Александр Данилин - LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости
«Тщательно взвешивая слова, я считаю себя вправе утверждать, что нормального человека не существует. Изучая тот вклад в науку, который был сделан долгими сеансами, я могу пойти дальше этого утверждения и заявить, что на низлежащем постоянном уровне нормальный человек — это человек душевнобольной.
И, в свое время, он непременно даст волю и полную возможность развернуться своему безумству. Это та общая психическая данность, которая ежедневно подтверждается микропсихоанализом. Она действительна как для психоаналитика, так и для псевдоаналитика, как для Папы Римского, так и для антипапы, как для короля, так и для анархиста».
Именно благодаря откровениям психоанализа, расстояние между психиатрами, художниками и «учителями оккультизма» с каждым годом XX века становилось все меньше и меньше.
В 1917 году, за год до окончания войны, Андре Бретона приписывают психиатрическому центру 2-й французской армии и командируют в Париж на фельдшерские курсы. Здесь он интересуется работами знаменитого французского психиатра Пьера Жане, изучает сновидения, «бесконтрольные идеи» — вообще его интересуют «помутнения человеческого разума». Два художника сюрреалистической группы — Френкель и Буаффар — станут врачами-психиатрами. Макс Эрнст увлекается искусством сумасшедших, регулярно посещает психиатрическую больницу в Бонне. Именно он познакомил дадаистов с открытиями Фрейда; а о себе писал, что является «его страстным и пожизненным иллюстратором».
Раз в новом веке врач, а не священник отвечает за душу своего пациента, то и мировоззрение пациента, обратившегося к врачу за помощью, должно быть схоже со взглядами специалиста.
Так способно ли мировоззрение врача-психиатра принести желаемый результат?
Еще в конце XIX века гипноз — лечебный сон, который на время сеанса лишает человека воли, — из медицинской манипуляции превратился в моду, и моды этой не избежали представители культурной элиты. Гипнозом пытались заниматься Волошин и Блок. Легендарные врачи-гипнотизеры Бернгейм и Шарко вызывали едва ли не религиозные почитания в среде тех же сюрреалистов и близких к ним художественных групп.
Может быть, на первый взгляд это незаметно, но гипноз — идеальная психологическая модель преодоления культурой «страха ведьм». Гипнотический сон, по своей задаче, почти идентичен «смерти зомби». Без посредства всяких магических растений какая-то часть человеческого «Я» на время «умирает», для того чтобы на ее место заступила чужая воля или представления и образы, извлеченные этой волей из глубин испытываемой на прочность человеческой психики.
Споры вокруг гипноза и учение Фрейда и Юнга так или иначе стали основой всех тех приемов взаимодействия душ врача и больного, которые в XX веке получили название «психотерапия».
В частности, все результаты экспериментов с LSD были описаны в терминах и характерной лексике психоанализа.
Помимо психотерапии существовало и второе направление, которое занималось непосредственными поисками универсального лекарства для преодоления душевных страданий. Это направление в 50-е годы получило название «психофармакология».
Врачи-психофармакологи всю первую половину столетия были напрямую заняты… «алхимическим деланием». Можно даже не помещать это понятие в кавычки. Целью исследователей было выделение из растений активных химических веществ — алкалоидов, то есть той самой «квинтэссенции» растения, к которой стремились средневековые алхимики.
Сегодня принято «забывать», что мескалин, псилоцибин и, затем, LSD были исторически первыми результатами поиска наукой психоактивных лекарственных веществ.
В годы юности автора в нашей стране был очень популярен роман Аркадия и Георгия Вайнеров «Лекарство против страха». Не пересказывая сюжет, отметим только, что речь в романе идет о создании нового психоактивного лекарства под названием «метапроптизол». Это лекарство должно было произвести революцию в медицине. «Раскрывшись, как зонтик, над мозгом больного», оно должно спасти человека от-всех видов страха и неуверенности.
Подобное универсальное лекарство против страха не может быть ничем иным, кроме… наркотика.
Любой наркотик можно описать как универсальное средство от страха и неуверенности. На деле же человек попадает в кабалу не к составу порошка, таблетки или жидкости, зависимость возникает не от самой химической формулы вещества, а от эффекта действия его на организм, то есть от полученного после приема таблетки психического состояния — чувства временной свободы от страха и неуверенности.
Интересно отметить, что герой романа — фармаколог Панафидин — изображен авторами фактически как… алхимик. Протестуя против социальной несправедливости, он уходит из института и создает. лекарство, что называется, «на коленке», в домашней лаборатории, опережая при этом огромный НИИ с его возможностями.
Причем, вольно или невольно, авторами романа демонстрируется действие еще одного универсального бессознательного стереотипа: волшебное лекарство для спасения человеческой души (наркотик) может создать только алхимик (Панафидин), а современная наука на это не способна.
Иначе говоря, подлинное открытие «философского камня» души может прийти только из среды неформальной — «магического подполья» культуры.
У всех «предшественников» эпидемии LSD была одна общая неприметная глазу особенность — все они представляли собой разные формы духовного товара. Духовность больше не проповедовалась — она продавалась.
Книгу Блаватской или Успенского можно было просто пойти и купить, точно так же, как билеты на концерт Малера или картины сюрреалистов.
Услуги врача во всем мире, кроме коммунистической России, являлись товаром дорогостоящим. Психоанализ побил все рекорды «ценообразования» не только в медицине, но и среди продавцов оккультных знаний. Учение психоаналитиков стало одним из самых дорогих и престижных товаров на рынке «духовных услуг».
Возник новый бессознательный стереотип — никто больше не хотел тратить усилий, соблюдать посты и ритуалы, преодолевать ограничения, испытывать страдания, чтобы на подступах к истине духа испытать минуты просветления от личной встречи с Богом.
Зачем? Когда можно просто пойти и… купить. Купить книгу, пластинку, выложить деньги за урок у «учителя», который якобы уже овладел духовной истиной и может передать ее ученику.
«Истина» продавалась в товарном, готовом к употреблению виде, в соответствующей упаковке, не нарушала пищеварение и пережевывания не требовала… Такая истина воспринималась как нечто абсолютно внешнее по отношению к человеческой душе. Душа отдельно — истина отдельно…
На поверку большая часть «духовных товаров» оказывалась пустышкой, однако продавались они хорошо.
Само их обилие (на любой вкус) убеждало покупателя, что рано или поздно какое-нибудь универсальное и простое средство для «просветления» души и приобщения ее к искомо-тайному будет создано, появится то самое «лекарство против страха».
Уже не хотелось тратить время ни на лекции, ни даже на консультацию у психоаналитика. Сама идея «духовного товара» заключала в себе формулу: «проглотить не разжевывая»…
Думать, сопоставлять и анализировать торговая цивилизация больше не желала. Очевидно, недосуг ей было понять, что «товар», о котором идет речь, и «философский камень» алхимиков — в сущности, одно и то же. Поиски ученых могли окончиться только тем же, что и поиски «философского камня» их давними коллегами.
Попытки найти универсальное «лекарство против страха», лекарство для просветления души могли обернуться только одним — синтезом «дионисического» лекарства от души.
После двух мировых войн, после резни революций и ужасов тоталитарных режимов бессознательное ожидание подобной таблетки, открывающей путь к иным, лучшим реалиям жизни было сильно как никогда.
Западное сознание решило еще раз «наступить на грабли».
В самом начале 50-х годов пронизанная сюрреализмом культура, психоанализ и религия, которые всю первую половину века существовали, казалось бы, отдельно друг от друга, решились наконец выяснить отношения вокруг проблем, связанных с LSD-25.
Некоторые LSD-трипы очень напоминали религиозные или мистические переживания, следы которых можно было встретить разве что в священных сводах мировых религий, в житиях святых, свидетельствах пророков и отшельников всех времен и народов.
Сама возможность возбуждения с помощью «лекарства», возможность подобных переживаний привела к дискуссии вокруг темы «химического мистицизма» (слово «алхимия» во время споров почему-то не употреблялось).
