Фрейд и психоанализ - Юнг Карл Густав
[712] Пациент вернулся в Швейцарию. В течение года не мог найти постоянную работу и нередко голодал. За это время он познакомился с одной семьей и стал их частым гостем. Муж принадлежал к какой-то секте, был лицемером и совершенно не заботился о своей семье. Жена была пожилой, больной, слабой женщиной и к тому же ждала ребенка. В семье было шестеро детей, и все они жили в крайней нищете. К этой женщине пациент проникся теплой привязанностью и делился с ней тем немногим, что имел сам. Она рассказала ему о своих тревогах: она была уверена, что умрет в родах. Пациент обещал, что позаботится о детях. Женщина действительно умерла при родах, но сиротский приют разрешил оставить только одного ребенка. Итак, теперь у пациента был ребенок, но не было семьи, и, естественно, он не мог воспитывать его сам. Постепенно больной пришел к мысли о женитьбе. Но поскольку ему еще ни разу не случалось влюбиться в девушку, то он был в большом замешательстве.
[713] Вспомнив, что его старший брат развелся с женой, он решил жениться на ней. Он написал ей в Париж, сообщив о своих намерениях. Она была на семнадцать лет старше, но не возражала и пригласила его во Францию, чтобы все обсудить. Впрочем, судьбе было угодно, чтобы наш пациент наступил на гвоздь и не смог поехать. Через некоторое время, когда рана затянулась, он все-таки приехал в Париж и обнаружил, что иначе представлял себе свою невестку и будущую жену – красивее и моложе, чем это было в действительности. Однако свадьба состоялась, а через три месяца по инициативе жены между ними произошел первый половой акт. Сам пациент не испытывал к этому никакого желания. Они вместе воспитывали ребенка: он по-швейцарски, она по-парижски. В возрасте девяти лет ребенка насмерть сбил велосипедист. Тогда пациент почувствовал себя очень одиноким. Он предложил жене удочерить девочку-подростка, но она пришла в ярость от ревности. Затем, впервые в жизни, пациент влюбился в девушку. Одновременно с этим начался невроз, сопровождавшийся глубокой депрессией и нервным истощением, ибо его домашняя жизнь превратилась в ад.
[714] Мое предложение расстаться с женой было немедленно отвергнуто на том основании, что он не может так обойтись со старой женщиной. Он явно предпочитал, чтобы его мучили и дальше: воспоминания юности казались ему дороже всех радостей в настоящем.
[715] И этот пациент всю жизнь вращался в магическом круге семейной констелляции. Роковым фактором было отношение к отцу; его мазохистско-гомосексуальная окраска отчетливо проявляется во всем, что он делал. Даже неудачный брак был предопределен отцом, ибо больной женился на разведенной жене своего старшего брата, что было равносильно женитьбе на его матери. В то же время его жена была суррогатом женщины, которая умерла в родах. Невроз развился в тот момент, когда либидо было выведено из инфантильных отношений и впервые приблизилось к индивидуально выбранной цели. В этом, как и в предыдущем случае, семейная констелляция оказалась намного сильнее, так что борющейся индивидуальности осталось лишь узкое поле невроза.
Случай третий
[716] Пациентка – 36-летняя крестьянка крепкого телосложения и средних умственных способностей, мать троих здоровых детей. Материальное положение вполне удовлетворительное. Женщина обратилась в клинику по следующей причине: в течение нескольких недель она чувствовала себя ужасно несчастной, испытывала странное беспокойство, плохо спала, по ночам видела страшные сны, а днем страдала от тревоги и депрессии. Она заявила, что все эти чувства абсолютно беспочвенны, что она сама им удивлялась и что ее муж был совершенно прав, когда говорил, что все это «вздор и чепуха». Тем не менее она никак не могла избавиться от них. Часто ей в голову приходили странные мысли: что она скоро умрет и попадет в ад. В отношениях с мужем проблем не было.
[717] Расспросы дали следующие результаты. За несколько недель до этого пациентке случайно попались несколько религиозных трактатов. В них сообщалось, что сквернословы попадут в ад. Она приняла это очень близко к сердцу и с тех пор думала, что должна перестать сквернословить, иначе тоже попадет в ад. Примерно за две недели до того, как она прочла эти трактаты, ее отец, который жил с ней, скончался от удара. На самом деле она не присутствовала при его смерти, а вернулась домой только тогда, когда он был уже мертв. Ее ужас и горе были очень велики.
[718] В течение нескольких дней после его смерти она много думала о том, почему ее отец умер так внезапно. Во время этих размышлений она вдруг вспомнила последние слова, которые слышала от него: «Я один из тех, кто попал в лапы дьявола». Это воспоминание глубоко встревожило ее; она вспомнила, как часто ее отец извергал проклятия и ругался. Как следствие, ее стал беспокоить вопрос, существует ли на самом деле жизнь после смерти и где ее отец: в раю или в аду. Именно во время этих размышлений она наткнулась на трактаты и начала их читать, пока не дошла до того места, где говорилось, что сквернословам уготовано место в аду. Тогда великий страх и ужас охватили ее; она осыпала себя упреками, что вовремя не пресекла брань своего отца и тем самым заслужила наказание. Она умрет и попадет в ад. С этого момента она стала печальна, угрюма, мучила мужа навязчивыми идеями и избегала всяких удовольствий и веселья.
[719] История жизни пациентки была такова: она была младшей из пяти братьев и сестер и всегда была любимицей отца. Отец потакал всем ее прихотям. Если ей хотелось новое платье, а мать отказывала, она могла быть уверена, что отец привезет его в следующий раз, когда поедет в город. Мать умерла довольно рано. В двадцать четыре года пациентка вышла замуж за мужчину по своему выбору. Отец категорически не одобрял ее выбор, хотя и не имел ничего против этого человека. После свадьбы она заставила отца переехать с ней в новый дом. Это было естественно, сказала она, так как другие не предлагали взять его к себе. На самом деле он был сварливым, грубым старым пьяницей. Муж и тесть, как легко себе представить, не ладили. Несмотря на бесконечные препирательства и ссоры, пациентка исправно приносила ему выпивку из трактира. И все же она признала, что ее муж прав. Он был хорошим, терпеливым человеком, но с одним недостатком: он недостаточно слушался ее отца. Она находила это непостижимым и предпочла бы, чтобы муж покорился ее отцу. Что бы ни произошло, отец всегда остается отцом. В частых ссорах она всегда принимала сторону отца. Но она ничего не могла возразить и своему мужу: обычно он был прав в своем негодовании. Тем не менее даже в этом случае всякий должен стоять на стороне своего отца.
[720] Вскоре ей стало казаться, что она согрешила против отца, выйдя замуж против его воли, и после ссор часто чувствовала, что ее любовь к мужу умерла. После смерти отца она больше не могла его любить: именно его непослушание обычно становилось причиной приступов ярости и ругани, которые находили на отца. Однажды муж, которому надоели вечные ссоры, уговорил жену найти жилье для отца в другом месте, где тот прожил два года. Все это время муж и жена жили мирно и счастливо. Но мало-помалу она стала упрекать себя в том, что оставила отца одного; несмотря ни на что, он был ее отцом. В конце концов, несмотря на протесты мужа, она забрала отца домой, потому что, по ее собственным словам, в глубине души она любила отца больше, чем мужа. Стоило старику только появиться в доме, как война между супругами возобновилась. Так продолжалось вплоть до его внезапной кончины.
[721] После этого рассказа пациентка разразилась жалобами и причитаниями: мол, она должна развестись с мужем и давно бы это сделала, если бы не дети. Она совершила страшную ошибку, тяжкий грех, выйдя замуж против воли отца. Она должна была взять в мужья человека, которого советовал отец; он, конечно, слушался бы ее отца, и тогда все было бы хорошо. О, причитала она, ее муж был далеко не так мил, как ее отец: в отличие от мужа, из отца она вила веревки. Отец давал ей все, что она хотела. А сейчас ей больше всего хотелось умереть, чтобы снова оказаться рядом с ним.
