Валерий Гиндин - Психиатрия: мифы и реальность
– Комиссар Ринсвинд?
– Нет, что Вы, как Вы могли подумать! В сексуальных предпочтениях я ориентирован традиционно. Мне нравятся юные девушки. Так вот. На третьи сутки беспрерывных занятий сексом я увидел! Помните, у Кастанеды сказано, что живое существо предстает видящему как кокон из светящихся нитей. Так вот! Это не нити!!! Это провода!!! Кокон, предназначенный якобы для защиты нашей внутренней психической сущности, на самом деле является сплетением проводов, через которые Великий Рубильник манипулирует нами! Отсюда следует вывод – надо сбросить кокон, отключиться от проводов. Да, но делать это надо чрезвычайно осторожно! Знаете, как с миной, красный проводок, зеленый проводок, синий проводок… Перережешь не тот – все взорвется. При неумелом отключении внутренняя духовная сущность парализуется – что и произошло с нашей куколкой.
– С Линовской?
– Да, если хотите, с Линовской. Я не знал ее фамилии, мы виделись всего один раз. Итак, после еще трех дней посвященных продолжению эксперимента, я дошел до предельного состояния и смог понять, как отключаются проводки. И я сделал это. Теперь я бессмертен.
– То есть?
– Ну, не совсем, конечно. Меня можно застрелить из пистолета, убить кирпичом по голове. Я еще не исследовал, насколько данные события могут быть связаны с Великим Рубильником. Но отключить меня уже нельзя. Отключалка-то сломана!
Рябинин открыто и безудержно рассмеялся. Я подумал, что этого, пожалуй, достаточно. Картина помешательства ясна и очевидна. Случай типичный. Бред величия, бред бессмертия, бред изобретательства. Ходячее собрание бредовых идей. Осталось только выяснить, чем именно досадил нашему «комиссару» несчастный профессор энтомологии и отпустить всех, направив в ПБ № 3 записку об усилении амбулаторного лечения. А может, его все-таки стоит госпитализировать? Кто его знает… Вон, шесть дней сексом занимался… Он же так может кого-нибудь насмерть… Я пригласил профессора.
– Садитесь, профессор. Кофе?
– Да, пожалуйста.
– Вы неплохо говорите по-русски.
– Спасибо, я изучать Ваш язык в университет.
– Господин Хосе Фернандес, Вам нужен переводчик?
– Нет, не надо. Я понимать Вас.
– Извините, я задам Вам несколько вопросов. Чистая формальность. Цель Вашего приезда в Россию?
– Бабочки. Я изучать бабочки. Мне предложить уникальный экземпляр для мой коллекция.
– Понятно. Где Вы были XX числа в XX часов?
– Хм… Не помню… Наверное гулять, смотреть город.
– Вы могли быть на Невском?
– Что есть Невский? Я первый раз в Петербург. В чем меня обвинять? Это недоразумение! Я профессор энтомолог! Я изучать бабочки.
– Понятно. В принципе, вопросов больше нет. Извините. Вас проводят. А вот разрешение на вывоз придется оформить.
И тут произошли удивительные события, которые я до сих пор не способен понять до конца. Рябинин, тихо сидевший до этого в углу кабинета, встал и подошел к профессору. Он положил мексиканцу руку на плечо; тот вздрогнул и обернулся. Рябинин сказал:
– Отпусти ее.
– Даже не думай. Она принадлежит мне.
Я с удивлением отметил, что у профессора пропал акцент, и он перестал путать падежи и склонения.
– С ней не должно было этого случиться. Я был послан предупредить ее. Я не успел, я просто не успел ей все объяснить.
– Да, ты не успел, комиссар. Твоя игра сыграна.
– Я предлагаю сделку.
– Тебе нечего предложить мне, комиссар.
– Я предлагаю себя.
– Ты же знаешь, мы не берем комиссаров. Ну, разве что только иногда. И потом, у меня уже есть подобный экземпляр.
Мексиканец явно издевался над Рябининым. Он не спеша поднял свой черный кейс, положил его на колени, открыл. В кейсе была коллекция удивительно красивых бабочек. Профессор указал на одну из них, с алыми крыльями.
– Видишь, точно такая же, как ты.
– Ринсвинд???…
Рябинин побледнел и отступил на шаг назад. Профессор истерически захохотал.
– Твоя игра сыграна, комиссар. Твой друг у меня. И куколка тоже. Я не отдам ее. У меня раньше не было такой, с небесно-голубыми крыльями.
– Дьявол!
Профессор, как бы дразня, достал из коллекции небесно-голубого цвета бабочку и засмеялся снова.
– Нет, я не дьявол, ты же знаешь. Все гораздо проще. У каждого своя работа. Ты работаешь на одну корпорацию, а я на другую. Свободный рынок, конкуренция.
– Я догадывался, что вы как-то связаны с Великим Рубильником… Ты все просчитал… И то, что мы встретимся здесь – тоже… Говори, чего ты хочешь?
– Думаю, ты сам догадываешься.
Рябинин отвернулся к окну и помолчал.
– Хорошо. Ты выиграл. Папка с результатами эксперимента в обмен на Куколку и Ринсвинда.
– Папка у меня уже есть. Я взял ее у Ринсвинда. Вернее, вместе с Ринсвиндом.
Профессор достал из бокового отделения кейса серую картонную папку с надписью: «Дневник эксперимента № 29864777-бис». Он явно наслаждался ситуацией.
– Ты же понимаешь, я не мог уехать без таких материалов. Я должен передать эту папку нашим специалистам, они изучат, как ты взломал систему, и усовершенствуют защиту. Так что, считай, что ты помог нам. Но есть одно «но». Мы не можем оставить тебя. Мы не можем оставить никого, кто не подключен и кто знает, как отключиться. Это грозит самому существованию нашей корпорации.
– Итак, ты предлагаешь бабочек в обмен…
– В обмен на твое бессмертие. И, разве я сказал бабочек? Бабочку, всего одну бабочку. Одно бессмертие – одна бабочка. Но ты можешь выбрать, кого я освобожу. Ринсвинда? Куколку?
В комнате повисло напряженное молчание. Было слышно, как работает компьютер, как гудят лампы. Потом лицо Рябинина приняло спокойное выражение, и он твердо сказал:
– Никакого торга. Тогда забирай бабочек. Я останусь бессмертным.
Настроение профессора резко ухудшилось. Улыбка сошла с его лица, он сжал губы, стал говорить резко, отрывисто.
– Хорошо. Только здесь. Сейчас.
– Ты первый.
Профессор взял двух бабочек на ладонь, дунул. Они внезапно ожили и улетели в открытую форточку. Я посмотрел в окно. На тротуаре напротив стояли парень и девушка, явно не понимающие, что происходит. Рябинин кивнул головой. Профессор открыл еще одно отделение своего кейса и достал какой-то странный предмет, напомнивший мне, однако, обыкновенный паяльник. Запахло расплавленным оловом. Рябинин подошел к профессору и тот поднес паяльник к сердцу комиссара. Мелькнула вспышка. Рябинин вскрикнул, схватился за сердце и присел. Профессор закрыл кейс и, ничего не сказав, вышел из кабинета.
Все это время я был как будто в оцепенении. Только через минуту после выхода Ицпапалотля я вернулся к жизни. Парень и девушка ушли по тротуару в разные стороны. Профессора никто не провожал; как он вышел из прокуратуры, никто не видел. Рябинин сидел напротив меня, держась за сердце. Волосы его были всклокочены, одежда неаккуратна. Но блеска в глазах уже не было.
– Вам плохо?
– Я же говорил, сердце. Это пройдет. Господин следователь, почему я здесь? Я что-то рассказывал Вам, да? Дело в том, что я болею. У меня шизофрения, я на амбулаторном лечении. У меня и справка есть. Со мной бывают галлюцинации, я несу какой то бред, называю себя комиссаром Джорджем, а потом сам ничего не помню. Меня зовут Рябинин Олег Иванович, семьдесят третьего года рождения. Я паспорт потерял, а милиция не восстанавливает потому, что у меня прописки нет. Доктор говорит, я не опасный, меня не надо госпитализировать. Я на работу устроился, живу у знакомого в мансарде. Доктор говорит, мое состояние стабильное. Отпустите меня, господин следователь!..
Я допечатывал: «…постановил: в возбуждении уголовного дела отказать, за отсутствием события преступления». Из ГИБДД позвонили и сказали, что в ранее переданной информации произошла ошибка. ДТП на Невском действительно произошло, но гражданка Мария Линовская отделалась ушибом колена и легким испугом. Из травмпункта ее забрал знакомый, Алексей Ринсвинд. Писать заявление она отказалась. Дело было закрыто. Только с тех пор, видя, как светятся коконы, я часто думаю: какой проводок надо перерезать первым? Красный? Зеленый? Синий?..
Трудный пациент
Кабинет врача. Входит пациент.
– Доктор, со мной что-то происходит.
– Садитесь, рассказывайте.
– Понимаете, вчера жена стала щекотать мне пятки, а я вертелся и хохотал, как маленький.
– Ничего удивительного, взрослые тоже боятся щекотки.
– Я знаю, доктор, но она щекотала меня через ботинки.
– Не морочьте мне голову, этого не может быть.
– Еще как может! Правда, ботинки были старые и подошвы кое-где протерты до дыр.
– Слава богу, а я уже хотел звонить психиатру.
– У Вас что-то с головой, доктор?
– Не у меня, а я думал, что у Вас. Не мог же я поверить, что кто-то кого-то щекотал через ботинки. Вы бы поверили?
– Если бы сказали, что это моя жена, да.
– Конечно, если бы Вам сказали про жену и протертые ботинки, а Вы же мне информацию по частям выдавали.
