ноября месяца. – И.Г.Прокурор Киевского Окружного Суда сообщал Прокурору Киевской Судебной Палаты: «В периодической прессе почти одновременно с возникновением следствия начались энергичные выступления против допущения даже предположения о возможности ритуальных убийств у евреев. Вместе с тем печать нередко сообщала многие новые по делу сведения, которые по необходимости проверялись дознанием, а в случае надобности и путем следственных действий, причем эти сведения никогда не приводили к раскрытию действительно существенных для дела обстоятельств, и если оказывали какое либо влияние, то, скорее всего отрицательное, загромождая путь к раскрытию истины, а также затемняя и нередко извращая подробности дела в глазах читателей. С окончанием же следствия печать усилила стремление держать публику в напряженном состоянии ежедневным сообщением сенсационных известий, по преимуществу тенденциозного содержания.
