Джеффри Зейг - Семинар с доктором медицины Милтоном Г. Эриксоном
Зейг: Давай-ка снова вернемся к началу. Ты спрашиваешь, была ли она раньше в трансе. Задав этот вопрос, ты побуждаешь ее к внутренней ассоциации. Она вспоминает тот раз, когда она уже здесь была, и отвечает: «Предполагаю, да» – и кивает головой. Тут ты ее подлавливаешь на уклончивости ответа. На словесном уровне она отвечает: «Предполагаю, да» – и снова кивает головой. А далее ты обыгрываешь слова «предположение» и «действительность».
Она не хочет связывать себя на словесном уровне, не позволяет учить себя. Словесно она не разрешает одержать над собой верх. Но она более податлива на несловесном уровне.
Эриксон: О, да. Смотри. (Э. берет со стола подставку для графина с водой и держит мгновение у груди, затем кладет ее на край стола.) Полагаю, ты скажешь, что я поставил ее на место.
Зейг: Полагаю, что это так. (Смеется.)
Эриксон: Видишь, я не связываю себя конкретным утверждением, но я связал себя действием.
Зейг: Да.
Эриксон: То же самое сделала и она.
Зейг: Да. Затем она вынуждена внутренне связать значение слов «предположение» и «действительность».
Эриксон: Она избегает прямого ответа, давая собеседнику понять, что для нее это равнозначные слова.
Зейг: Да. Ты заметил, как она последовательна в своей уклончивости? Эриксон: Угу.
Салли: Разве это важно? (Студенты смеются.)
Эриксон: Это другой вопрос. А я спросил: ваше предположение – это предположение или действительность?
Салли: Скорее всего, и то и другое.
Эриксон: Но ведь предположение может быть как реальным, так и нереальным, стало быть, в вашем предположении соединены и реальное и нереальное?
Салли: Нет. У меня соединены предположение и реальность. (Упрямо тряхнув головой, С. замирает.)
Эриксон: Вы хотите сказать, что ваше предположение может быть реальностью, а может – нет? И в то же время оно реально? Так какое же оно? (Салли смеется.)
Салли: Теперь я уже не знаю.
Эриксон: Стоило ли так долго упираться, чтобы признаться в этом? (Салли смеется.)
Зейг: Вот ее первое определенное утверждение. После этого ты слегка ослабил напряжение.
Салли: Она склонила голову.
Зейг: Да, она склонила голову. Ты использовал конфузионный прием, чтобы усугубить ее неловкое положение.
Эриксон: Ей надо было как-то выйти из этого положения.
Зейг: Определенный ответ был единственным выходом из предложенной тобой ситуации. Своим ответом она вынуждена была связать себя на словесном уровне.
Эриксон: Причем, проявив покорность.
Зейг: Стало быть, проиграв.
Зейг: Угу.
Салли: Сама не понимаю.
Эриксон: Вам удобно?
Салли: О, да, я вполне освоилась. (Говорит тихо.) Надеюсь, своим вторжением я не очень помешала присутствующим.
Эриксон: Может, вы стесняетесь?
Салли: М-м-м… Мне было бы уютнее сидеть где-нибудь подальше, но…
Эриксон: Чтобы вас не было видно? Салли: Не было видно? Да, пожалуй.
Зейг: Вот она говорит: «Надеюсь, я не очень помешала своим вторжением». Она второй раз выражает надежду, что не помешала своим опозданием. А между прочим, на следующий день, в среду, она опять опоздала. Очень упрямая.
Эриксон: Она оправдывается.
Зейг: Да, понимаю. Опоздав во второй раз, она оправдывается за первое опоздание.
Эриксон: Угу.
Зейг: И опять она выражает надежду, что никому не помешала тем, что прервала занятия. И продолжает упорно мешать людям своими опозданиями. Вот еще одно противоречие.
В ней проявляется еще ряд противоречий. Вот, пожалуйста: Салли говорит очень тихо, вроде бы не желая привлекать к себе внимания, а с другой стороны, все время опаздывает, привлекая общее внимание. Противоречие очевидно и в ее манере одеваться. На ней весьма смелый открыта топ, но сверху наброшен легкий блузон.
Есть еще одно противоречие, которое я отметил и хотел бы знать твое мнение о нем. Тебе не кажется, что в ней столкнулись взрослая девушка и маленькая девочка?
Эриксон: «Диллар, доллар» вернул ее в детство.
Зейг: Ты подтолкнул ее к внутренней ассоциации относительно необходимости взросления. Хорошо.
Эриксон: Где любят сидеть маленькие дети? В конце комнаты.
Зейг: В ней преобладают черты маленькой девочки.
Эриксон: Она сама их подчеркивает.
Эриксон: Что же это за желание?
Салли: Быть неприметной.
Эриксон: Так, значит, вы не любите, когда на вас обращают внимание?
Салли: Ой, совсем вы меня запутали. (Смеется, видно, как она смущена. Она слегка откашливается, прикрывая рот левой рукой.) Это не так… не совсем… нет… хм…
Эриксон: Что значит «неприметный»?
Зейг: То, что не замечаешь.
Эриксон: А еще что?
Зейг: Не знаю.
Эриксон: У меня на столе есть кое-что привлекающее глаз.
Зейг: Да, то, что выделяется среди других предметов.
Эриксон: Назови их.
Зейг: А, я обратил внимание на вырезанную из дерева птичку и на фигурку. (На столе стоит небольшая скульптура с лицом, похожим на Эриксона, в пурпурном одеянии.)
Эриксон: Вот абсолютно неприметный карандаш. Тоже лежит на виду. (Указывает на один из нескольких лежащих на столе карандашей.) Но он маленький.
Зейг: Быть маленьким значит быть неприметным.
Эриксон: Большая вещь всегда приметна. Когда Салли своим опозданием прервала занятия, после упоминания о «дилларе, долларе», она сразу почувствовала себя маленькой. Это когда она во второй раз извинялась.
Зейг: Верно.
Эриксон: Вот мы опять вернулись к «диллару, доллару», от которого она сразу стала школьницей, а значит, маленькой. На следующий день она является и сходу начинает играть роль «малышки».
Эриксон: Вам не нравится то, что я сейчас с вами делаю?
Салли: М-м-м… Нет. Скорее, у меня смешанное чувство. Я польщена вниманием и мне интересно то, что вы говорите.
Эриксон (перебивая): А сами думаете, когда же, черт побери, он от меня отвяжется. (Общий смех.)
Салли: Хм, смешанное чувство. (Подтверждает свои слова кивком головы.) Если бы я не прервала занятия, а мы просто беседовали с вами – это одно дело, а…
Эриксон: Когда, разговаривая с маленьким ребенком, человек говорит «черт побери», он подчеркивает, что он – взрослый, а ребенок – маленький.
Зейг: Понимаю, очень удачный ход. Ведь за этим вскорости следует формальная индукция, и ты вызываешь у Салли ассоциации, связаные с достигнутой регрессией. Ты строишь индукцию на ее представлении о себе как о маленькой девочке, еще только думающей о том, когда она станет взрослой. Поэтому все идет очень гладко.
Эриксон: Вам, значит, неловко перед остальными?
Салли: Да, пожалуй, я…
Эриксон: Хм-м-м.
Салли: …У них занятия… а я пришла и отняла столько времени.
Зейг: Вот она в третий раз упоминает, что помешала. В твоем «Хм-м-м» прозвучал вызов, словно ты поставил под сомнение ее внимание к интересам других людей.
Эриксон: Угу.
Эриксон (уставившись перед собой в пол): Давайте твердо запомним, что психотерапевт должен создать для своего пациента такую обстановку, чтобы ему было спокойно и удобно.
Зейг: Здесь ты впервые отвлекся от нее, переведя свой взгляд на пол. Ты употребил слова «спокойно» и «удобно», чтобы у нее возникла ассоциация с чувством покоя и удобства.
Эриксон: Угу. Причем это было произнесено неоспоримым тоном. Зейг: Спорить с этим просто невозможно.
Эриксон: Я не пожалел усилий, чтобы Салли почувствовала себя не в своей тарелке и смутилась, оказавшись в центре внимания, а это (обращаясь к группе) вряд ли служит установлению добрых, способствующих излечению отношений, не так ли? (Э. смотрит на С, берет кисть ее правой руки и медленно поднимает.) Закрой глаза. (Она смотрит на него, улыбается, затем смотрит вниз на свою руку и закрывает глаза.)
