Паоло Мантегацца - Физиология наслаждений
Ускоренная донельзя ходьба превращается в бег, и в этом усиленном виде доставляет людям источник живейших радостей. При избытке жизненных сил требуется и сильно напряженное мускульное движение; вот почему бегать особенно любят дети и весьма молодые люди, для которых бег представляет гораздо более наслаждений, чем простая прогулка. Во время бега человек вдыхает и выдыхает большое количество воздуха, внутренности его приятно сотрясаются, получая ряд мирно чередующихся толчков, и вся эта перетасовка сливается для бегущего в ощущение непомерно веселого общего настроения. Сбегание с высоты вниз, по наклонной покатости, доставляет иногда громадное наслаждение человеку с длинными и гибкими нижними конечностями, умеющему держать стан свой во время бега в должном равновесии. Глаз быстро и издалека намечает пункты, на которые должна ступить нога; направляясь к ним, ноги стремительно бегут, увлекая за собой все тело, которое, проходя целую серию разнородных движений, оказывается потрясенным до глубины своих мельчайших фибр, – и все это без малейших усилий со стороны бегущего и без малейшего для него утомления. Соревнование сильно способствует удовольствию бегающих, как это бывает при всех телесных упражнениях, удовольствие коих зависит отчасти от преодоления трудностей.
Прыжок только тогда вызывает в осязании нашем приятное чувство, когда он сравнительно невысок; в противном же случае прыгающего вознаграждает за неприятность толчка и всеобщего потрясения разве что удовольствие совершенного над собой усилия и сознание собственной удали.
Прыганье по предмету упругому доставляет удовольствие цепью непрерывных усилий при преодолении препятствий, вновь и вновь возникающих под пятами прыгающего.
Плавание представляет ряд весьма сложных удовольствий, состоящих в большей или меньшей зависимости от чувства осязания. В плавании по стоячей воде все наслаждение сводится к освежению кожи, к упражнению мускулов и к соприкосновению с нервами периферии субстанции упругой, но легко уступающей малейшему движению. Плывя по поверхности озера или слегка взволнованного моря, мы наслаждаемся тем, что то возвышаемся на гребне волн, то опускаемся вместе с ними, и чувствуем между тем, как хлещет нам в лицо студеная вода и как журчит она, струясь около нашего тела, когда мы плывем навстречу ветру. Но высшее наслаждение ожидает пловца на водах быстротечной реки: течение увлекает плавающего без малейшего утомления с его стороны; легкое движение руками еще увеличивает быстроту. Мимо плывущего несутся берега, а вода, колеблясь около его тела, производит на кожу слегка приятное щекотание. Но характеристика плавания разнообразна до бесконечности, и исчисление здесь всех удовольствий этого упражнения привело бы только к напрасной трате времени и места.
Танцы – наслаждение весьма сложного свойства. Значительная часть удовольствий, ими доставляемых, относится к области слуха, но так как основной акт пляски – все же движение мускулов, и так как побуждением к танцам в салонном мире служит отчасти желание привести оба пола к некоторому общению, то можно, кажется, не боясь ошибки, включить наслаждение танцами в настоящий отдел. Взяв пляску в самом элементарном ее значении, представим себе человека, пляшущего одиноко, без аккомпанемента музыки. Все наслаждение в этом случае сводилось бы к ритмичному передвижению мускулов с мерными интервалами усилия и покоя. Затем представим себе, что к пляшущему присоединяется товарищ одного с ним пола, и наслаждение увеличится удовольствием видеть около себя, соответственно стройные движения человека, соразмеряющего свои увлечения с действием мускулов соседа. Когда же товарищем увеселения становится женщина, молодая и прекрасная, тогда бледное удовольствие передвижения в такте, соединяясь с прелестью легких, но жгучих прикосновений, превращается в восхитительное наслаждение, именуемое в свете танцами. Когда же к довершению удовольствия раздается музыка, тогда она производит на танцующих действие солнца, появляющегося на горизонте и придающего всему значительную долю света, жизни и теплоты. Тогда все разнообразные впечатления танцующих сливаются и объединяются в одно общее чувство гармонии и счастья. Чтобы довершить очарование, к быстроте кружения вдвоем, к упоительной мягкости приемов партнера, к миловидной грации и изяществу ее мнимо-ласкающих телодвижений присоединяются трепетное вздымание груди, слияние двух теплых дыханий, невзначай встретившиеся взоры, невольное сжимание руки и более сильный охват гибкого стана. Человек тогда, чувствуя, как колеблется в его руках живое существо, эластично, гибкими движениями следящее за ним в бурном ходе телодвижений, указываемых ему порывами музыки, приходит в смущение и называет эти мгновения танцев самыми блаженными минутами жизни. Женщина, со своей стороны, чувствуя, как увлекает, почти уносит ее сильная рука в вихрь нескончаемых кружений, вполне наслаждается танцами; она то удаляет стан от охватывающей его руки, то желает, чтобы рука эта поддержала ее еще сильнее. В упоении изящной своей чувствительности она забывает, что живет, – и ее, с разгоряченным лицом и с опущенными вниз глазами, приводит на место, которое нелегко, быть может, отыскала бы она теперь одна. Яркость освещения, блеск одежд, благоухания и ароматы бальной залы, все ухищрения роскоши и богатств придают танцам изящество и красоту, не изменяя их сути и свойств. В молодости и в особенности для женщин танцы и бал составляют величайшие из удовольствий жизни, хотя они и становятся иногда для людей источниками многих страданий и бесконечного горя. Танец становится для некоторых чуть ли не судорожным удовольствием и упоительным бредом чувств.
В гимнастических упражнениях удовольствие оказывается тем сильнее, чем могучее и развитее у человека мускулы и тем необходимее бывает упражнять их. Люди же с тощими мускулами не могут находить никакого удовольствия в утомительных для них усилиях. Удовольствия эти чрезвычайно разнообразны, но никогда они не переходят в наслаждения неги, и лицо гимнаста всегда сохраняет выражение самодовольства и силы. Мгновенное прекращение противодействия, уступающего усилиям человека, постоянный переход от движения к покою и наоборот, быстрое чередование в человеке сильных ощущений – вот главные элементы, из коих складывается удовольствие многообразных гимнастических упражнений.
Все эти удовольствия проистекают от двигателя, находящегося внутри нас самих; некоторые другие, напротив того, действуют на нас, движимые двигателем, находящимся вне нас.
Верховая езда, например, сопровождается многими удовольствиями подобного рода. Сидя в хорошем седле и чувствуя себя крепкими в стременах, мы ощущаем некоторое элементарное удовольствие уже вследствие того, что находимся высоко над землей, на спине гордого животного, которое теплотой своей и легким содроганием мускулов дает нам чувствовать, что под нами движется сильная и могучая жизнь. Едва по знаку руки нашей конь двинулся вперед, как мы уже начинаем чувствовать удовольствие от передвижения без усталости и от приятного ощущения правильных и плавных сотрясений. Глазу вдали открывается широкий горизонт, а вблизи седок может любоваться разнообразными движениями тонких ушей или изящными поворотами конской головы.
Одна рука, держащая поводья, остается наготове для передачи коню воли седока, другая треплет шею коня или поигрывает его лоснящейся гривой. Но вот слишком плавное передвижение наскучило седоку; он отпустил поводья, скомандовал рысь, и в глубине его внутренностей отразилось сотрясение от ускорения конского бега. И вот верховой опирается на стремена и по-английски несется по пространству, едва касаясь седла. Главное удовольствие верховой езды состоит в галопе и в езде во всю скаковую прыть коня. Мы несемся на всем скаку, точно плывя по воздушному пространству, быстро разрезая воздух, который щекочет ветром наше тело, освежая нас и возвышая еще прелесть подобной езды.
Езда в экипаже приятна при плавности передвижения и при ловком положении тела. Она доставляет удовольствие, когда мы находимся в том положении, в котором привыкли двигаться, т. е. с лицом, обращенным вперед. Обратное движение вредно для многих людей, вызывая у них тошноту и головную боль. Предки наши в их безрессорных экипажах и при езде по неотделанным дорогам не испытывали того удовольствия, которое чувствует в наше время горожанин, полулежа на рессорных подушках нанятого фиакра и катаясь по улицам наших городов. Для многих людей подобная езда – вовсе не удовольствие, другие же, напротив того, наслаждаются им с восхищением. Езда при помощи пара приятна по причинам слишком понятным.
Обычные средства передвижения по воде доставляют чувству осязания приятное, но весьма несложное ощущение. Разрезание гладкой поверхности воды, стоя на палубе парохода или корабля, производит на органы осязания едва заметные ощущения; когда же ветер волнует воду, тогда качка судна производит иногда приятное ощущение качания на качелях. Иным людям доставляет удовольствие чувствовать подвижную почву под своими ногами.
