Андрей Буровский - Человек третьего тысячелетия
Обзор книги Андрей Буровский - Человек третьего тысячелетия
Андрей Буровский
Человек третьего тысячелетия
Нашим потомкам ПОСВЯЩАЕТСЯ: тем, кто на целое поколение дальше нас от предков, смышленых древних обезьян. Тем, кому суждено быть еще более искусственными и больными, но в то же время еще более здоровыми, активными и долговечными.
Человек – зловонная тварь; зачинается он между мочой и калом, и путь его – от вонючей пеленки к смрадному савану.
ТертуллианЧеловек – благоуханный сосуд Господа, в который налита добродетель, из которого изливается смирение и благодарность.
Блаженный Августин© Буровский А. М., 2013, текст
© Ковалёва Т. В., 2013, рисунки
© Писарев Р. В., 2013, обложка
© ООО «Страта», 2013
Введение
Всуе оставив богов и обожествив человека,
Вскоре увидели все, сколь отвратителен он.
В мире тотальной неклассичности
Люди не любят и боятся перемен. Это у нас почти инстинктивное: на протяжении всей истории человечества перемены не приносили людям ничего хорошего. А если даже и приносили, то хорошее проявлялось не сразу, а вот плохое перемены приносили мгновенно и в огромном количестве.
Тем не менее мы живем в мире, который уже изменился и продолжает стремительно меняться. Мы живем в мире, который абсолютно по всем параметрам отличается от мира, в котором жили даже наши отцы, а тем более – деды.
Европейцы конца XIX века считали, что мир вокруг стремительно изменяется, что они живут совершенно иначе, чем предки. Но за сто с небольшим лет, прошедших с этой эпохи, мир изменился еще больше. Петербургский философ и ученый А. И. Субетто остроумно и точно назвал нашу эпоху временем «Тотальной Неклассичности»:[1] периодом, когда буквально все вокруг нас – не такое, как было у предков. Современный человек – житель даже не города, а громадного мегаполиса. Исторические центры даже городов, огромных по понятиям начала XX века, буквально тонут в море более поздней застройки. Если исторический центр охраняют, не позволяют изменять и застраивать, все равно растут новостройки и пригороды вокруг. Соотношение жилья, построенного до 1950 года и более позднего, в Париже, Москве, Санкт-Петербурге, Лондоне и Риме колеблется от 1 к 3 до 1 к 5. Житель даже исторического, старинного города чаще всего живет в недавно построенном доме, частном или многоквартирном.
Это жилье совершенно по-другому организовано, чем еще 30–40 лет назад, иначе обставлено, часто с использованием совершенно других материалов. Горожанин пользуется другими предметами, носит другую одежду, ест пищу, по-другому приготовленную и из других продуктов. Он иначе спит, ест, одевается, передвигается. Даже когда мы читаем, мы пользуемся иначе изданными книгами, а все чаще пользуемся электронными изданиями. Когда делается вывод, что люди стали меньше читать, это неверно: просто стали меньше покупать бумажных книг. А ведь кроме печатных текстов, появились такие источники информации, как компьютер с Интернетом, фильмы и видеоклипы. Чтобы посмотреть фильм, уже не нужно идти в кинотеатр, все под рукой. Никто из современных людей не слышал, как говорят Аристотель, Иммануил Кант и даже Пушкин. Но пение Высоцкого слышали все.
Современный человек несравненно богаче своих предков. По понятиям даже очень обеспеченных людей начала XX века он просто неправдоподобно богат. Убедиться в этом очень просто: достаточно сравнить размеры домов и квартир начала XX и начала XXI веков. Жилье богатого парижанина или петербуржца столетней давности меньше и темнее, чем жилье самого среднего из наших современников. Наша повседневная еда показалась бы пиром для 90 % жителей Петербурга или Москвы 1900 года. Одежда… После изобретения нейлона наши женщины ходят в шелках: как императрицы Рима или как жены миллионеров XIX века.
Современный человек сказочно, неправдоподобно могущественен. Он может передвигаться с невероятной скоростью. Мы можем за несколько часов проехать между Москвой и Петербургом, за считанные часы перелететь на другие континенты. Часто нам и не нужно никуда ехать: сняв трубку телефона, включив скайп, мы говорим с человеком, который находится на другом конце земного шара. Не выходя из собственного дома, мы можем послать в любую точку Земли любой текст и даже официальный документ с подписями и печатями.
Современный человек живет в мире, который несравненно добрее и безопаснее «классического». У него намного меньше возможностей стать жертвой насилия, чем у его отца и тем более деда. Наш современник намного реже погибает или теряет здоровье из-за болезней, живет в полтора раза дольше деда и прадеда.
Люди Третьего тысячелетия даже думают и чувствуют иначе, чем предки. Как и все иное, это имеет свои и хорошие, и скверные стороны.
Хорошие: люди живут во всех отношениях все лучше и лучше: богаче, полнее, интереснее.
Плохие: возникает разрыв между прошлым и настоящим, люди перестают понимать даже совсем близких предков. Нарастает чувство неуверенности и тревоги: ведь происходящее невозможно сравнить с опытом предков. Нет опыта, опоры в прошлом – нет и уверенности в будущем.
Дети цивилизации пытаются ухватиться за прошлое. Они безмерно идеализируют его, ищут в нем то, чего бы хотели видеть в своей жизни. Бесконечны разговоры о том, что раньше люди были здоровее, жили дольше, не болели болезнями с мудреными названиями. Что раньше люди были чище душой, порядочнее и благороднее. Подлецов было очень мало, и вообще все верили во что-то хорошее.
Раньше были крепкие семьи, дружные супружеские пары, а дети любили пап и мам и не бросали их, как нынешние.
Мы боимся за самих себя – и одновременно самих себя. Мы понимаем, что не в одном телесном здоровье дело. Души изменились еще сильнее. Мы отличаемся от предков своим поведением, своими желаниями, своими страхами. Отличаемся уже этой постоянной напряженностью…
Для нас весь мир наполнен неясной тревогой; мы все время ощущаем какую-то неопределенную угрозу, разлитую в воздухе. Мы все время ищем ее, все время напряжены. Откуда опасность? Наверное, мы сами какие-то «не такие»…
Но вот мы приходим в музей или открываем альбом с портретами Сурикова или Репина. Какие спокойные, невозмутимые лица! Ни на одном портрете Сурикова нет человека с мешками под глазами. По сравнению даже с «Бурлаками» Репина у нас все время измученный вид.
Ну ясное дело! Мы так и знали: с нами что-то крупно не в порядке.
В действительности мы «в полном порядке», просто мы утратили чувство уверенности: слишком стремительны перемены. Мы не успеваем привыкнуть к одним изменениям, как наваливаются другие, еще более радикальные.
Дети разных скоростей
Конечно, в разных частях нашей планеты перемены идут с разной скоростью. Все сказанное касается примерно 20 % современного человечества, но почти не касается даже абсолютного большинства китайцев, не говоря о жителях Индии, Южной Азии, Африки, Южной Америки.
Там, где развитие цивилизации идет без компьютера, где прошлое не превращается в музей, где не отменен естественный отбор, нет громадных цивилизованных городов, – там и не рождается Человек Третьего Тысячелетия. Для него там просто нет места.
То есть цивилизованные люди есть и там. Индусы создают программных продуктов больше, чем в России… Но какой процент индусов пишут программы? Сколько индусов вообще знают, что такое компьютерная программа? От силы 2–3 % общего числа. Для громадной Индии и это – 15–20 миллионов людей. Небольшая европейская нация. Но остальные 97 % индусов не имеют отношение к компьютеру. И вообще все то, что имеют цивилизованные люди – богатство, техника, лекарства, образование – для них или мало доступно, или не доступно вообще. Они не летают на самолетах, не едят консервированных продуктов, не пользуются мобильными телефонами, не носят нейлоновой одежды.
Они негодуют: у них нет тех ценностей, которые есть у других. Эти «другие» ничем не лучше, они оказались в нужное время в нужном месте. Мусульманин из Марокко или Йемена знает, что жить ему лет на 20–30 меньше, чем европейцу. И компьютер для него примерно то же, что бутылка с джинном Хоттабычем. Хоттабыч даже реальнее.
В 1960-е годы, пока американцы и французы выясняли, кто имеет право ловить лангустов в территориальных водах Бразилии, бразильцы пели во время карнавала:
Что такое лангуст?
Это рыба, или он ползает по дну?
Какая мне разница, ведь я никогда
Не съем даже крошечного кусочка лангуста.
Китаец хорошо понимает, что его сын никогда не получит такого же образования, как сын англичанина. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
