Ирина Черепанова - Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного
Выше мы уже писали о склонности психотерапии нашего времени все более углубляться в методы групповой работы, плохо только, что зачастую эмоции и мысли, которые приходят в голову участникам группы, остаются неотрефлексированными, невыраженными (точнее — выраженными на самых общих предикатах — «что-то такое со мной произошло, что как-то изменит что-то когда-нибудь»), следовательно, являются потенциальным источником нового невроза, ведь «групповые проблемы схожи с проблемами личными. Личность противится тому, чтобы обнаружить свою рассогласованность, так как для этого надо посмотреть на скрываемые части своего „я“. Точно так же мы боимся обнаружить рассогласованные коммуникации в своей группе, так как в этом случае мы должны измениться сами и позволить существовать другим позициям. Трудности в общении и конфликты между сторонами возникают и нарастают при естественном ходе вещей в группах, так как эти группы или личности прикованы только к одной форме поведения, одной философии или одной позиции, отрицая существование других». И здесь возникает проблема ведущего группы.
«Работа с любой группой требует, в первую очередь, осознания консультантом своей собственной роли. Эта роль отличается от других ролей в группе своей заинтересованностью в благополучии всей группы и его связью с окружающим миром. Он не принадлежит ни к одной отдельной партии или части группы, если только не считать такой принадлежностью подчинение его интересов целому»,— эти идеи, высказанные А. Минделлом в его введении в психологию демократий, глубоко созвучны идеям вербальной мифологизации. Роль лидера в процессе группы переходит к каждому из ее участников, глубокая демократия при полной ответственности консультанта (лидер как оператор процесса) — все это присутствует и в группах ВМЛ: «Личность в роли лидера может только направлять процессы, но не порождать их!».
Поскольку каждый член группы в тот или иной момент с необходимостью становится лидером, начинает действовать еще один принцип демократического лидерства: «Объективность и нейтральность ко всем сторонам группы являются важными характеристиками лидерства. Я давно постиг эту истину на своем личном опыте. Если мне что-то не нравилось в клиенте, я невольно старался подавить это в себе. Он, конечно, мог это почувствовать и для завершения терапии обратиться еще к кому-нибудь. Теперь я знаю, что ощущение антипатии — это процесс, который можно использовать конструктивно и с пользой для клиента. Когда мне что-то в ком-то не нравилось, на меня в этот момент действовала та часть его „я“, которая использовалась не в полной мере. Если я смогу определить, что меня смущает, а затем помогу клиенту получить доступ к этой части и использовать ее более сознательно в его взаимоотношениях, то мои собственные чувства тоже изменятся».
Сам объект мифа становится вынужденным ауто- и гетеросуггестором, погружается в состояние творческого транса и ведет за собой группу (сначала было мнение, что это группа порождает текст, но анализ конкретных текстов и поведения личности во время создания текста совершенно отчетливо показывает, что текст создается конкретным человеком, а назначение группы — создать личности условия для творческого транса, выслушать, дать наибольшее количество языковых вариантов, послужить орудием социализации мифа-человека). Недаром метод ВМЛ популярен и среди больных неврозами, и среди здоровых. Это своего рода откровенный разговор в поезде дальнего следования с совершенно незнакомыми людьми, которым, зачастую, выдается такая сокровенная информация, которая и самым близким людям неизвестна (недаром разговоры в поездах дальнего следования — один из объектов изучения такого крупного специалиста по МС как Б. А. Грушин): пассажир получает понимание, психологические «поглаживания» попутчиков и радостно-вдохновленный... выходит на своей станции обновленным и ликующим (в случае, конечно, понимающих и приятных спутников).
Для членов группы это очень интересный опыт постижения человека во всех его противоречиях и слабостях, а также выработка позитивных намерений по отношению к окружающим, облеченная в форму совместного творчества (фольклора). Действительно, часто ли приходится творить нам, современным людям, испытывать ведомые только поэтам «муки слова», отливать свои мысли в идеальную форму? Поскольку, по В. Франклу, в каждый данный момент смысл может быть только один, поэтому и текст может быть только один — созданный здесь и сейчас, для этого конкретного человека, запечатлев мотивы данного человека в единственно возможную языковую форму.
Одним из объяснений действенности личных мифов является следующее наблюдение психологов: «Мотивы могут быть осознанными (цели) и неосознанными (установки). При этом индивидуальные ценностные шкалы осознаваемых и подсознательных мотивов разделены и даже могут противоречить друг другу. ...Некоторые люди могут осознанно стремиться к одному (и совершенно искренне провозглашать соответствующие мотивы), а действовать в соответствии с мотивами противоположной направленности, доминирующими на подсознательном уровне. Так, осознанно человек может высоко ценить щедрость — но при этом, под влиянием подсознательной мотивации, на деле проявлять совершенно обратные качества. ...Мотив определяет появление цели как чего-то желаемого в будущем. Цель — образ того, к чему направлен мотив. Поэтому цель и способна осуществлять связи между будущим и настоящим. Возникновение таких связей позволяет цели, как образу будущего, влиять на настоящее и формировать его. Возникает цепочка: возникновение потребности, развитие на ее основе доминирующей мотивации, целенаправленная деятельность по удовлетворению данной потребности. Здесь будущее выступает как форма опережающего отражения, посредством которого человек приспосабливается к еще не наступившим событиям. Временная перспектива, таким образом, структурируется, в нее включаются мотивы и намерения, которые могут осуществиться в будущем.
Считается, что в физическом мире будущее не влияет не прошлое. В психике этот принцип причинности нарушается: в нем ожидаемое (предполагаемое) будущее может воздействовать на настоящее. Чтобы подчеркнуть это фундаментальное отличие, Рубинштейн ввел понятия времени физического и исторического, пространства физического и пространства организма, предполагая, что они подчиняются разным законам». Таким образом, переводя неосознанные мотивы (установки) в осознанные (цели) мы можем посредством текста изменить настоящее посредством программирующего влияния светлого будущего (программу на мрачное будущее в группе ВМЛ, как показывает опыт, получить невозможно).
Описывая самые общие признаки суггестивных текстов, можно отметить следующие особенности:
1) тексты мифов тяготеют к художественным и в большинстве своем таковыми и являются; это тексты фольклорные («автотексты массового сознания» по Б. А. Грушину), следовательно «плохими» быть не могут в принципе. Речь идет лишь о той или иной степени художественности, которая зависит, как мы увидим ниже, от социально-психологических характеристик самой личности и уровня ее гуманитарного образования;
2) «мягкие» в понимании Л. Н. Мурзина — т. е. тексты со многими степенями свободы;
3) ауто- и гетеросуггестивные для объекта мифа (как утверждалось выше, группа выполняет функцию благотворной суггестивной среды, а личность в состоянии творческого транса порождает текст, используя предлагаемые группой варианты и идеи);
4) мифы образны, вбирают в себя лучшее, что есть в языке (в лице его носителей — членов группы); эмоционально насыщены; предельно метафоричны; принципиально правополушарны;
5) магичны, сакральны (непонятны непосвященным в работу данной группы, да и многим членам группы понятны не до конца), личностно ориентированы;
6) непременное условие — наличие «ядра мифа» (текста-примитива, заголовка, компрессированного текста) — ключевого слова, словосочетания или фразы;
7) монологичны по форме, диалогичны по содержанию (представляют собой диалог личности и общества);
8) речь идет о человеке в третьем лице (предельная отстраненность объекта описания от образа, созданного в тексте); взгляд на себя со стороны, глазами других людей — то, что В. Франкл назвал «самоотстранением» и «самотрансценденцией» (дабы не впасть в манию величия);
9) при создании текстов дополнительным суггестивным фактором служит визуализация текста, лучше всего при помощи компьютера с использованием программы «Diatone» — «Экспертиза текстов внушения», но можно ограничиться и простой доской с мелом. Смысл визуализации — напоминание о том, что текст — это человек; манипуляции с неприятными жизненными ситуациями как с неудачными фразами (написали — бесследно уничтожили); кроме того, использование компьютерных программ позволяет сознательно применять резервы различных уровней языка, отслеживать фоносемантику, совмещать «золотое сечение» с кульминацией текста — это еще и хороший языковой тренинг!;
