Джон Пайпер - Величие Бога в проповеди
Истинная духовная сила, льющаяся с кафедры, не имеет ничего общего с шутливостью. Практически невозможно разбудить черствые сердца и пронзительными криками. Писание убедило Эдвардса, что «смиренные чувства не делают человека бравым, рвущимся в бой; пожалуй, напротив, они заставляют говорить его с трепетом»[101]. Святые благословения изливаются на тех, в ком есть кротость и трепет: «А вот, на кого Я призрю (говорит Господь): на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим» (Ис. 66:2).
Поэтому, считает Эдвардс, служитель церкви должен взращивать тихий дух, подобный тому, какой имел Агнец, Дух Христа. «Такой же дух прощения, милосердия, пылкой любви и обильной снисходительности; такое же стремление пожалеть униженных, плакать с плачущими, подать руку помощи тем, чьи души и тела в беде, услышать просьбы нуждающихся и ответить им, успокоить огорченных; такой же дух снисхождения к нищему и дух кротости и смирения к слабому; великую и всепоглощающую любовь к врагам»[102].
Если мы хотим увидеть подобный дух смирения в прихожанах наших церквей, то нам необходимо взращивать его прежде всего в нас самих. А этого не случится, по мнению Эдвардса, до тех пор, пока мы не осознаем нашу пустоту, беспомощность и ужасную развращенность. Вся жизнь Эдвардса была похожа на колебания маятника между смирением пред Богом за грехи и восхищением победой в Спасителе: «Как часто с момента моего появления в этом городе мне открывались отвратительные виды моих грехов и подлостей. Я видел их так отчетливо, что зачастую, не в силах остановиться, подолгу плакал о них. Иногда из-за этого мне приходилось прятаться от людей»[103]. Нетрудно представить себе всю глубину искренности чувств Эдвардса и то, какое влияние они оказали на его проповеди.
Конечно, если думать только о грехе, то можно быстро оказаться на краю бездонной пропасти отчаяния. Но это не было целью проповедей Эдвардса. Его внутренний ответ на чувство вины выливался в словах благовестия и свободы: «Я люблю думать о том дне, когда придет Христос, когда мы примем Его спасение, мы, нищие духом, опустошенные, смиренно превозносящие Его Одного, отрезав себя от корня своего „я“, чтобы укорениться в Нем, питаться от Него, чтобы Бог во Христе был для меня всем во всем»[104]. Вот когда возвеличивание Бога в жизни проповедника приводит к Его возвеличиванию в проповеди.
Эдвардс мог держать своих слушателей в напряжении. Но достигал он этого не грубостью, не громкостью или воинственностью. Сила Эдвардса заключалась не в ораторском искусстве или громких криках, от которых закладывало уши.
Томас Принс описывал Эдвардса как «проповедника с тихим голосом и непринужденной манерой говорить, без лишних движений руками и телом; он не обладал ничем таким, что могло бы привлечь внимание, за исключением, пожалуй, одного: привычной и величественной торжественностью его вида и речи, как будто он стоял в присутствии Самого Бога»[105]. Для нас Эдвардс является редким свидетельством того, как проповедь может возвеличить Бога, если она исходит из кроткого и смиренного сердца.
Говорите с вдохновениемПроповедь, прочитанная с вдохновением, оставляет впечатление, что на карту поставлено что-то очень важное. Эдвардс глубоко осознавал как реальность существования Небес и ада, так и необходимость пребывания святых чувств и благочестия в сердце верующего, поэтому каждое воскресенье на карту была поставлена вечность. Эта особенность выделяет Эдвардса из ряда современных проповедников. Наше поверхностное восприятие ада, легкомысленное отношение к покаянию, ложная убежденность в «вечной безопасности» наших душ создает атмосферу, в которой пылкую проповедь услышать почти невозможно. Эдвардс был настолько убежден в реальности того, о чем он говорил, так сильно стремился пробудить свой народ, что когда Джордж Уайтфилд вдохновенно проповедовал с кафедры Эдвардса, из глаз Эдвардса буквально всю проповедь лились слезы. Он просто не мог представить себе, как можно проповедовать холодным, небрежным, безразличным или легкомысленным тоном о великих тайнах Бога, равно как не мог себе представить любящего отца, безразлично разговаривающего со своим сыном, находящимся в доме, который охвачен огнем и вот-вот рухнет на его голову (см. с. 46, 47).
Проповедь, сказанная без вдохновения, может на-учить только одному: проповедник не верит в то, о чем говорит, его никогда не охватывал восторг от реальности того, о чем он говорит, и сам предмет разговора не имеет для него ни малейшего значения. Но у Эдвардса все было по-другому. Он стоял на кафедре в благоговении и страхе, осознавая всю важность истины, которую он возвещал.
Один из современников Эдвардса говорил, что его красноречие заключалось в том, «с какой силой он раскрывал важнейшие истины своим слушателям, а также в силе аргументов, произносимых с таким пылом и накалом чувств, что, казалось, вся душа проповедника была во власти проповеди, ее сути и формы, так что все слушающие были поглощены его словами от начата до конца и в их памяти оставалось неизгладимое впечатление от всего услышанного»[106].
Гораций Бонар описал общие отличительные черты проповедников, которых Бог избирал на протяжении веков, чтобы пробудить Свою Церковь.
Они, как служители тайн Божьих и пастыри, помазанные Пастырем заботиться о душах, ощущали на своих плечах безграничную ответственность. Они жили, служили и проповедовали, осознавая, что на их устах — судьбы многих людей. Что бы они ни говорили, что бы ни делали, — все несло на себе печать их искренности. Они возвещали всякому, что посланы говорить об истинах бесконечной важности… Они проповедовали мужественно и бесстрашно, обрушиваясь на слушателей со словами невероятной силы. Но в словах их не было и тени неистовства, ярости или суеты — нет, они были слишком торжественны; их проповедь была мощной, острой, глубоко проникающей, острее, чем обоюдоострый меч[107].
Да, так было 250 лет тому назад. Но заповеди, оставленные нам, и сам пример жизни Эдвардса призывают нас «проповедовать великие истины религии с невероятной любовью» и бежать от «безразличного, невыразительного тона проповедника»[108]. Мы просто должны донести до наших прихожан, без игры и притворства, что от сути того, о чем мы проповедуем, при ближайшем рассмотрении просто дух захватывает.
Конечно, это означает, что мы должны знать Бога Джонатана Эдвардса. Если мы не передаем через проповедь величие Бога, как это делал Эдвардс, то мы не сможем ни на йоту приблизиться к величию проповедей и самого Эдвардса. С другой стороны, если Бог по Своей милости и благодати соблаговолит открыть нам глаза, чтобы мы смогли увидеть то, что видел Эдвардс, если Всесильный Бог позволит нам вкусить Его сладостное владычество, как это довелось Эдварсу, тогда возрождение истинного служения сегодня станет не только возможным, но и неизбежным.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Люди жаждут познать величие Бога, и подавляющее большинство людей не могут утолить эту жажду. Некоторые говорят: «Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной» (Пс. 62:2). Однако большинство верующих не осознают, что они были созданы, чтобы трепетать перед панорамой величия и славы Господа. Они стремятся заполнить пустоту чем-то другим. Сколько человек из тех, кто посещает церковь, покидая воскресное собрание, могут сказать: «Я видел силу Твою и славу Твою, как я видел Тебя во святилище» (Пс. 62:3)?
Слава Господа бесконечно дорога. Она суть того, о чем проповедовал апостол, дабы просветить нас познанием славы Божьей в лице Иисуса Христа (2 Кор. 4:6). Апостол учит нас: «Все делайте в славу Божию» (1 Кор. 10:31), какова бы ни была цель наших поступков. Он учит нас, что основание нашей надежды — Божья слава: «Мы… хвалимся надеждою славы Божией» (Рим. 5:2). Однажды слава Его, подобно свету жизни, затмит солнце и луну: «И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его…» (Отк. 21:23). Даже сегодня, еще до наступления этого великого дня, «Небеса проповедуют славу Божию» (Пс. 18:2). И когда люди обнаруживают все величие Божьей славы, когда Бог говорит: «Да будет свет» и отверзает глаза слепых, тогда они становятся подобны тем, кто нашел сокровище, сокрытое на поле, и от радости идут и продают все, что имеют, и покупают поле то. Они тогда подобны Моисею, взывавшему к Господу: «Покажи мне славу Твою» (Исх. 33:18).
Нам не хватает Его славы — вот в чем проблема человека. Мы все к чему-то стремимся и чего-то желаем, но не все видим, что за каждым нашим желанием скрывается стремление узреть Бога. Если бы люди смогли услышать безмолвный крик своих сердец, то они бы сказали: «Одного прошу я у Господа, того только ищу, чтобы… созерцать красоту Господню…» (Пс. 26:4). Но сегодня все наоборот: истина подавляется неправдой, никто на желает иметь Бога в разуме, даже многие из тех, кто носит имя Бога Израилева, «променяли славу свою но то, что не помогает» (Рим 1:18,28; Иер. 2:11).
