Андрей Кураев - Христианин в языческом мире, или О наплевательском отношении к порче
– А церковь ведет какой-то реестр чудес? Исследует их?
– Иногда. Но православие по своей сути чуждо пиаровским технологиям. У нас не в чести публичность.
– Уже давно ходят слухи о том, что при Московской патриархии есть некий секретный научный отдел, собирающий и систематизирующий сведения обо всем сверхъестественном, чтобы попытаться определить, что от Бога, а что от дьявола…
– В исповедальном порядке расскажу вам об одном из самых крупных своих церковных разочарований. Когда я лет двадцать назад учился в МГУ на кафедре, носившей громкое имя «Истории и теории научного атеизма», в спецкурсе по современному состоянию русской церкви нам неизменно подчеркивали: церковь активизирует работу с молодежью, церковники разрабатывают программу возрождения веры и т. д. А потому, дескать, мы, атеисты, тоже должны активизироваться, чтобы противостоять их проискам. В общем, все по логике: «баран нарочно рога отрастил, чтоб на волков охотиться». Я искренне этому верил и надеялся: хорошо, что Церковь крепнет и далеко планирует свою работу. А затем, когда переступил порог церковной жизни и поработал во всех интеллектуальных центрах русской церкви: в Московской духовной академии, в Московской Патриархии, в синодальных отделах, то с удивлением и некоторым разочарованием убедился: ничего подобного нет. Нет центра, который занимался бы глубинными научными разработками, прогнозами, составлял долгосрочные программы и при этом контролировал бы их реализацию. Наша церковная жизнь строится по принципу «раздражение – реакция»: появилась сиюминутная проблема, стала очевидно-неотвязной – и лишь тогда начинается поиск выхода (чаще – ухода) от нее.
– Но разве чудесные проявления – это не то, что должно интересовать церковь в первую очередь?
– Чудо для религиозного человека в порядке вещей, поэтому и научного центра по «чудоведению» у нас нет. Помните фильм «Тот самый Мюнхгаузен»? Барон составляет распорядок дня: объявить войну Англии, слетать на Луну… Чудеса включены в его повседневный график. Ну вот, таков и распорядок дня религиозного человека: я иду в храм на водосвятный молебен, чтобы получить святую воду, которая будет меня исцелять и защищать, – следовательно, на это чудо у меня предусмотрено полчаса… Так что странным, пугающим и печалящим было бы отсутствие чудес.
– Если Вам будет рассказывать о приходе в Церковь человек, которого поразило произошедшее с ним чудо… Вы поверите?
– Конечно, это возможно. Только теперь я буду просить человека выстроить свою веру на более твердом основании, на слове Божьем, на знании церковного учения, с тем, чтобы новое чудесное потрясение, которое может с ним произойти, не вытолкнуло бы его из Церкви.
– Существуют чудеса, которые казалось бы признаются и наукой: так называемая Туринская Плащаница, сошествие Благодатного Огня. Но есть мнение, что чудо является чудом только тогда, когда не признается наукой.
– Величайшее чудо – это существование мира, существование жизни человека. И существование жизни признается наукой. Но меня всегда смущают регулярно повторяющиеся чудеса.
Когда мне говорят, что всегда вот в этом месте, в это время происходит чудо, я настораживаюсь. Когда мне говорят, что на Пасху всегда солнышко светит или на Благовещение птички гнезда не вьют…
Это меня несколько раз понуждало приглядываться. Пасху 2000-го года я встречал в Праге, так там просто снегопад был, там солнышка совершенно не было видно.
Видите ли, Бог христиан это Бог тактичный: Он не насилует свободу человека. И Господь в Евангелии не чудесами вытягивал веру, но в ответ на веру творил чудеса.
Вы упомянули Туринскую Плащаницу. Это чудо настолько тактичное, что тот, кто желает, видит в нем чудо, тот кто желает, видит подделку. Есть научные доводы и в пользу аутентичности (т.е. я могу признавать плащаницу отпечатком Иисуса из Назарета и в этом не будет ничего погрешающего против научной добросовестности), и в пользу того, что это творение более позднего времени, неизвестно как сделанное.
И у той и у другой точки зрения есть достаточно веские аргументы, доказывающие правоту. В своей несовместимости они оставляют «зазор» для твоего сердца, твоего желания. Что ты желаешь увидеть – тем для тебя это и будет. Если ты хочешь видеть здесь подделку – для тебя это будет не более чем кусочек древней ткани, и тогда твоя душа останется просто в мире вещей. Но если ты желаешь чуда – для тебя это будет чудом, святыней, пятым Евангелием. Тогда ты окажешься в мире, где все осмысленно, в мире знамений.
С Благодатным Огнем то же самое. Кто-то видит в этом «естественное явление», говорит, что «это всё фотовспышки, блики телекамер». А для кого-то это – чудо. Кого-то этот Огонь обжигает, кого-то нет. Это еще зависит от настроя человека. А, значит, и это чудо не навязано человеку. Ему дается право выбирать – принять его или нет.
Кроме того, стоит помнить, что православный при виде чуда скорее смутится. У нас говорят – если тебе показано чудо, то, скорее всего, за твое неверие. Может быть, вы замечали, что священник на службе держит в руках маленькую «шпаргалку». Это Служебник – книга с теми молитвами, которые должен священник читать вслух или про себя во время Богослужения. Но кроме молитв в эту книгу входит еще и «Известие учительное» – своего рода инструкция для служебного пользования. В этом «Известии» разбираются, в частности случаи, когда на Литургии просиходит что-то непредвиденное. И вот как раз между описанием действий священника в случае попадания в Чашу мухи и замерзания Чаши в нетопленом храме, говорится, что может быть и другое «ЧП»: содержимое Чаши примет вид Младенца, у вина появится привкус крови… Что делать? Бить в колкола, созывать народ и демонстрировать чудо?
«Известие» говорит нечто иное: священник должен отойти от Чаши, приостановить службу и ждать, пока все не примет обычный вид. А залем еще «Известие» и укоряет такого священника: мол, это чудо было дано тебе радим твоего маловерия!
В общем – не надо спешить навстречу чудесам. Как-то раз в Киеве мне предложили съездить в один дом, где, говорят, все иконы, которые туда приносят, начинают мироточить. Я подумал и отказался: ну замироточит там моя иконка, а потом я привезу ей домой и она будет висеть в моей квартире. А зачем? Чтобы дать повод говорить: «в моем доме есть необычная икона, значит, я сам чем-то необычен»? В итоге это приведет к такой серенькой пошлой гордыньке. А мне чего-то этого не хочется.
– Можно ли считать изображение Христа на Туринской плащанице иконой?
– Думаю, что нет. Потому что икона – это не фотография и не картина. Икона не столько воспоминание о прошлом, сколько напоминание о грядущей Славе, о преображенном космосе. Икона являет нам Христа и Его святых как уже причастных Царствию Божию.
Поэтому у церковномыслящих людей есть определённое недовольство официальной иконой блаженной Матроны Московской: она там изображена слепой, с закрытыми глазами. В жизни она и в самом деле была слепа, но икона-то являет нам человека в спасённом состоянии, в том Царстве, где всякая слеза стёрта с лица человека.
Я помню, как был смущён, когда в конце 80-х годов Грузинская церковь канонизировала Илью Чавчавадзе – и он был изображён на иконе в очках. Я понимаю, что в жизни он носил очки. Но вижу здесь противоречие двух канонов: с одной стороны, в Царстве Божием ни костыли, ни вставные челюсти, ни очки неуместны. С другой стороны – лик святого на иконе должен быть узнаваем, и если очки входят в часть узнаваемого образа, то как обойтись без них?
Впрочем, противоречие это не ново. Считается ли лысина физическим недостатком? – Да. Будут ли физические недостатки в Царстве будушего века? – Нет… Но Иоанн Златоуст на иконе представлен с характерной залысиной…
И все же Туринская плащаница ставит еще более сложную проблему. Ведь она являет нам Христа невоскресшего, и в этом богословская невозможность почитания такого изображения. Заметьте, в православной иконографии даже Христос распятый – Победитель смерти. На католическом Распятии тело Христа тяжко провисает, а на православном – Он летит. Поэтому как исторический документ плащаницу можно принимать, хранить и с почтением относиться (тем более, что Туринская плащаница – это наша православная святыня, украденная крестоносцами). Но вот в иконостас – даже домашний – я бы ее не ставил.
– Может ли человек сам создать чудо, породить его своими психологическими усилиями?
– Да, конечно. Человек может убедить себя в том, что он пережил чудесное преображение. Именно это нередко происходило с теми католическими монахинями, о которых я уже упоминал. Кроме того, человек может зазвать к себе в гости «инстанции», творящие чудо. А они опять же очень различны. Что и происходит во всевозможных сектах.
