Валентин Бадрак - Как преодолеть личную трагедию
Конечно, не стоит идеализировать путь Фриды Кало. Он, как едва видимая, порой теряющаяся тропка к вершине, по которой и она сама чаще всего идет на ощупь. У женщины не было духовного поводыря, она не искала учителя для духовного роста, подобно Мелани Саш, не пыталась развить свои способности в этом направлении. Может быть, слишком многое было упущено в детстве и юности. Она довольствовалась минимумом, как голодный, которому не терпится побыстрее насытиться, а качество продукта не столь уж важно. Подобно многим творческим личностям, которым удалось самовыражение благодаря беспрецедентным откровениям, полному обнажению души, она завоевала признание общественности. Фриду Кало невозможно упрекнуть в отсутствии старания. Она пыталась стать матерью, несмотря на смертельный страх и более чем серьезные проблемы со здоровьем, стремилась быть другом и женой, находилась с мужем всегда рядом, поддерживая его даже в коммунистических воззрениях. Никто из женщин Диего Риверы не был вовлечен в его творческую жизнь так, как Фрида Кало.
И в то же время она была неудержима в эмоциональной сфере: присущие ей экстравагантные поступки Фрида не пыталась победить так, как свой физический недуг. Она попросту не понимала, что ее психическое состояние разрушает ее жизнь не меньше физического, но действует еще более скрытно. Например, она возненавидела младшую сестру за интимный контакт со своим мужем. Неисправимо эксцентричная, она совершала немало опрометчивых ошибок. Через несколько лет семейной жизни Фрида безапелляционно заявила журналистам, что как художница значит больше, чем ее муж. А ведь у них разные цели: у него – сказать миру свое слово, оставить свой след; у нее – выжить, убежать от реальности.
Фрида почти осознанно вызывала ревность мужа-художника к собственному сенсационному успеху. После ее выставки в Париже, когда даже Лувр приобрел одну из картин, Диего Ривера заговорил о разводе. И они развелись, впрочем, через некоторое время снова поженились, но уже выстраивали отношения по-иному, только как творческие партнеры. И все же когда пришел смертный час Диего спустя три года после ухода из жизни жены, он пожелал, чтобы прах его смешали с прахом Фриды.
Да, она превратилась в очень яркую личность. Но ничуть не заботилась о физическом теле. В результате Фриде исполнилось только 43 года, а уже из-за начавшейся гангрены ей ампутируют пальцы на правой ноге. Затем наступает черед сложнейшей, но неудачной операции на позвоночнике, с пересадкой костной ткани. Потом еще шесть операций. Но женщина не теряет самообладания – для нового преодоления загоняющей ее в угол болезни она следует своим же, ранее разработанным правилам. И в этом тоже ее козырь, поскольку демонстрирует отношение к жизни. Главный враг, с которым в это время пытается свести счеты Фрида, – безнадежность. Это очень коварный и подлый противник. «Я не страдаю. Только усталость, и само собой, часто охватывает отчаяние, отчаяние, которое невозможно описать словами».
Фрида еще больше берется за кисть, словно та – волшебная палочка, помогающая выживать. На одном полотне она изображает свое сердце с артериями и венами, которое держит в руке вместо палитры, в другой – кисти, окрашенные ее кровью. Очередная ревизия ценностей, особенно остро ощущаемое наслаждение каждой минутой угасающего, ускользающего бытия. Стоическая и несгибаемая натура, она учится смеяться и иронизировать над горем. «В самом деле, зачем мне ноги, если у меня есть крылья, чтобы летать?» – записала Фрида в дневнике, когда ей сообщили о необходимости ампутировать правую ногу из-за гангрены. Она не только учится преодолевать худшее, непоправимое, но и учит уходить достойно. Пусть и с горькой улыбкой на устах. Последние попытки связаны с идеей отыскать новый смысл жизни в революционно-коммунистическом движении – самообман, которым слабеющая женщина пытается себя поддержать. И даже зная о скорой смерти, она ведет себя величественно, бесстрашно. «Надеюсь, что уход будет счастливым», – ее последние слова.
Такова история блистательной Фриды, женщины с трагической судьбой и неукротимой волей, так и не познавшей истинных ценностей бытия, но стремившейся к духовности, преодолевшей благодаря жажде творить боль, болезни и нелюбовь. Она и вправду выжала из неблагосклонной судьбы все, что было можно.
Ричард Бах. Крушение идеалов как душевная трагедия
Ни одно желание не дается тебе отдельно от силы, позволяющей его осуществить.
Ричард БахУ каждого свое собственное понимание счастья, кризиса, трагедии. Возможно, история нашего современника Ричарда Баха в сравнении со смертельными болезнями и авариями, переворачивающими жизнь, покажется слишком мягкими, сугубо личными переживаниями. Но его необычайный опыт настолько энергетичен и позитивно заряжен, что не написать о нем на страницах этой книги было просто невозможно.
Кроме того, истинная катастрофа всегда происходит незаметно, в душе человека, но именно ее преодоление обозначает контуры новой, более удачной и счастливой жизни, которую уже видят многие. То, что случилось в жизни Ричарда Баха, очень похоже на духовные проблемы, пережитые, скажем, Гансом Христианом Андерсеном или Эрихом Марией Ремарком. С той лишь разницей, что если юношеские мытарства Андерсена и Ремарка были связаны с поиском смысла и своего места в жизни, то у Баха, напротив, все в жизни складывалось поначалу блестяще. Так, по меньшей мере, ему казалось. Это ключевой момент, потому что потеря смысла жизни во сто крат болезненнее его отсутствия. Тут, конечно, важно заметить, что для многих людей даже явные внешние достижения не дают ощущения счастья, если не достигнуто внутреннее равновесие.
Небезынтересно, что Ричард Бах к началу XXI века стал восприниматься в массовом сознании как уникальный просветитель в области качественного изменения жизни и преодоления ее сложных моментов. И именно благодаря тому, что сам сумел эффективно совершить такое превращение. Но его переход от обыденной жизни к иносказательно поучительной эзотерике вовсе не был таким простым, как может показаться на первый взгляд. Начать историю философа нового времени надо с того, что он приобрел профессию редкую и социально почитаемую – стал профессиональным военным летчиком. В его жизни все складывалось как нельзя лучше. Он был увлечен авиацией, можно сказать, бредил самолетами. Сам он вспоминал, что был «обычным американским парнем», живущим согласно стереотипам, принятым в обществе. «В 18 лет я увидел большой красивый плакат – на нем изображен истребитель, летящий вертикально вверх. Под плакатом стояла надпись: «Ты можешь летать на нем». И я, словно рыба, заглотнул этот крючок». С кем не бывает?!
Но молодой человек не учел одного существенного нюанса: он пришел в ВВС США не только, и не столько для полетов, но для того, чтобы убивать. Вот как будущий философ рассказывает о прозрении. «Произошло это во Франции, в 63-м году, когда я служил там. Периодически в 3 часа ночи советские военные запускали свои самолеты по направлению к границе. Мы начинали сходить с ума. Запрыгивали в самолеты, взлетали, но в последнюю секунду советские ВВС поворачивали назад, не долетая до границы. Тем самым они узнавали, сколько самолетов у противника. И то же самое делали мы. Это была замечательная игра. Однажды, когда я летел вдоль границы, заметил, что кто-то летит по другую ее сторону, параллельно мне. И я подумал: «Мы сошли с ума. Парень в том самолете любит летать так же, как и я. Только на его самолете нарисована красная звезда, а на моем – белая. Вот и вся разница. Так стоит из-за этого убивать друг друга?» Я покачал крыльями, и летчик в советском самолете ответил мне тем же. И я понял, у меня намного больше общего с ним, чем с теми людьми, которые агитируют за войну в моей собственной стране. У меня на глаза навернулись слезы от осознания того, что за сумасшествие происходит вокруг».
И хотя служба в ВВС США еще некоторое время продолжалась, в сознании военного летчика начались необратимые процессы. Он знал, что не желает более быть военным летчиком, но еще не вполне понимал, кем хочет стать в этой жизни. В 27 лет произошло нешуточное крушение идеалов. Возраст, в котором мужчина уже обычно старательно взбирается по карьерной лестнице, одолев ряд нижних ступеней. Возраст, в котором некоторые особенно талантливые люди уже успели проявить себя и достичь признания, как, скажем, Брюс Ли или Уолт Дисней. Последний к этим годам уже создал «Алису» и «Кролика Освальда», сделавших его знаменитым и временно богатым. Но в то же время капитан американских Военно-воздушных сил казался куда более успешным, чем, скажем, Ремарк, работавший в 27 лет редактором в берлинской спортивной газете. Или, тем более, отсидевший «за тунеядство» советский поэт Иосиф Бродский, ощущавший в своей стране чудовищную безысходность – вот невиданная душевная драма! Но в том-то и заключается исключительность идеи изменения жизни, когда внешне все выглядит неплохо, а сердце страдает от горя. Бах решительно не знал, что делать, куда податься, чем заниматься. И все же нашел в себе силы в том же году покончить с армией. Но не с полетами…
