Автономия и ригидная личность - Шапиро Дэвид

Ослабление процессов самоуправления, или автономии, которое проявляется в таких действиях, отражается и в соответствующем ослаблении субъективного ощущения свободы действия, свободы выбора или в ослаблении намерения и выбора делать то, что человек хотел и решил делать^[18]. (Кайзер называет такое ослабление утратой чувства «ответственности» за свои действия^[19].)

Невротическая личность может, с одной стороны, сравнивать себя с поездом, движущимся по заранее заданному маршруту и расписанию, а с другой — с листком дерева, плывущим по течению. Такой человек может сказать: «Я собираюсь этим заняться, но, если честно, мне не хочется это делать», «Я не хочу это делать, но я должен», «Я хочу это делать, но не могу», «Я не этого хотел, но не смог с собой справиться» и т.д.

То, что невроз включает в себя такую утрату автономии, помогает объяснить определенные воздействия психотерапии. Формулировка терапевтом не распознаваемых ранее мотиваций и намерений пациента, например, в связи с его недавними поступками, может иметь два последствия, которые можно легко посчитать парадоксальными. С одной стороны, если раньше пациент считал свое поведение только неуместным, нежелательным, неприемлемым, навязчивым, слабым или безвольным (например: «Я очень хочу бросить пить, но у меня не хватает сил»), то теперь он его ощущает как результат собственного выбора и собственного намерения. Он признает, что при определенных обстоятельствах ему казалось, что он мог поступить только так — и если не получил пользы, то хотя бы избежал потерь; если не получил удовольствия, то хотя бы получил необходимое облегчение. И что он не хотел сделать ничего другого и что не мог захотеть сделать ничего другого, хотя кто-то другой это мог, захотел и сделал. Он в состоянии осознать, что у него в любой момент может появиться намерение снова это сделать.

В то же время и по той же причине это расширение субъективного ощущения или расширенное осознание этого ощущения привносит усиление ощущения свободы и актуальности выбора. Осознавать свое намерение и свою цель — значит ощущать себя хозяином положения и ответственным за свои действия и в прошлом, и в будущем. Иначе говоря, это значит, что человек формирует более активное отношение к своей объектной цели. Если же он снова будет совершать подобные действия, то теперь ему придется их спланировать. Таким образом, и реальное возрастание автономии, и усиление ощущения автономии автоматически воздействуют на человека в процессе осознанного формулирования своего намерения и своей цели. Такая формулировка делает неизбежным то, что раньше было невозможным: объективное представление об альтернативах и, следовательно, возрастающую реальность возможного выбора^[20].

ЗНАЧЕНИЕ АВТОНОМИИ ДЛЯ РИГИДНОЙ ЛИЧНОСТИ

Теперь скажем несколько слов о том, чему посвящена оставшаяся часть книги, то есть о связи автономии, о которой мы уже получили представление, с проблемой ригидного характера. Психология индивидуальной автономии, или самоуправления, с точки зрения психиатрии имеет двойное значение. Первое и главное значение мы уже обсуждали: она дает общий взгляд на человеческое действие и симптоматическое поведение, а также позволяет сделать общие выводы относительно психопатологии. Поскольку любая психопатология заключает в себе внутренний конфликт и некоторое отчуждение от мотивации и намерения, она будет включать в себя и некоторую потерю автономии; причем вполне вероятно, что чем серьезнее патология, тем больше потеря. Кроме того, что автономия, или самоуправление, имеет основное значение для психопатологии, ей присуще собственное развитие, в процессе которого она сама может стать источником и причиной конфликта и подвергнуться определенным искажениям в своем развитии. Иными словами, главным и независимым источником любой психопатологии является не только ослабление автономии, которое может проявляться в симптоме, но и абсолютно все конфликты, связанные с развитием, а также вызванные этими конфликтами нарушения и искажения автономии. Это справедливо в отношении разных типов ригидного характера, изучением которых мы займемся в этой книге.

В таких случаях произошло развитие такой формы самоуправления личности и волевого действия — если угодно, формы «воли», — при которой сохраняются многие черты отношения ребенка к внешнему авторитету взрослого и установленным взрослыми авторитетным нормам и правилам поведения. Это воля, которая внутреннее амбивалентна и внутренне ригидна. У таких людей сама ригидность самоуправления (или, точнее, установки и образ мышления, которые включает в себя эта ригидность) становится существенной причиной невротического самоотчуждения. В этом особенном смысле оказывается, что такие состояния ригидного характера являются патологией автономии.

Глава 2. Развитие автономии

В этой главе мы рассмотрим основные аспекты развития самоуправления и индивидуальной автономии, используя важные результаты исследований в области психологии развития, в особенности исследования Пиаже. При этом мы поставим перед собой несколько целей. Мы постараемся понять суть развития намерения в раннем детстве, природу так называемого «доволевого самоуправления», чтобы лучше осознать процессы целенаправленного и намеренного действия, цели которого еще не сформулированы сознательно. Кроме того, я хочу показать важную связь между развитием автономии и развитием объективной установки по отношению к внешнему миру. Эта связь мне кажется самой важной для понимания автономии. Несомненно, она также поможет нам прояснить серьезную потерю реальности, присущую паранойяльному состоянию. Но главная моя цель — просто тщательно исследовать смысл автономии с точки зрения ее общего значения в психиатрии и ее особого значения для ригидного характера. С этой целью я рассмотрю разные формы ее развития, начиная с намеренного действия в раннем детстве, затем — способности к подлинному волевому действию и развитию воли — и вплоть до самоутверждения и укрепления индивидуального авторитета в подростковом возрасте.

Как известно, основной побудительной силой развития ребенка является его возрастающая независимость от прямого воздействия окружения^[21]. В психоаналитической психологии процессы интериоризации — то есть процессы внутреннего представления внешней реальности — считаются основными в этом аспекте развития. Есть две разновидности интериоризации. Одна из них присутствует, например, в развитии внутренней системы сигналов, в ответ на появление опасности; подобная внутренняя система регулирует также определенное поведение, на которое распространяются запреты или наказания. Но в общем развитие внутренних сигналов и регуляции имеет гораздо меньше значения для развития независимости ребенка от его непосредственного окружения, чем развитие воображения и мысли, которые интериоризируют внешнюю реальность в другом смысле. Эта вторая разновидность — интериоризация посредством воображения и мышления — порождает более широкое осознание мира, чем его непосредственное восприятие. Таким образом, она не только «смягчает» прямое воздействие реальности, но и открывает возможность действовать за ее рамками.

Давайте рассмотрим этот процесс в биологическом контексте. Ребенок гораздо более беспомощен по отношению к своему окружению, чем детеныш любого млекопитающего, причем он остается беспомощным долгое время. Специфические адаптивные инстинктивные рефлекторные паттерны у младенцев развиты довольно слабо по сравнению с низшими животными, у которых они появляются вскоре после рождения. Животное, не умеющее плавать, скорее всего, имеет инстинктивное отвращение к воде, зато не умеющему плавать ребенку вода кажется вполне привлекательной. Животное никогда не утрачивает свою зависимость от окружающей среды. Оно никогда не теряет своих прямых, рефлекторных или инстинктивных, реакций на ключевые сигналы окружающей среды или своей зависимости от этих сигналов. От реакций на них зависит его выживание. С другой стороны, отсутствие у человека устойчивой координации, обусловленной наличием инстинктивных рефлекторных паттернов на специфические особенности окружающей среды, становится определяющим условием появления гораздо более высокой гибкости в его адаптации. Причем более пластичными и способными к развитию оказываются не только реакции человека на окружающую среду, которые сначала бывают весьма расплывчатыми и неопределенными, но и все его поведение в процессе длительного и сложного развития приобретает устойчивые характерные черты в основном благодаря воздействиям, не связанным с рефлекторными реакциями на условия окружающей среды. Развитие мышления, воображения и объективной установки по отношению к внешнему миру освобождает его от ситуативного воздействия окружения и совершенно изменяет его общее отношение к внешнему миру. Он освобождается от пассивной и непосредственной, неотложной реактивности на окружающую среду благодаря появлению все более и более выраженных целей, распространяющихся за пределы существующего окружения. Эту явную реактивность постепенно заменяет преследование осознанных целей — преднамеренное, заранее предусмотренное и осознанное действие. Именно в этом состоит причина -ключ к гибкости человеческого поведения.