Александр Данилин - LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости
Никто в старой и новой российской психоделии не хотел понимать того, что человеческая душа должна быть подготовлена мировоззрением и верой к восприятию и пониманию чудесного. Полученные случайно и неправильно понятые (чуждые мировоззрению) образы и идеи могут вести только к синхронистичности («чертовщине») и диссоциации личности.
Вот что скрывается за предупреждением великого йога и философа Вивекананды о том, что не всякий может идти путем медитаций: «Если человек не готов, он может сломаться».
Подлинных учителей — живых реальных источников информации — не было. Отечественные «психонавты» искали преображения для себя и надеялись в этом поиске на силу собственного разума. Они не понимали, что на самом деле единственной их верой была Декартова религия непогрешимости рассудка. Они верили, что разум подвести не может и долгожданная инициация все-таки случится. Но именно разум и подводил.
Один из мастеров российской «саньясы» в уже упоминавшейся нами книге рассказывает:
«Было такое выражение — «пройти под сатори», — когда человек уже ну почти-почти совсем «попал», но в какой-то момент своей возносящейся траектории оказывался, что называется, не готов: или неожиданно глубоко внутренне надламывался, не выдерживая, не вписываясь, что ли, в происходящие с ним изменения и превращения, теряя силы, волю и ориентиры, или погрязал в одинокой бытовой пасечниково-крестьяно-лесной идилии, или, едва-едва балансируя в пограничных психофизических состояниях, вынужденно принимал промельки чистого сознания или приступы эйфории за Искомое, погружаясь при этом в неизбывный глубиннейший внутренний конфликт… Вариации на эту тему и определяли это самое «пройти под сатори», а в общем-то составляли существенную часть палитры российского эзотеризма. Чего-то «во всем этом» явно не хватало. И возникала сложная такая смесь некоей удрученности, надрывности, тоскливой грусти, специальной какой-то осторожной, страусиной позиции в жизни (не ухудшить бы карму!), неоправданно бравурного, разудалого пофигизма, и много чего еще в эту атмосферу наворочено было…»
Это не что иное, как еще один вариант описания онтологической неуверенности. Результатом самодеятельной шоковой психотерапии становился еще один вариант ее усиления, выражающийся в появлении равнозначности реальности и изобретенных воспаленным воображением (без всяких галлюциногенов в большинстве случаев) иллюзий. Возникает до боли знакомая «чертовщина» синхронистичности. Сознание «открыто» для внушения.
Единственными из искателей, которым периодически удавалось найти учителя, были те из них, которые искали истину в христианстве. Чаще всего они стремились попасть к старцам.
Старцы существовали и искателей принимали. Некоторые из выбравших христианский путь посвящения становились монахами.
Однако большинство искателей традиции не устраивало ортодоксальное православие. Они жаждали прорыва к тому, что считали христианством «тайным», «эзотерическим», рвались, не понимая, что такого просто не может существовать, исходя из самой сути христианского учения.
То, что им в результате удавалось «найти», представляло собой адскую смесь из обрывков христианских ересей (в первую очередь, все того же гностицизма), ветхозаветной кабалистики, оккультизма и новейшей «экстрасенсорики». Такие люди очень часто пытались жить в собственном доме, соблюдая христианскую обрядность и продолжая попытки найти ее «тайный смысл».
Образ жизни мгновенно делал их социальными изгоями, а попытка проникнуть в то, чего никогда не существовало в действительности (то самое «воспаленное воображение гностиков», по митрополиту Сергию), закономерно приводила к диссоциации личности. Чаще всего такие искатели очень быстро становились пациентами психиатрических больниц.
Некоторые находили «экологические ниши», пытаясь основать в русской глухомани что-то вроде американских коммун для ведения духовной жизни.
Но эти, основанные на психоделической гордыне разума, «христианские» коммуны медленно гнили и распадались, точно так же, как коммуны хиппи по другую сторону Атлантики,
Один из самых известных наших христианских «эзотериков» Игорь Чабанов так описывает свое состояние после обретения веры:
«…Да нет, тут уже другого пути нет. Когда ты нашел — ты уже потерял всякие возможности, уже потерял себя… Ты должен потерять себя прежде, чем постигнешь. Дальше твоя жизнь уже не будет принадлежать тебе. И будет только то, к чему сподобляет Господь. Ничего больше не будет, никакого осмысленного варианта бытия не может быть, потому что любой осмысленный вариант бытия возникает, только пока ты идешь туда».
Христианского в этой ничего нет, есть только психоделическое. Вера ждет от нас как раз осмысленного варианта бытия…
А вот как В. Лебедько описывает свои ощущения от посещения «коммуны» Игоря:
«Я чувствовал, что за всем, что эти люди говорят, стоит как бы попытка оправдаться. Оправдаться в том, что не получилось той жизни, за которой они приехали сюда десять лет назад. Да, был запрос на некую Духовную жизнь. Было какое-то представление — чем она должна быть. И как ответ на этот запрос — приезжает Чабанов. И конечно же оказывается не тем, кого бы им хотелось. Духовность, которую они хотели, — построить эдакий райский уголок в Красной Горке, — не получилась, — вместо нее — то, что предложил Игорь, — совершенно непонятные, да и неприемлемые, — внечеловеческие отношения…
…Напившись чаю, мы распрощались и пошли с Юрой гулять. Ночь стояла удивительная, теплая. Мы забрались на самый высокий холм, с которого видна была не только вся деревня, но и ближайшая округа. А над деревней раздавался женский визг и крик, — это Игорь Чабанов бил свою жену, что, по словам жителей Красной Горки, происходило регулярно, — всякий раз, когда Игорь бывая пьян».
До боли похоже на конец «кислотного» «дивного нового мира».
Вообще, жить в обществе, пытаясь разрушить обусловленность восприятия, — задача практически невыполнимая, а исполнить ее, находясь внутри общества тоталитарного — общества, не признающего право личности на индивидуальный жизненный стиль, было невозможно вдвойне.
Примерно половина искателей истины рано или поздно становились пациентами психиатрических больниц. Обмен информацией между «психушкой» и «волей» осуществлялся непрерывно. Появились даже искатели, которые стремились попасть в психиатрические больницы, так как считали, что… подлинные учителя находятся именно там.
Среди всей этой полярности и пестроты направлений и взглядов существовали, разумеется, и люди, которые для своего поиска изначально использовали галлюциногены. Несколько таких групп имело возможность получать как химически чистый LSD, так затем и продукт, синтезированный подпольными лабораториями. Самой известной такой группой была группа «Контекст», объединившаяся вокруг В.Н. Михейкина (первого отечественного переводчика и распространителя работ С. Грофа в самиздате). Группа почти еженедельно собиралась на «марафоны самопознания».
В числе систематически использовавших галлюциногены групп не менее известны были люди, объединившиеся вокруг Н.В. Цзена. История жизни Николая Цзена — талантливейшего человека, духовного искателя и подлинного основателя отечественной групповой психотерапии — тоже еще не написана. Известно только, что после очередного приема LSD он положил голову на рельсы московского трамвая, оставив своим друзьям малопонятную записку, смысл которой сводился к тому, что он познал все тайны этого мира и настало его время отправиться в путешествие в мир иной.
Но конечно, главным наркотиком русской психоделии были галлюциногенные грибы — знаменитые «грибочки» 70-х, в изобилии произрастающие по всей средней полосе, но наиболее легко находимые в Ленинградской и Псковской губерниях. Для достижения галлюциногенного эффекта — «полета», как его называли отечественные «психонавты», — необходимо было съесть около 30 сырых грибов. Грибы эти в массовых количествах поедались на множестве частных пригородных дач, превратившихся, по выражению одного из наших пациентов, в «вигвамы грибного культа».
Галлюциногенные грибы принимались отечественными искателями, со свойственным нашему. же отечеству беспределом, в количествах, в несколько раз превышающих смертельную дозу. Многие и умирали. Но эти жертвы, точно так же, как американские жертвы LSD, воспринимались как приношение на алтарь поиска «передачи».
Надо сказать, что, в отличие от американских «психонавтов», подавляющее большинство отечественных никогда не считало галлюциногенные грибы и LSD самоцелью или «мессией». Для большинства они были лишь инструментом или запланированным этапом поиска «пути». Галлюциногены воспринимались только как «средство» практики — «лекарство», которое каждая из групп использовала в своих целях.
