Роберт Райт - Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки
ДОИСЛАМСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ОДНОГО ИЗ НЕСКОЛЬКИХ АРАБСКИХ СЛОВ, КОТОРЫМИ В КОРАНЕ ОБОЗНАЧЕНЫ «НЕВЕРУЮЩИЕ», — ЭТО «НЕБЛАГОДАРНЫЕ»
Давая определение благам и милостям, Мухаммад умел проявлять творческий подход. Гром и молния пугают, молния порой губительна. Но разве на самом деле они плохи? «Гром прославляет Его хвалой», молния внушает страх и надежду, а также имеет дополнительное свойство периодического уничтожения людей, которые тратят слишком много времени на богословские споры и слишком мало — на веру: «Он мечет молнии и поражает ими, кого пожелает. Они спорят об Аллахе, а ведь Он силен и суров в наказании»[1073].
С нынешней точки зрения вполне естественно читать перечисление Мухаммадом «знамений» и думать, что «довод», который он приводит, предназначен для доказательства существования Бога. Это не так. Само существование Бога не требовалось доказывать. Скептики признавали не только существование одного или нескольких богов, но и существование Аллаха, который заслужил право занять место в пантеоне политеистов Мекки. Более того, жители Мекки, по-видимому, соглашались с тем, что Аллах и есть бог-творец. Вопрос заключался в том, какой степени поклонения этот бог-творец достоин. Если Мухаммад был в состоянии доказать, что все сущее — дело рук Аллаха, это свидетельствует о том, что Аллах — бог поразительной силы и милосердия, тогда ответ ясен: он заслуживает безграничной преданности, всей полноты поклонения. Аллах — Бог.
Считается, что современный мир страдает от «разочарований». По мере того как наука объясняет все больше явлений природы, загадок остается все меньше, как и меньше возможностей для Бога, которому ранее приписывали все непостижимое. Согласно представлениям Мухаммада, подчинение природы законам — дань Богу, который так все продумал и сотворил, чтобы иметь возможность отстраниться от повседневного каторжного труда управления вселенной: «Аллах вознес небеса без опор, которые вы могли бы увидеть, а затем вознесся на Трон. Он подчинил солнце и луну, и они движутся к назначенному сроку. Он управляет делами и разъясняет знамения». И еще: «Солнце, луна и звезды — все они покорны Его воле. Несомненно, он творит и повелевает». А если природа в точности соблюдает законы Бога, какой смысл поклоняться божествам природы? «Не падайте ниц перед солнцем и луной, а падайте ниц перед Аллахом, Который сотворил их»[1074].
Словом, все это выглядит как эффективная стратегия риторики: возьми то, с чем жители Мекки уже согласны (Аллах — бог-творец) и логически примени этот консенсус, подтолкни людей к выводу о точности теологии Мухаммада в целом.
Так это было тогда…
Сегодня, конечно, это не так просто. Сегодня спор ведется не о том, который из богов существует, а о том, существуют ли боги вообще, или даже есть ли хоть что-нибудь, что можно назвать замыслом свыше. Тем не менее, даже если довод Мухаммада сегодня не действует, вид этого довода остается более эффективным, чем когда-либо, довод именно такого вида требуется, если надо в чем-то убедить людей: что свидетельства божественного замысла, знамения, содержатся в природе; эмпирический довод.
Принято считать, что такие доводы либо в корне неверны, либо неизбежно неэффективны. Есть даже любопытный случай из истории, призванный продемонстрировать, насколько они бессмысленны. Забавно то, что этот случай при внимательном рассмотрении демонстрирует нечто совсем иное.
Этот случай получил название «притчи о слепом часовщике». В нем участвовал британский теолог Уильям Пейли, в 1802 году, за несколько лет до рождения Дарвина, написавший книгу «Естественная теология». В ней он пытался утверждать, что все живое в мире — доказательство существования того, кто этот мир создал. Если, гуляя по полю, вы найдете карманные часы, писал Пейли, то сразу поймете, что они относятся к другой категории, а не к той же самой, что камни вокруг вас. В отличие от камней, часы — результат замысла создателя, обладающий совокупностью сложных функций, которая не возникает случайно, сама собой. Так и живые организмы, продолжал он, подобны карманным часам: они тоже обладают слишком сложным набором функций, чтобы возникнуть случайно. Следовательно, у живых организмов должен быть создатель, а именно Бог.
Благодаря Дарвину мы теперь знаем, что Пейли заблуждался. Сложную совокупность функций живых организмов можно объяснить, не приводя в доказательство Бога. Это объяснение — естественный отбор.
Дарвинисты из числа атеистов возликовали, узнав о неудаче объяснения Пейли. Им нравится демонстрировать, какой жалкой оказалась эта попытка эмпирически доказать существование Бога. На чем они стараются не акцентировать внимание, так это на том, что Пейли наполовину прав. Сложные функции организма на самом деле требуют объяснения особого рода. Очевидно, что сердца существуют для того, чтобы перекачивать кровь, пищеварительная система существует для того, чтобы переваривать пищу, мозг существует для того, чтобы (в числе прочего) помогать организмам находить пищу для переваривания. В отличие от них, камни вроде бы ни для чего не предназначены. Силы, создавшие камень, не кажутся подобными силам, создавшим организм. Для последнего требуется сила особого рода — такая, как естественный отбор.
И действительно, естественный отбор настолько своеобразен, что многие биологи проявляют готовность рассуждать о нем, как о конструировании организмов. (Точнее, о «конструировании» организмов: они берут это слово в кавычки, чтобы никто не подумал, что они имеют в виду действующего осознанно, прозорливого конструктора.) Даже известный атеист и дарвинист, философ Дэниел Деннет пользуется этой терминологией; он утверждает, что процесс «конструирования» наполняет организмы «целями» и «предназначениями». Например, организмы «сконструированы» в итоге для того, чтобы максимально преумножить свой род, и таким образом, «сконструированы» для того, чтобы преследовать цели, подчиненные самой важной, то есть находить партнеров для спаривания, усваивать питательные вещества и перекачивать кровь.
ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР НАСТОЛЬКО СВОЕОБРАЗЕН, ЧТО МНОГИЕ БИОЛОГИ ПРОЯВЛЯЮТ ГОТОВНОСТЬ РАССУЖДАТЬ О НЕМ, КАК О КОНСТРУИРОВАНИИ ОРГАНИЗМОВ
Урок предельно прост. Действительно правомерно поступать по примеру Пейли, то есть исследовать физическую систему в поисках свидетельств того, что ей присущи цели, предназначение, некий творческий процесс более высокого порядка. Если свидетельства недвусмысленно указывают на такое, это еще не значит, что тот, кто придал системе такие свойства, был осознанно действующим конструктором; в случае, на котором сосредоточил внимание Пейли, дело обстоит иным образом. Тем не менее суть в том, что можно рассматривать некую систему и эмпирически рассуждать о том, есть и у нее хоть в каком-то смысле «высшее» предназначение. Признаки предназначения существуют, у некоторых физических систем они есть.
Итак, весь процесс жизни на Земле, все развитие экосистемы — от появления бактерии до возникновения человека, культурной эволюции и истории человечества, движимой этой эволюцией, — физическая система. Так что в принципе мы можем задать о ней тот же вопрос, который задавали об организмах; может выясниться, что здесь мы имеем дело с явными свидетельствами приданного предназначения, которое, по мнению Пейли и Деннета, есть у организмов. Другими словами, естественный отбор может быть алгоритмом, в том или ином смысле сконструированным для того, чтобы довести жизнь до точки, когда она сможет что-либо совершить — достичь цели, осуществить свое предназначение.
ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР МОЖЕТ БЫТЬ АЛГОРИТМОМ, В ТОМ ИЛИ ИНОМ СМЫСЛЕ СКОНСТРУИРОВАННЫМ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ДОВЕСТИ ЖИЗНЬ ДО ТОЧКИ, КОГДА ОНА СМОЖЕТ ЧТО-ЛИБО СОВЕРШИТЬ — ДОСТИЧЬ ЦЕЛИ, ОСУЩЕСТВИТЬ СВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
Вот некоторые свидетельства, относящиеся к организму. Единственная оплодотворенная яйцеклетка воспроизводится, как и получающиеся при этом клетки, и так далее. В конце концов получившиеся клеточные линии начинают демонстрировать характерные свойства; мышечные клетки порождают мышечные клетки, клетки мозга порождают клетки мозга. Если бы Пейли сейчас был жив и посмотрел видеоматериалы об этом процессе, он ахнул бы, обнаружив, какая направленность присуща этому процессу; система увеличивается в размерах и функциональной дифференциации, пока не становится большой, сложной, функционально интегрированной: мышцы, мозг, легкие и т. п. Это направленное движение к функциональной интеграции и есть свидетельство замысла![1075] И в каком-то смысле слова «замысел» он был бы прав.
