Владимир Миркин - Как бросить… есть! И начать жить!
Объявили о прибытии электропоезда. Алексей вздрогнул. Страх предстоящей неудачи на мгновение лишил его сил. Словно приговоренный, он лихорадочно высматривал среди толпы знакомую фигуру, заранее обдумывая самые убедительные и ласковые слова. Наконец на перроне показалась ОНА… Алексей не видел Зою уже два месяца и в первый момент даже не узнал. Новое голубое платье, облегающее ее стройную фигуру, еще более подчеркивало красивую спину и грудь. Густые волосы были окрашены в рыжий цвет и уложены на затылке в большой пучок, открывая маленькие красивые уши. Даже ее огромные карие глаза стали более холодными и высокомерными. Зоя порывисто прошла мимо Алексея, стараясь не смотреть на него. У Алексея потемнело в глазах. Его навязчивость, видно, раздражала Зою, она с досадой остановилась и через силу улыбнулась.
– Это ты, Алексей? – сквозь зубы процедила она. – Извини, что сразу не узнала. Как твои дела? – Она говорила тихим равнодушным голосом, как будто не догадывалась или не желала догадываться, зачем он сюда пришел.
Алексей умоляюще посмотрел на нее.
– Нам надо серьезно с тобой поговорить, Зоя, – чужим голосом проговорил он.
Сейчас как никогда он казался Зое жалким, беспомощным, и даже его голос представился ей плаксивым. Она зло улыбнулась.
– Не надо, Алеша, не надо… – с нарастающим раздражением произнесла она. Алексей попытался схватить ее за руку, она резко вырвалась и быстро исчезла в толпе.
Словно оглушенный, Алексей брел по вокзалу. Постепенно растерянность переросла в острую душевную боль, будто у него в груди ныл огромный комок нервов. Одиночество вдруг резко охватило Алексея. Он ясно увидел огромную пропасть между собой и Зоей. Ему казалось, что весь мир наполнен дыханием лета и любви, что все вокруг существуют только для любви, для их любви. Но Зоя ничего этого не ощущала и не понимала. Все эти цветы, деревья, небо жили своей жизнью, не осознавая собственной красоты, и были совершенно равнодушны к ощущениям и страданиям Алексея.
Машинально, сам не зная для чего, Алексей зашел в пивную. В баре было темно, сильно пахло табаком и кислым пивом.
Алексей подошел к стойке и залпом выпил бокал пива. С непривычки закружилась голова. Ему вдруг стало невыразимо жаль себя, он с ожесточением смотрел на красные небритые лица, отупевшие от беспробудного пьянства. Весь мир ему вдруг показался серым и ужасным.
Неожиданно его окликнули. Из-за ближайшего столика встал здоровенный детина и расставил для объятий руки. Алексей узнал своего бывшего сокурсника Вадима Шлыка, исключенного из института за неуспеваемость. Поговаривали, что он давно нигде не работает и водится с сомнительными компаниями.
– Алешка, ты! – воскликнул он. – Ну, брат, не ожидал тебя тут увидеть. Ты же не пил раньше, старина. – Он обнял Алексея за плечи и усадил за свой столик. – Выпьем за встречу! – предложил он, вытаскивая из-под полы бутылку водки.
Они встали и, как раньше это делали на студенческой пирушке, выпили на брудершафт. Вадим тяжело вздохнул. От выпитого его сильно развезло, глаза заблестели. Он уткнулся в плечо Алексея и неожиданно заплакал от избытка чувств и водки.
– Ты думаешь, я не знаю, старик, какого черта ты здесь потерялся. Эх, дурачок ты, Алексей, дурачок. Ведь я все видел! Брось ее. Забудь! – Он нагнулся к самому уху Алексея: – Ты вот что, дружище, выкинь ее из головы и айда ко мне на хату. У меня есть две крали на примете.
Алексей залпом допил водку и встал из-за стола.
– Ну что же… может быть, это и к лучшему: на хату так на хату. Сейчас мне все едино: краля или черт в юбке.
Пошатываясь, друзья вышли из пивной.
Было уже темно. Шлык жил в старом привокзальном квартале города. Пройдя площадь, они свернули в узкий переулок со странным названием Ломаный. Многоэтажные дома сменились низкими одноэтажными, с почерневшими от времени стенами и мрачными окнами, прикрытыми решетками и тяжелыми ставнями.
Неожиданно до их слуха донеслась грубая площадная брань, возня и гулкие удары по телу, раздававшиеся где-то впереди. Было видно, как в конце переулка мелькали неясные человеческие силуэты. Похоже, кого-то избивали. Когда они подошли ближе, две мужские фигуры отделились от темноты и поспешно скрылись за поворотом, оставив на тротуаре сидевшего на корточках здоровенного парня. Скорчившись от боли, он поддерживал безжизненно свисавшую руку. Приятели помогли ему подняться на ноги и выйти из темноты. При свете фонаря обозначилась мрачная квадратная физиономия с мутными глазами. Несмотря на высокий рост и широкие плечи, какая-то болезненность и чрезмерная усталость сквозили в его неподвижном маскообразном лице. К счастью, парень жил совсем рядом и настойчиво указывал на зияющие как пасть черные ворота. Недолго думая, Алексей поднырнул под его левую руку, и троица медленно вошла в узкий темный двор.
Позвонили в квартиру. За дверью раздались чьи-то торопливые шаги, было видно, как потемнел глазок, затем щелкнул замок, и в просвете показалась огромная блестящая лысина и маленькие водянистые глазки.
– Это ты, Валет? – раздался густой низкий голос. Вместо ответа парень глухо застонал, обнаружив на скривившемся лице невыразимое страдание.
Наконец дверь открылась, и на пороге появился хозяин. Свет хорошо освещал его огромный облысевший лоб, круто нависавший над глубоко посаженными глазами, и скошенный подбородок. Желто-серая, вся в рытвинах, кожа на щеках была усыпана огромными темно-бурыми прыщами, при этом она блестела, словно смазанная салом. Все это придавало лицу неопрятный, поношенный вид.
Лысый вороватым взглядом оглянулся по сторонам и пропустил приятелей в квартиру. В глаза бросился беспорядок. Грязный истоптанный пол был усеян пеплом и окурками. Прихожая, поражавшая глаз голыми ржавыми стенами и полным отсутствием какой-либо мебели, была пропитана затхлым запахом сырости и несвежего белья.
Вошли в небольшую комнату, почти полностью занятую старым диваном и двумя железными кроватями. В углу металась, как в лихорадке, девушка лет шестнадцати, необычайно худая, без кровинки в лице, с растрепанными, прилипшими ко лбу волосами. Она беззвучно шевелила губами, словно умирала. Однако по поведению жильцов чувствовалось полное безразличие к ее состоянию, что, в свою очередь, производило тягостное впечатление.
Валета уложили на стол. Алексей лег рядом с ним, крепко схватил его за руку и пяткой нежно надавил на головку плечевой кости. Она медленно подалась вперед и после слабого щелчка вправилась в сустав. Все облегченно вздохнули. Валет недоверчиво пощупал плечо, все еще не веря в такое легкое исцеление. В это время девушка тихо застонала, ее несколько раз вырвало.
Алексей подошел ближе к девушке, взял ее за запястье. Его взгляд невольно скользнул по всей руке. По ходу вен виднелись рубцы от инъекций.
– Шахты… – промелькнуло в сознании Алексея. Краем глаза он увидел на столе закопченную кастрюльку, в которой было налито какое-то бурое варево, от которого исходил незнакомый ему специфический запах, тут же лежали два десятикубовых шприца, несколько игл «капиллярок». От волнения Алексея бросило в жар, словно он случайно вторгся в страшный, чуждый ему мир. Все вдруг стало понятным: и странная болезнь этой девочки, и неестественный блеск глаз у парней, и эта ужасная квартира, в которой ему уже чудился запах смерти. Минуту Алексей стоял словно оглушенный.
– Что с вами, молодой человек? – окликнул его лысый.
Алексей с трудом овладел собой и повернулся к нему.
– Что с вами? – повторил лысый, озабоченно разглядывая его лицо.
– Со мной ничего, – с трудом ответил Алексей. – А вот у девчонки крайне тяжелое состояние.
– Вы находите? – воскликнул лысый, прикидываясь изумленным.
– Да, да, я нахожу, – раздраженно ответил Алексей. – Все это для нее может плохо кончиться. Вы понимаете, что… она может впасть в кому!
Лысый слегка побледнел, в его бесцветных глазах загорелись злые огоньки. В это время Вадим интуитивно почувствовал надвигающуюся опасность и несколько раз дернул Алексея за рукав.
– Пойдем домой, Алексей, – тихо сказал он. – Тут и без нас разберутся. И «скорую» вызовут, если надо. Правильно я говорю? – Он значительно посмотрел на лысого.
– Совершенно верно, – согласился лысый. – Мне кажется, ваш друг слегка преувеличивает. Хотя я понимаю: профессиональный долг превыше всего. Все это похвально, молодые люди! Но в данном случае девчонка просто пьяна и не позже чем завтра утром будет совершенно здорова. Так что вы можете с чистой совестью идти домой.
– И вы еще смеете говорить о совести! – возмущенно произнес Алексей, не обращая внимания на настойчивые одергивания Вадима. – Брось, Вадим! Я все равно скажу этим негодяям, что если они сейчас же не вызовут «скорую», то это сделаю я…
Лысый побагровел, на его насупленном лбу грозно прорезались две крупные багровые вены.
