KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Психотерапия » Кен Уилбер - Интегральная психология. Сознание, Дух, Психология, Терапия

Кен Уилбер - Интегральная психология. Сознание, Дух, Психология, Терапия

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Кен Уилбер, "Интегральная психология. Сознание, Дух, Психология, Терапия" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

5. Почему современная философия — это, в основном, философия языка? Потому, что филогенетическое сознание начинает во многих важных аспектах становиться надвербальным, и, таким образом, сознание может взглянуть на вербальную сферу, чего оно не могло делать, когда было с ней полностью слито. В этом тоже есть своя ирония: большинство философов-постмодернистов вышли из филологических, а не из философских отделений университетов, чем во многом объясняется как свежесть новой философии, так и ее наивность.

6. Стандартное представление Просвещения (и флатландии) состоит в том, что слово обретает смысл просто потому, что оно указывает на объект или репрезентирует его. Это чисто монологический и эмпирический подход. Изолированный субъект смотрит на не менее изолированный объект (например, дерево), а затем просто выбирает слово для представления чувственно воспринимаемого объекта. Это считалось основой всякого истинного знания. Даже в случае сложных научных теорий, каждая теория была просто картой, репрезентирующей объективную территорию. Если есть точное соответствие, то карта верна; если точного соответствия нет, то карта ложна. Считалось, что наука — и всякое истинное знание — это просто вопрос точной репрезентации, составление правильных карт.

Это и есть так называемая репрезентативная парадигма, которая также известна как фундаментальная парадигма Просвещения, поскольку она представляла собой общую теорию знания, с которой были согласны большинство наиболее влиятельных философов Просвещения и современности в целом. Философия современности, как правило, носит «репрезентационный» характер, то есть пытается формировать правильное представление мира. Этот репрезентационный подход также называли «зеркалом природы», поскольку было принято считать, что конечная реальность — это чувственно воспринимаемая природа, и что задача философии состоит в том, чтобы правильно изображать или отражать эту реальность.

Проблема заключалась вовсе не в существовании или полезности репрезентации; репрезентационное знание вполне подходит для многих целей. Нет, бедствием современности была агрессивная попытка насильственно сводить все знание к репрезентации — сведение надлогического духа и диалогического ума к монологическому чувственному познанию: коллапс Космоса к одним лишь представлениям событий Правой Стороны.

Ранний структурализм де Соссюра представляет собой одну из первых и до сих пор одну из самых точных и сокрушительных попыток критики эмпирических теорий познания, которые, как он указывает, не могут объяснить даже простого случая «лука на грядке». Значение происходит не просто от объективного указания на что-либо, а от интерсубъективных структур, на которые невозможно указать совершенно объективно. Однако без них не было бы, и не могло бы быть, вообще никакой объективной репрезентации. Все постсовременные теории познания представляют собой пост-репрезентационные теории. Поскольку они также в большей степени полагаются на зрительно-логическое, а не на формально-операционное мышление, они, кроме того, являются, в основном, постформальными.

7. Здесь, для удобства, приводится сокращенная версия резюме, содержащегося в The Marriage of Sense and Soul (chapter 9):

Постсовременные постструктуралисты воспринимали многие из этих важных и незаменимых идей и, доводя их до крайности, делали их практически бесполезными. Они не просто помещали индивидуальную интенциональность в фоновые культурные контексты, но пытались полностью исключить индивидуального субъекта: «смерть человека», «смерть автора», «смерть субъекта» — все это ничем не прикрытые попытки сводить субъекта (Верхний Левый сектор) к интерсубъективным структурам (Нижний Левый сектор). «Язык» сменил «человека» в качестве действующей силы истории. И сейчас говорю вовсе не «я», субъект — через меня говорят не более чем безличный язык и межличностные лингвистические структуры.

Так, в качестве одного из бесчисленных примеров, Фуко бы провозглашал, что «Значение Лакана происходит из того факта, что он показал, каким образом именно лингвистические структуры, сама система языка говорит через дискурс пациента и симптомы его невроза — а вовсе не сам субъект». Другими словами, Верхний — Левый сектор сводится к Нижнему Левому сектору, и Фуко называет это «анонимной системой без субъекта». И, таким образом, не я, Мишель Фуко, и отнюдь не я, в первую очередь, ответственен за них; в действительности, всю работу делает язык (хотя это не мешает мне, Мишелю Фуко, получать гонорар, выписанный на имя автора, который, предположительно, существует).

Попросту говоря, тот факт, что любое «я» всегда помещается в среду «мы», был искажен и превращен в представление, что никакого «я» вообще не существует, а есть только вездесущее «мы» — никаких индивидуальных субъектов, только обширные сети интерсубъективных и лингвистических структур. (Буддисты, обратите внимание: это не имеет ничего общего с понятием анатта, или несамости, поскольку самость заменяется не Пустотой, а конечными лингвистическими структурами «мы», тем самым умножая, а не преодолевая реальную проблему.)

Со временем Фуко отказался от экстремизма своей ранней позиции, на что старательно не обращали внимания крайние постмодернисты. В числе других чудес, биографы-постмодернисты начали пытаться писать биографии субъектов, которые, предположительно, вообще не существовали, в результате чего рождались книги, которые были примерно так же интересны, как обед без еды.

Для Соссюра означающее и означаемое были единым целым (холоном); однако постмодернистские постструктуралисты — и это был один из их наиболее характерных ходов — разрушали это единство, пытаясь делать почти исключительный акцент на скользящих цепях одних лишь означающих. Означающие — действительный материал или написанные знаки — получали практически исключительный приоритет. Таким образом они были отрезаны от своих означаемых и их референтов. Эти цепи скользящих или «свободно плывущих» означающих, по мнению постмодернистов, не укоренены ни в чем, кроме власти, предрассудков и идеологии. (Мы снова видим радикальный конструктивизм, столь характерный для постмодернизма: означающие не укоренены в какой бы то ни было истине или реальности вне их самих, а просто создают или конструируют все реалии; если это истинно, то это уже не может быть истинным.)

Скользящие цепи означающих: вот в чем состоит суть постмодернистского постструктурализма. Это постСТРУКТУРАЛИЗМ, поскольку он исходит из догадок Соссюра о сете-подобной структуре лингвистических знаков, которые отчасти конструируют и отчасти репрезентируют реальность; но это ПОСТструктурализм, поскольку означающие никак не связаны с реальностью. Не существует никакой объективной истины (есть только интерпретации), и поэтому, согласно радикальным постмодернистам, означающие не укоренены ни в чем кроме власти, предубеждения, идеологии, пола, расы, колониализма, антропоцентризма и т. д. (самообязывающее противоречие, которое означало бы, что сама эта теория также должна быть не укоренена ни в чем кроме власти, предубеждения и т. д., в каковом случае столь же ничтожна, как теории, которые она презирает). Еще одно свидетельство того, что важные истины, будучи доведены до крайности, становятся саморазрушающими. Мы стремимся включать в нашу модель истины как Верхнего Левого, так и Нижнего Левого секторов, не пытаясь сводить одно к другому, что нарушало бы богатую ткань этих сфер. Мы хотим подчеркивать бесконечно холонную природу сознания, а не только один его вариант.

8. On Deconstruction, p. 215, курсив мой.

9. См. Taylor, Sources of the Self и Hegel.

10. Вот почему мы можем датировать появление постмодернистских настроений начиная со времени великих идеалистов. (Заметьте, что Деррида именно так и поступает; по его словам, Гегель был последним из старых или первым из новых.)

11. Прослеживать генеалогию постмодернизма — значит прослеживать путь от попытки восстановления в правах внутренних сфер и интерпретации, через ряд отступлений, закончившихся отрицанием всех первоначальных целей. Мы видели, что постмодернизм начинался как путь к восстановлению интерпретации, глубины и внутренних сфер Космоса — мир не только отражается сознанием, но и отчасти создается сознанием; мир — это не только восприятие, но и интерпретация. Этот акцент на интерпретации со временем был доведен до крайности — нет ничего вне текста — в результате чего объективная истина устранялась из сценария постмодернистов. Раз истина попала под подозрение, становилось невозможным окончательное суждение о чем бы то ни было, и от внутренних сфер не оставалось ничего, кроме субъективных предпочтений. Глубина полностью схлопывалась в равнозначные поверхности и аперспективное безумие — ничего внутреннего, никакой глубины — и радикальные постмодернисты попадали в мощное поле тяготения флатландии. Генеалогия постмодернистского деконструктивизма — это генеалогия отчаяния, нигилизма и нарциссизма. Радужные перспективы конструктивного постмодернизма были, по большей части, расстроены по причинам, которые исследуются в Boomeritis и Введении к CW7. Для ознакомления с конструктивным постмодернизмом см. прекрасную серию постмодернистских антологий, изданную Дэвидом Рэем Гриффином в издательстве SUNY Press.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*