Карл Юнг - Структура и динамика психического (сборник)
650 Конечно, было бы неверным утверждать, что философия или естественная наука стали причиной такого переворота. Всегда было достаточно философов и разумных ученых, которые ввиду высокой проницательности и глубины мышления лишь с большим трудом могли принять этот иррациональный идейный переворот. Некоторые даже рискнули выступить против него, но они не получили поддержки, и их сопротивление оказалось бессильным перед иррациональным валом всеобщего эмоционального предпочтения, отдававшегося физическому. При этом речь вовсе не идет о том, что такого рода могущественный переворот мировоззрения мог быть произведен на рациональной основе, так как не существует никаких рациональных размышлений, которые позволяли бы доказать или опровергнуть существование духа, равно как и материи. Оба понятия, в чем сегодня может убедиться каждый образованный человек, являются не более чем символами, используемыми для обозначения двух неизвестных факторов, существование которых постулируется или оспаривается в зависимости от индивидуального темперамента или от соответствующего духа времени (Zeitgeistes). Ничто не мешает путем интеллектуальных спекуляций, с одной стороны, доказывать, что душа есть сложный биохимический феномен, являющийся в своей основе игрой электронов, а с другой – что непредсказуемость движения электронов есть свидетельство их духовной жизни.
651 В интеллектуальном разрезе факт замещения в XIX веке метафизики духа метафизикой материи – чистое мошенничество, но в психологическом плане это неслыханная революция мировоззрения. Все потустороннее превращается в посюстороннее, всякое обоснование, целеполагание и даже толкование осуществляются отныне лишь в эмпирически доступных пределах. Весь невидимый внутренний мир выходит наружу, а все, что не подкреплено так называемыми фактами, кажется незначимым – по крайней мере, так представляется наивному разуму.
652 Совершенно бесполезно рассматривать этот иррациональный переворот с философских позиций. Лучше вообще воздержаться от подобного рода попыток, ибо если некто сегодня попытается объяснить духовный или душевный феномен функциями желез, то он может быть абсолютно уверен в благоговении и повышенном внимании со стороны публики; если же кто-то попробует объяснить радиоактивный распад материи небесного тела как эманацию творческого мирового духа, то та же самая публика сочтет его ненормальным. Однако при этом оба объяснения одинаково логичны, одинаково метафизичны, одинаково произвольны и одинаково символичны. Гносеологически в равной степени допустимо выводить человеческое начало из животного, равно как и животное – из человеческого. Однако с Дакю1, как известно, его греховная попытка пойти против академического духа времени сыграла злую шутку. С духом времени бесполезно спорить, так как это религия или, лучше сказать, вероисповедание или кредо, иррациональность которого не допускает ничего иного. Одновременно это кредо обладает неприятным свойством притязать на статус абсолютного мерила всякой истины, равно как и на монопольное обладание здравым смыслом.
653 Дух времени не может быть описан в категориях человеческого рассудка. Это «склонность» или предрасположенность, продиктованная чувством, оказывающая на бессознательном уровне мощное воздействие на все впечатлительные души и направляющая их. Попытка мыслить иначе, чем современники, кажется неправомерной, в ней есть что-то неприличное, нездоровое, кощунственное и поэтому даже социально опасное для индивида. Он лишь бессмысленно плывет против течения. Как ранее само собой разумеющейся являлась идея о том, что все сущее было когда-то рождено творческой волей духовного Божества, так XIX век открыл для себя как очевидную истину концепцию о материальном происхождении всего. Сегодня не тело создается душевной силой, но, наоборот, материя вырабатывает душу химическим путем. Этот переворот был бы осмеян, не будь он одной из великих истин духа времени. Мыслить таким образом популярно и поэтому подобающе, разумно, научно и нормально. Дух должен рассматриваться как эпифеномен материи. Это же подразумевается и тогда, когда вместо слова «дух» говорят «психика», а вместо «материя» – «мозг», «гормон» или «инстинкт и влечение». Признавать субстанциальность души – значит идти вразрез с духом времени, так как для него это ересь.
654 Только сегодня нам стало очевидно, что предположение наших предков о том, что человек обладает субстанциальной душой, имеющей божественную природу и поэтому являющейся бессмертной, что существует особая душевная сила, созидающая тело, поддерживающая в нем жизнь, исцеляющая его недуги и позволяющая душе существовать независимо от тела, что есть бесплотный дух, с которым душа связана, и по ту сторону материального мира есть иной мир, из которого душа получает знания о божественных вещах, истоки которых не могут быть обнаружены в этой зримой реальности, было плодом интеллектуальной самонадеянности. Однако обыденное сознание еще не обнаружило, что столь же самонадеянно и причудливо выглядит предположение о том, что материя естественным путем вырабатывает душу, что человек произошел от обезьяны, что гармоничное сочетание голода, любви и силы породило «Критику чистого разума» Канта, что клетки мозга продуцируют мышление – и никак иначе.
655 Чем же тогда, собственно, является эта всемогущая материя? Это снова Бог – творец, который на этот раз явился не в антропоморфной форме, а принял образ универсального понятия, значение которого, как ошибочно предполагается, известно. При этом наше сознание достигло неслыханных по своей широте масштабов, но, к сожалению, лишь в пространственном отношении, но никак не во временном, иначе мы бы обладали гораздо более живым историческим чувством. Будь наше обыденное сознание менее сиюминутным, обладай оно историческим видением, мы знали бы о божественных метаморфозах времен древнегреческой философии, и это знание могло бы побудить нас к некоторой критике нашего нынешнего мировоззрения. Однако этим размышлениям мешает в высшей степени действенный дух времени. История для него есть лишь арсенал аргументов, позволяющих, например, сказать: уже древний Аристотель знал… и т. д. Учитывая все это, необходимо задать вопрос: откуда дух времени черпает столь зловещую силу? Несомненно, перед нами важнейший психический феномен, предубеждение, являющееся в любом случае столь существенным, что мы никак не сможем даже подступить к интересующей нас проблеме души до тех пор, пока не отдадим ему должное.
656 Как я только что упоминал, эта непреодолимая склонность объяснять все и вся преимущественно физическими причинами обусловливается горизонтальным развитием сознания на протяжении последних четырех столетий. Горизонтальная тенденция представляет собой реакцию на исключительную вертикальность готической эпохи. Это проявление народной психологии, которое как таковое всегда находится за пределами индивидуального сознания. Подобно первобытным людям, мы действуем в первую очередь совершенно бессознательно и только через большой промежуток времени обнаруживаем причины своего поведения. Во время же этого промежутка мы довольствуемся всевозможными ошибочными рационализациями.
657 Если бы мы ощущали дух времени, то знали бы, что у нас есть склонность истолковывать все преимущественно физическими причинами подобно тому, как ранее слишком многое объяснялось через дух.
Понимание этого тут же настроило бы нас на критический лад по отношению к данной «склонности». Мы сказали бы себе: по всей вероятности, мы сейчас допускаем противоположную и поэтому схожую ошибку. Мы переоцениваем материальные причины и подразумеваем, что лишь теперь располагаем верными объяснениями, так как воображаем, будто бы материя нам более понятна, чем «метафизический» дух. Однако материя нами не более изведана, чем дух. О предельных же вещах мы вообще ничего не знаем. Только благодаря такому пониманию мы получаем возможность вернуться в состояние равновесия. Однако мы ни в коем случае не оспариваем тесную связь душевного функционирования с физиологией мозга, желез и вообще тела, мы по-прежнему глубочайшим образом убеждены в том, что содержания нашего сознания в значительной степени детерминированы нашим чувственным восприятием. Мы также не можем отрицать того факта, что бессознательная наследственность неизбежно накладывает на нас отпечаток как характера в физическом, так и в душевном плане и что мы находимся под неослабевающим влиянием силы влечения, которая способна усиливать или как-то еще модифицировать даже самые что ни на есть духовные содержания, а также препятствовать им. В самом деле, мы вынуждены признать, что в плане намерений, целей и чувств человеческая душа, насколько мы можем судить, является, прежде всего, правдивым отображением того, что мы называем материальным, эмпирическим и посюсторонним. Теперь, принимая все это во внимание, зададимся вопросом: не является ли душа в своей основе всего лишь явлением второго порядка, так называемым эпифеноменом, целиком зависимым от физического субстрата? Наш собственный практический и посюсторонний разум соглашается с этим, и только сомнение во всемогуществе материи побуждает нас посмотреть критически на этот научный образ души.
