Валентин Бадрак - Как преодолеть личную трагедию
С детства Фрида получила от судьбы целый букет физических и психических проблем, что во многом предопределило формирование ее как экстраординарной, где-то маргинальной личности. Можно сказать, что привыкание к страданиям началось у нее с первых дней осознания себя, да и сама личность формировалась под воздействием боли, насмешек, ощущения неполноценности и отсутствия любви. У нее были все основания для слишком раннего взросления и парадоксального взгляда на мир: и отец, больной эпилепсией, и мать, то и дело впадающая в депрессии, и перенесенный в 6 лет тяжелый полиомиелит, напоминавший о себе удручающей для девочки хромотой (ее правая нога осталась частично парализованной, несколько тоньше левой, и ей всю жизнь приходилось скрывать физическое уродство длинными одеждами). Обделенная материнской любовью, отчужденная от всего мира, отвергаемая детьми-сверстниками (ее дразнили «Фрида, деревянная нога!»), она обитала, как чаще всего бывает в таких случаях, в мире сладких иллюзий и потаенных мечтаний.
Но и это еще не все! Кажется, какие-то неведомые проклятия обрушились на хрупкое, несчастное существо, чтобы окончательно раздавить его. Или, может быть, закалить, как сталь для победоносного клинка. Фриде еще не исполнилось 18 лет, когда она пережила еще одну, возможно, самую ужасающую трагедию своей жизни: в автобус, в котором ехала девушка, врезался трамвай, который, по словам Фриды, разорвал ее в клочья. Тройной перелом позвоночника, тройной перелом таза, одиннадцать переломов правой ноги, проколотые живот и матка обломком одной из ступенек («как шпага пронзает быка») предопределили всю ее дальнейшую жизнь. Но вначале были десятки операций и мучительные месяцы, проведенные в больницах.
«Моя мать месяц была в шоке, она так и не навестила меня. Когда обо мне сказали сестре Анриане, та упала в обморок. А отец от расстройства заболел, и я увидела его только три недели спустя». Можно лишь представить себе переживания искалеченной, практически брошенной девушки, лишенной даже поддержки близких.
«Вот так я потеряла невинность… <…> Каждый раз, когда меня поворачивают в кровати, я проливаю потоки слез… <…> Одно хорошо: я начинаю привыкать к страданию… <…> Я осталась жива, и вдобавок мне есть ради чего жить. Ради живописи» – это ее поток сознания, но фразы произнесены в разное время. Мысли Фриды в то тягучее время, которое она провела на больничной койке. Для выживания необходимо было обрести смысл, иначе неминуемая смерть. Фрида нашла смысл дальнейшего существования – им стала живопись. Возможно, она вспомнила, что ее отец (которого она очень любила) был фотографом и художником. А может быть, прикованная к постели, она попросту не могла физически делать что-либо иное. «Мать устраивает над ее кроватью нечто вроде балдахина и прикрепляет там зеркало, чтобы девушка могла видеть и рисовать себя, – сообщает биограф Жан-Мари Гюстав Леклезио. – Эта кровать и это зеркало пройдут через все ее творчество: снова, как в детстве, она нашла путь к другой Фриде, которая весела и грациозна, вечно танцует и которой можно доверить все свои секреты». Живопись стала ключиком от секретной двери, за которой открывался другой, чудный мир, несхожий со слишком суровой реальностью. Да, это было бегство, спасение от действительности, но и неожиданная возможность трансформации виртуальности в действующее бытие.
В который раз история конкретного человека демонстрирует поиск шанса выжить в, казалось бы, безнадежной ситуации, найти способ самовыражения и источник душевных сил для преодоления, способ подняться над недугом и смертью, превратиться из изгоняемого социумом человека в энергичную и даже привлекательную женщину. Нет большей стойкости, чем усилия обреченного человека, не согласного с решением судьбы. Из кошмара рождается неодолимая творческая одержимость. Действительно, именно ужасное состояние девушки предопределило крутой поворот в ее жизни. Не будучи интеллектуалкой, рожденная в бедной семье девочка с фантастическим усердием взялась за книги – новые знания открыли новые возможности. Она сумела поступить в университет в числе 35 представительниц своего пола наряду с двумя тысячами мужчин – это определенно что-то значит.
До того момента, когда в 22 года Фрида стала женой известного в стране художника Диего Риверы, она прожила целую жизнь. И это была преимущественно жизнь лежа: в кровати она писала первые картины, в кровати «проглатывала» книги, в кровати же сочиняла письма и вела дневник, оттачивая слог. Ей выпали испытания, которых с лихвой хватило бы на несколько человек и несколько жизней. Конечно, самым трудным было принять решение жить и следовать ему, но именно это сделало ее привлекательной для окружающих, и именно это стало тем светом, который не мог не заметить ее будущий муж.
Каждая значимая личность оставляет на бесконечном листе истории цивилизации траекторию, отмеченную пунктиром, с ключевыми точками поступков. У Фриды Кало эти точки явно совпали с моментами преодоления физической немощи и душевной потерянности – двух взаимосвязанных составляющих ее тяжелой ноши в течение всего путешествия по жизни. Эти точки схематично могли бы выстроиться в такую цепочку непрерывных ощущений и впечатлений: «Развить терпение к страданиям. – Учиться рисовать, чтобы забыться. – Получить знания, чтобы развить способности. – Читать книги, чтобы отвлечься и обогатиться знаниями. – Любить, чтобы понять себя и мир. – Писать полотна, чтобы выразить себя и жить. – Терпеть, чтобы выжить. – Любить, чтобы жить. – Писать, чтобы жить». Но это – лишь схема. За ней – непроходимые топи одиночества и беспредельной тоски. Экзальтация, ерничество, мятеж, ехидство, злая ирония, подавленная агрессия как способ общения с окружающим миром. В конце концов судьба лишила ее всего, даже любви. Даже материнства, которого она жаждала и боялась. Разумеется, полотна служили замещением, с некоторых пор они стали ее детьми.
Так чего она сумела достичь? И сумела ли?
Для начала надо было выжить и найти смысл своего пребывания в этом мире. В тот момент, когда сломленная травмами и болезнями Фрида взялась за кисть, она стала менять свою жизнь. Появилась осмысленная личность, с целями и задачами, с курсом, начертанным на карте. Как знать, может, эта легкомысленная мечтательность девушки, дрейф в пространстве «в никуда» и стали причиной трагедии. Есть смысл напомнить о некоторых подробностях аварии. «Это случилось сразу после того, как мы сели в автобус. Вначале мы ехали в другом, но я заметила, что потеряла зонтик, и мы вышли, чтобы его найти; вот так я и оказалась в автобусе, который разорвал меня в клочья. <…> Я не сразу поняла, что со мной произошло, какие травмы я получила. Первое, о чем я подумала, это хорошенькая пестрая безделушка, которую в тот день купила и которую взяла с собой». Эти обрывки воспоминаний Фриды сообщают о многом. Например, о мыслях, которым предавалась девушка. Вернее, об их отсутствии. Да, попасть в страшную катастрофу может каждый и даже серьезный человек, занятый сосредоточенным поиском чего-то значимого. Угодил же выдающийся физик Пьер Кюри по рассеянности под повозку, которая раздавила ему голову. В самом деле, почему бы не отнести беды Фриды Кало к кармическому, как объясняет подобные случаи аюрведа. И все-таки бросается в глаза превращение, происшедшие с ней: девушка стала совсем иной после долгих месяцев борьбы, последовавших вслед за катастрофой. Не будь аварии, не было бы и художницы; существовала бы, скорее всего, женщина с судьбой одиночки, обитающая на социальной обочине, подобно собственной матери. Итак, ей удалось измениться и извлечь пользу из своего незавидного положения. Авария стала толчком для роста, развития личности.
Вслед возникла цепная реакция. Знания укрепили обретенный смысл, дали возможность самовыражения, открыли путь к таким вершинам бытия, о которых девушка из бедной заброшенной семьи не осмеливалась и мечтать. Благодаря развитию таланта, усердию и знаниям, помноженным на ироничное восприятие своей жизни, Фрида сумела привлечь внимание Диего Риверы, незаурядного, известного стране художника, почитаемого в обществе, любимого многими женщинами, устанавливающего определенный стандарт мышления. За хрупкостью и показной веселостью Фриды он почувствовал такую сильную натуру, которую не встречал никогда, и которую она сделала сама – неустанным преодолением и самовоспитанием. Все его прежние женщины были лишь женщинами, тут же была глубокая, богатая личность. Такая может многое дать творческому партнеру. «Впервые на его пути встречается женщина, для которой, как и для него, живопись – насущная потребность», – отмечает Леклезио. Ее суть, содержание ее личности заслоняет даже живопись. И это уже безусловное достижение ее деятельности в процессе преодоления трагедии. И пусть Фриду не спасла «сверхчеловеческая любовь» – сформированные структуры не подлежат переплавке, – но любовь наполняла ее саму, давала силы жить дальше, предоставляя и иное качество жизни.
