Уолтер Брюггеман - Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение
К образу исхода неоднократно обращаются другие библейские тексты. Самый очевидный пример мы находим в Книге Иисуса Навина (4:22–24):
Скажите сынам вашим: «Израиль перешел чрез Иордан сей по суше», ибо ГОСПОДЬ Бог ваш иссушил воды Иордана для вас, доколе вы не перешли его, так же, как ГОСПОДЬ Бог ваш сделал с Чермным морем, которое иссушил пред нами, доколе мы не перешли его, дабы все народы земли познали, что рука ГОСПОДНЯ сильна, и дабы вы боялись ГОСПОДА Бога вашего во все дни.
Переход через Иордан оказывается здесь репликой исхода, которая также подтверждает суверенность ГОСПОДА. Более того, нет сомнений, что именно рассказ об исходе вдохновил рассказ о ковчеге в 1 Сам 4:1–7:1. И при первом появлении ковчега ГОСПОДНЯ, и при его окончательном торжестве филистимляне вспоминают об исходе, что делает параллель с Книгой Исхода несомненной:
Горе нам! Кто избавит нас от руки этих сильных богов? Это — те боги, которые поразили египтян всякими казнями в пустыне… И для чего вам ожесточать сердце ваше, как ожесточили сердце свое египтяне и фараон? Вот, когда он показал силу свою над ними, разве они не отпустили их, и те пошли?
(1 Сам 4:8; 6:6; см. Исх 10:1–2)Еще один пример — поэзия Ис 40–55, где возвращение евреев из вавилонского плена уподобляется исходу (Anderson 1962; 1976):
Идите, идите, выходите оттуда!
<…>
Ибо вы выйдете неторопливо,
и не побежите;
потому что впереди вас пойдет ГОСПОДЬ,
и Бог Израилев будет стражем позади вас.
Итак вы выйдете с веселием
и будете провожаемы с миром;
горы и холмы будут
петь пред вами песнь,
и все дерева в поле рукоплескать вам.
Каждый из этих текстов пересказывает на новый лад базовый сюжет исхода. Аналогичную ситуацию мы находим и в Новом Завете: чудеса Иисуса понимаются как деяния освобождения и преображения, причем это такие чудеса, которые по праву принадлежат только Богу (Лк 7:22).
В центре рассказа об исходе стоят «казни» египетские, то есть суровые чудеса разрушения, творимые ГОСПОДОМ, чтобы низвергнуть власть фараона и спасти от него рабов (Исх 7–11). Эти «казни» отражают поразительную мощь, знаменуют суверенность ГОСПОДА, и им не следует подыскивать натуралистическое истолкование (как пытались делать многие толкователи). Никакого «натуралистического» понимания здесь быть не может, ибо речь идет о проявлении скрытой и таинственной силы ГОСПОДА, которая только одна и делает возможными подобные события.
«Казни» насылаются прежде всего затем, чтобы «узнали египтяне, что Я — ГОСПОДЬ» (Исх 7:5). Глагол «узнавать» имеет здесь два значения: (а) иметь убедительную информацию; (б) признавать господство. В процессе все новых и новых «казней» фараон постепенно и с неохотой убеждается во владычестве ГОСПОДА; он признает свой грех и молит о прощении (10:16–17). Впоследствии он даже приходит к мысли, что евреи обладают силой благословлять (12:32). Вся эта демонстрация силы приводит к тому, что и Израиль узнает, что «Я — ГОСПОДЬ», то есть осознает суверенитет ГОСПОДА над псевдосуверенитетом фараона и получает от ГОСПОДА дар свободы (10:1–2). Рассказ об исходе показывает власть ГОСПОДА в истории, — как она раскрывается угнетателям (Египту) и угнетенным (рабам). И эта власть ведет к чудесному избавлению рабов. Данное повествование ничуть не сдерживает себя, описывая способность ГОСПОДА творить чудеса, разрушающие и переустраивающие творение, чтобы явить на свет новую реальность, Израиль (Fretheim 1991).
Основному сюжету о борьбе, в которой ГОСПОДЬ побеждает, предшествует в Исх 1–4: (а) описание гонений на Израиль (гл. 1); (б) появление фигуры Моисея (гл. 2); (в) призвание ГОСПОДОМ Моисея (гл. 3–4). В этих главах вводятся действующие лица и приуготовляется драматическая конфронтация глав 7–11. Примечательно, что в Исх 1–2 ГОСПОДЬ не играет значительной роли: действие начинается в чисто человеческом мире. Грядущую драму предвещают лишь рождение еврейских детей вопреки воле фараона (1:8–22) и страстное, гневное заступничество Моисея за рабов (2:11–22).
В центре повествования этих вводных глав стоит теофания (Исх 3:1–6), где ГОСПОДЬ призывает Моисея и возлагает на него опасную миссию: бросить вызов власти фараона. Странный рассказ о пылающем кусте — более или менее типичная сцена теофании. Начиная с этого момента становится ясно, что именно ГОСПОДЬ, «Бог Авраама, Исаака и Иакова» (3:6), бросает основной вызов фараону и именно Он берет на себя ответственность за судьбу израильтян.
Примечательно, однако, что до конца Исх 2 ГОСПОДЬ не является активным участником повествования: эти материалы показывают контекст — жизнь в египетском рабстве. Более того, к действию ГОСПОДА побуждает вопль общины рабов, ее крик о своей беде и страдании. Очень важно, что первоначальный толчок событиям исхода дают не действия ГОСПОДА, а сами рабы («и стенали сыны Израилевы… и вопияли, и вопль их… восшел к Богу» — 2:23). И только тогда ГОСПОДЬ стал действовать: «И услышал Бог стенание их…» (2:24–25). Такое представление о силе высказанной боли очень характерно для израильской традиции «плача» — плача, способного вызвать божественное вмешательство. (И поэтому естественным образом дальше уже идет рассказ о египетских «казнях».)
К Исх 12:32 к исходу уже все готово, сопротивление фараона освобождающей воле ГОСПОДА сломлено. И тут, в 12:43–13:46, повествование делает небольшую паузу, подробно объясняя, как в будущих поколениях должна праздноваться память об этих событиях. Хотя повествование в его нынешнем виде представляет собой результат сложного развития и напластования традиций, место данного материала очень существенно. Мы видим, что редакторы отдавали себе отчет: в их руках не исторический репортаж, а литургический материал, причем материал, предполагающий не просто память о событиях, но и его все новое и новое воспроизведение в будущем. И память становится здесь источником сил и мужества для последующих поколений, когда народ Божий снова сталкивается с угнетением и взывает к Богу в страдании.
Кульминация рассказа об исходе наступает в главах 14–15, где израильтяне наконец покидают Египет. Если в фольклоре особое внимание здесь уделялось чудесной «стене из воды» (Исх 14), само повествование отводит этому чуду лишь второстепенное место. Куда важнее серия высказываний, в которых египтяне признают, что «ГОСПОДЬ поборает» за израильтян (14:25), и узнают, что «Я — ГОСПОДЬ» (14:18). И сами израильтяне тоже приходят к вере в ГОСПОДА (14:31) и видят, что ГОСПОДЬ сражается за них (14:14). ГОСПОДЬ «показывает славу» свою на фараоне (14:4, 17), и Израиль обретает свободу.
За повествованием в Исх 14 следует поэтический отрывок в 15:1–18, обычно считающийся одним из самых древних текстов об исходе из Египта. Это «песнь Моисея». Она начинается с описания воинской доблести ГОСПОДА (15:3), а кульминация ее такова: «ГОСПОДЬ будет царствовать во веки и в вечность» (15:18). Таким образом, сюжет с исходом, начавшийся с плача (2:23), заканчивается хвалой и праздником (15:21) (см. об этом Plastaras 1966).
На протяжении последующих столетий эта литургическая драма питала воображение и надежду иудаизма, часто в обстоятельствах, когда надеяться было не на что (как и израильтяне в Египте, казалось, не могли на что–то надеяться). Благодаря литургическому действию, сценарием для которого является этот текст, в воображении и жизни Израиля присутствует владычество ГОСПОДА, которое бросает вызов власти фараона.
Хотя это повествование носит глубоко иудейский характер и служит прежде всего интересам иудаизма (Levenson 1993, 127–159), во многих частях мира, и особенно в христианстве, оно обрело более широкую значимость, как часть богословия освобождения (Pixley 1987). Причем творческий потенциал его таков, что эти вещи — конкретные притязания иудаизма и широкие утверждения богословия освобождения — друг друга не исключают. Бог, названный по имени и познанный прежде всего иудеями, есть также Бог, который выводит из плена и других порабощенных, даже тогда, когда это, как и для израильтян в Египте, кажется невозможным (см. Ам 9:7) (Brueggemann 1998, 15–34).
II
Израиль держит путь к горе Синай, где ему предстоит заключить Завет с Богом. Между выходом из Египта (15:21) и прибытием к Синаю (19:1) идет рассказ о путешествии (Исх 15:22–18:27). Затем, как мы уже сказали, последует повествование о Синайском откровении, и после Числ 10:11 речь снова пойдет о странствиях: на сей раз скитаниях в пустыне перед завоеванием земли обетованной. В целом, мы имеем такую картину:
Исход: Исх 1:1–15:21
Путешествие. Исх 15:22–18:27
Синай: Исх 19:1–Числ 10:10
Путешествие. Числ 10:11–Втор 34:12
Рассказы о путешествии — это серия стилизованных сцен в различных оазисах по мере того, как Израиль переходит из одного в другой. Ученые неоднократно делали попытки очертить примерный маршрут пути, определив местонахождение упомянутых оазисов. Однако такой подход вряд ли корректен: повествование создает впечатление, что оазисы — лишь художественный антураж для описываемых событий, не более. Куда важнее темы разворачивающихся по ходу кризисов: они образно описывают отношения Израиля с Богом. Среди них можно выделить следующие: (а) непокорность Израиля; (б) милостивая щедрость Бога; (в) гнев Божий на Израиля за отступничество. Повторимся: в какой конкретно обстановке разворачиваются эти сюжеты, не так важно, — важен общий смысл.
