Андрей Зубов - Лекции по истории религий
В мире наметилось новое видение: не ритуальное спасение через уподобление какому-то действию в мире богов, совершаемому прообразом божества – царем, а нечто иное. Оно появляется в Египте, в Месопотамии, позднее распространяется на периферию тогдашнего культурного мира и захватывает почти все страны. Переходное время занимает почти все второе тысячелетие.
Суть непростого процесса состояла вот в чем. Человек обнаруживает в себе самом нечто божественное, некую божественную частицу. Возможно, это знание было и раньше, но, безусловно, оно связано с углубленной молитвой. Опыт молитвы всегда, в любой культуре, в любой традиции, открывает в человеке божественную искру – а она есть в нем всегда. И человек начинает понимать, что все эти огромные, громоздкие государственные формы спасения вроде бы и не нужны, что основа спасения находится в глубине сердца. Что сутью спасения является верность не царю, а Богу, Творцу, а царь – только правитель, не более.
С этой мыслью входит в историю еврейский народ; но одновременно она же глубоко преображает культуры Южной Азии. Египет и Месопотамия, страны очень древние, с устоявшейся цивилизацией, тоже пережили этот кризис. Появился ряд интереснейших скептических текстов, где вообще выражается сомнение в вечной жизни. Что касается Египта, вспоминается замечательный текст – заупокойная стела Таимхотеп – жены верховного жреца города Мемфиса Пшерниптаха. Женщина умерла молодой, лет тридцати четырех; она оставила предсмертную речь, как было принято в Египте, – возможно, это действительно была ее речь, возможно, стилизация; этого мы никогда не узнаем.
О брат, супруг, друг, первосвященник!
Не уставай пить и есть, хмелей,
Наслаждайся любовью, празднуй,
Следуй желанию сердца день и ночь –
Да не печалится сердце твое,
Да будут благими для тебя годы, проводимые на земле!
Весь Запад – страна сна,
Мрак лежит на этой обители,
На этом месте спящих в своих мумиях,
Не пробуждающихся, чтобы видеть
Своих братьев, своих отцов и матерей,
Забыло сердце и жен и детей.
Вода жизни, напояющая всех, ее жажду я!
Струится она для того, кто на земле.
Жажду я воды, текущей позади меня.
Не ведаю я, где она, с тех пор как прибыла в эту юдоль.
Полный пессимизм – и не забывайте, что это жена верховного жреца. Это честный текст, видимо, так действительно чувствовали тогда многие. И вдруг в этом же тексте удивительный прорыв надежды:
Дай мне струящейся воды!
Скажи мне: «Недалеко ты от воды!»
Обрати лицо мое к северу, к краю вод!
Быть может, тогда упокоится сердце мое от снедающей его тоски.
‹…›
О вы все, пришедшие в этот город мертвых,
Воскуряйте мне благовония, возливайте мне воду
В каждый праздник Запада.
Не следует забывать, что в Египте северный ветер со Средиземного моря нес прохладу и дождь, в отличие от иссушающих пустынных ветров.
Человечество никогда не шло гладкой дорогой, оно всегда оступалось, сомневалось, мучилось, вставало и шло дальше. Еще один интересный текст этого странного, тяжелого периода, времени глубочайшего скепсиса и сомнения, это 175-е речение так называемой «Книги мертвых». «Книга мертвых» появилась примерно через тысячу лет после «Текстов пирамид»; ее речения записывались на папирусе и вкладывались в ткани, которыми пеленали тела умерших. Эти тексты дошли до нас в огромном количестве благодаря тому, что сухой климат Египта сохраняет папирусы – как и тела умерших. И вот в 175-й главе «Книги мертвых», найденной на нескольких телах, встречается очень интересный текст. Умерший оказывается в ином мире, читаем его слова: «Как здесь темно, как здесь беспросветно, здесь нет ни хлеба, ни пития, и нет здесь утех любви». В ответ Верховный Бог говорит ему: «Я даровал тебе вечность вместо хлеба и пития, вечную радость вместо утех любви, покойся в мире». В этом тексте есть конфликт – но конфликт разрешенный.
Все второе тысячелетие продолжается борьба двух начал. Для Египта она закончилась только с христианизацией страны. Во II веке после Р.Х. первой из всех стран мира Египет целиком стал христианским, языческими остались лишь греческие колонии – Александрия, Птолемаида, Навкратис. А простые феллахи Египта, обычные земледельцы, часто полуграмотные, а то и вовсе неграмотные люди, образовали ядро египетского монашества. Конечно, без многотысячелетней подготовки, утончившей душу, без тех запросов, которые формировала дохристианская религиозная традиция с ее верой, скепсисом, сомнениями и обретениями, такой быстрой христианизации быть не могло. Пришел истинный Царь, Тот, Кого ждали в Египте на протяжении тысячелетий, Тот, Кто действительно побеждает смерть, и народ узнал своего Царя; Египет стал христианским.
А вот в Южной Азии процесс пошел по-другому. Там тоже в глубочайшей древности верили в личное телесное воскресение; хотя там и не было царской власти, но было упование, что, участвуя в ритуале, человек воспроизводит победу над смертью, которую одержал когда-то Бог. Речь идет о Ведах, древнейшем пласте индийской религии.
Вы знаете, что Веды – это собрание гимнов, которые на протяжении многих тысячелетий изустно передавались из поколения в поколение. Веды вообще запрещалось записывать, такой священный текст нельзя было предавать мертвой букве. И чтобы их сохранить, была разработана целая социальная структура древнего арийского общества, к которому генетически принадлежим и мы с вами, – ведь славянские народы, к которым относится русский, входят в индоевропейскую семью языков. Примерно пять тысяч лет назад происходит какой-то непонятный этнический процесс, в результате которого арийские племена начинают быстро распространяться на просторах Евразии. Одни пошли в Западную Европу и достигли Атлантического океана – современное государство Ирландия, на родном своем кельтском языке звучащее Эйре, это не что иное, как Арья – страна ариев. Другие пошли на юг, создав греческий мир на юге Балканского полуострова, на Крите, островах Архипелага, а в Малой Азии мир тоже арийской хеттской цивилизации. Помните хеттеян, хеттов Библии, Урию Хеттеянина? Это тоже древние арии. А третьи отправились на восток, где образовалась страна Иран, Ариана, Арьяншахр, то есть страна ариев, и еще дальше – на юго-восток, через Инд, к южным предгорьям Гималаев, в современный Панджаб. Они около 1500 года до Р. Х. завоевали, покорили и уничтожили древние, доарийские государства долины Инда (открытые только в XX веке) и принесли на просторы Индостана древнюю ведическую религию.
Ведийское общество было удивительным образом приспособлено для передачи вед. Кто занимался историей, знает, что в римском обществе было такое понятие – «триба», то есть три неродственные социальные группы, соединенные вместе. От «трибы» происходит английское tribe– племя, хотя «триба» совсем не однозначно русскому слову «племя». Наше племя – это те люди, которые произошли от одного предка, в конечном счете все вышли из одного чрева, из одной утробы, а «триба» предполагает наличие трех разных групп, не имеющих между собой родственных связей, но живущих совместно и выполняющих различные, строго определенные функции в системе трибы. Индоевропейская триба состоит из группы священников-брахманов, группы воинов-кшатриев и группы простых домохозяев – земледельцев и скотоводов-вайшьев. Священники – главные хранители традиций племени и трибы. Именно священники должны были заучивать корпус вед и передавать из поколения в поколение. Другие сословия тоже их учили, но не в полном объеме.
Уже в Индии к разделению арийского общества на три группы, трибы, добавилась четвертая группа, или каста. «Каста» – слово европейское, португальское, сами индийцы эти группы именуют «варна», то есть цвет. Четвертая варна – это шудры, слуги, происходившие, по всей видимости, из местного неарийского населения Индии. Шудрам запрещалось изучать веды, а трем высшим кастам разрешалось.
Что такое «веда»? Это слово родственно нашим словам «ведать», «ведение», и «ведун» («колдун») тоже восходит к этому корню. Ведать – значит «знать», но не в том смысле, что человек знает английский язык или математику; ведать, изведать – значит «соединиться с объектом знания, составить с ним одно целое, получить священное единство с тем, что ты изучил». Ведать – означает очень высокий уровень соединения с объектом познания, чуть ли не брачное единство с ним, когда изучаемое и изучающий становятся одним целым, как и муж с женой, по слову Библии, – одной плотью.
Итак, корпус Вед состоит из четырех собраний – самхит. Сейчас на русский язык впервые полностью переведена Т. Я. Елизаренковой наиболее крупная и известная самхита – «Ригведа», Веда гимнов. Она занимает три толстых тома. Поскольку Вед четыре, таких томов должно быть двенадцать; а так как веды с самого начала использовались с комментариями, то количество томов достигло бы размеров большой библиотеки. Арии не писали вообще: у них не было письменности, все запоминалось наизусть. И запоминалось так, что когда Веды были записаны впервые – это произошло уже после Рождества Христова, – то записи, сделанные в разных концах Индии, не отличались даже пунктуацией – абсолютно адекватная передача огромного корпуса текстов.
