Александр Данилин - Ключи к смыслу жизни
Дух и ум отныне служат развлечениям, то есть плоти. Дух кланяется ей и благодарит за подачку. Интеллектуал старается угодить тем самым шариковым, которых он еще недавно даже не замечал. Он старательно матерится и преданно повторяет тупые и бессмысленные высказывания политиков, обезличенные до неузнаваемости PR-агентствами.
Он заискивает, хочет вызвать одобрительную пьяную усмешку бывшего слуги. Он хочет быть для них «своим», таким же «крутым мужиком», как они, фактически претендуя на мужественность гориллы.
Григорий Перельман, великий математик, сделавший то, что казалось невозможным, доказав гипотезу Пуанкаре, отказался от премии в миллион долларов вовсе не случайно. Я думаю, он понимает, что получение этих денег изменит его жизнь. Он, как многие, незаметно, шаг за шагом, из гения, способного мыслить, превратится в человека, обслуживающего деньги. А это значит — неминуемо станет слугой какого-то банка или другого представителя «денежных мешков».
Но понимать такие «грустные» вещи в наше время, само по себе является участью «белых ворон».
Не участвующие в этой пирамиде молодые люди, приходящие в ночной клуб, получают стопроцентную иллюзию счастья, которая, в частности, заключается и в ощущении принадлежности к классу господ, то есть имеющих право вести праздную жизнь и ни о чем не думать.
Абсолютная праздность и абсолютное отсутствие мыслей возможно только в одном состоянии души — это ее смерть.
Конечно, нарастающее обезличивание — деградация индивидуальности — вызывает протест и самой молодежи. Однако сегодняшний молодой человек не владеет инструментами самоанализа, он не в состоянии понять, против чего протестует. Поэтому такой процесс, лишенный какой-либо идеологии и минимального плана действий, приводит «бунтарей без причины» к бессмысленному насилию, интеллектуальной деградации и самой страшной форме рабства — безропотному подчинению своему «развлекающемуся Я». Вот что писал по этому поводу Юлиус Эвола:
«...по мере взросления, все чаще сталкиваясь с необходимостью решать насущные проблемы материально-экономического плана, молодежь этого типа быстро приспосабливается к текущей рутине, присущей профессиональной, хозяйственной и социальной жизни современного мира, ни во что не погружается глубоко, и легко совершает плавный переход от одной формы ничтожного существования к другой».
В сущности, это и есть смысл трагической метафоры пожара в «Хромой лошади». «Создатели развлечений» несколько столетий старательно подменяли счастье удовольствием. В конце концов, они запутались сами. Слово «счастье» стало синонимом возможности участвовать в развлечениях, то есть синонимом той самой праздности господ, и для них тоже.
Тот факт, что господин в периоды праздности праздновал выполнение своей основной жизненной задачи, как бы эта основная задача ни была сформулирована: в виде захвата новых владений, поддержания родственных связей или утверждения религиозной веры, символом которой он являлся, — незаметно остался за скобками. Главная функция праздности, как сказали бы сейчас, была имиджевой. Праздность служила подтверждением богоподобности и всемогущества владыки, показывала, что он с легкостью справляется с задачами своего народа или государства.
Подобной подмене в нашей стране способствовало еще одно свойство развлечений. Развлечением современный человек называет действие коллективное. «Отдыхать», «играть» или «веселиться» можно в одиночку. «Развлекаться» можно только в компании.
В нашей стране и в нашем языке счастье — это состояние совмещения частей. Восстановление утраченной целостности. Это — со-частью, то есть, совместная доля многих. У нас всегда считалось чем-то неприличным быть счастливым в одиночку. Такое счастье именовалось скорее везением, а о везении нельзя говорить вслух — иначе удача отвернется. Слово «везение» произошло от старорусского «вазнь» — «выпадение». Счастье нельзя получить, оно выпадает на долю того человека, который упорно придерживается своей внутренней задачи, несмотря на мнение окружающих и доводы рассудка.
И раньше, и сейчас такие люди именовались в народе дураками. Дурак — это человек, сознание которого открыто для голоса совести. Этот голос наши предки считали голосом Бога, по своей воле посылающего счастье и удачу человеку, решившемуся действовать, несмотря на обстоятельства.
Значит, «дурак» — это шаман — человек, находящийся в непрерывном общении с «лучом от Бога» и, поэтому, для внешнего наблюдателя выглядящий как бездельник или чудак — «человек не от мира сего».
Удивительно точной метафорой судьбы является то, что одного из последних «дураков» Советского Союза — Иосифа Бродского — осудили именно за тунеядство. То, что творчество является формой деятельности, он на суде доказать так и не смог.
Что-то важное мы перепутали.
Перепутали мы, между прочим, и значение русского междометия «авось». В толковании Владимира Даля, это понятие значило «может быть, сбудется». Его исконный смысл ближе всего к понятию отчаянной храбрости: «а вот поглядим!» — я совершу поступок, а там «будь, как будет». «Авось хоть брось!» — в современном языке к слову «авось» ближе всего упрямое: «Все равно сделаю!» — я совершу поступок, несмотря на обстоятельства: «...а я все равно ее люблю!»
«Авось...» значило: «Я слышу голос своего призвания и поступлю в соответствии с ним, а не с тем, что рекомендует мне общество и его мораль».
Не только русским присущ этот жест отчаянной храбрости: у испанцев duende предстает как необъяснимая сила «гибельного восторга», которая бросает человека в самые безнадежные предприятия, когда шансов на успех уже нет никаких. Не фатализм, а готовность мужественно идти на риск, а вместе с тем и осуждение тех, кто надеется только на удачу, не доверяя главной задаче своей жизни, которая в конечном итоге и определяет личность — судьбу.
Наше сегодняшнее отношение к слову «авось» — это тоже подмена. Рассуждения о ленивом фатализме целого народа превращаются в попытку убедить нас в том, что усилия, направленные на поиски своей индивидуальной судьбы, смысла собственной жизни, — бессмысленны. И беда, и счастье случаются сами собой — к чему усилия? Давайте развлекаться!
«Ленивый фатализм» — это обобщение. Вы никогда не задумывались, почему нас обижают любые обобщения? Как только статистика, психология или просто бытовая речь относят нас к какому-нибудь типу или категории, это вызывает обиду и желание доказать, что ты к этой категории никакого отношения не имеешь. Все бабы, конечно, дуры, а мужики, разумеется, сволочи. Только каждый по отдельности стремится доказать, что он «не мужик» и, конечно, «не баба». Как бы мы ни противились этому факту, мы живем в эпоху индивидуализма. Каждая «баба» не хочет быть просто бабой, она хочет быть бабой особенной, не похожей на всех остальных. А каждый «мужик» больше не желает быть просто мужиком, он хочет быть пусть и мужичком, но единственным и неповторимым.
Эволюцию человечества можно описать как эволюцию различий. Свойствами уникальности и особенности сначала обладало только племя или род. Гениальность одиночки внутри племени считалась болезнью. Самостоятельно думающие одиночки изгонялись. Затем понятие рода расширилось и стало народом. В народ или государство объединялось некоторое множество племен, которые передавали свое право на уникальность соответствующей государственной элите: дворянству, аристократии, а позднее — своим представителям в парламенте. Элита демонстрировала свою индивидуальность своими развлечениями. Роскошь королевского двора была в прямом смысле лицом народа. Убранство замков и дворцов состояло из сокровищ культуры — то есть коллективной индивидуальности народа, который они представляли и над которым властвовали.
Культура, сосредоточенная во дворцах и замках, была несравнимо более разнообразна, чем та, которую могли позволить себе родоплеменные отношения. Вектор развития человеческой гениальности в истории, несомненно, направлен к росту разнообразия форм и проявлений деятельности человеческой души.
Пределом разнообразия является необходимость творчества каждой отдельной личности. Эту мысль трудно подвергнуть сомнению по той причине, что разнообразие заложено в нас генетически. Как известно, каждый человек имеет неповторимый геном, а вместе с ним и неповторимые отпечатки пальцев, неповторимые пропорции тела и неповторимый характер.
Похоже, что закон нарастания отличий абсолютно неумолим. Как врачу, мне всегда казалось, что рак — это болезнь, предупреждающая человечество о физической невозможности «быть как все», о невозможности слиться с окружающими и стать незаметным. В метафоре злокачественной опухоли можно увидеть указание на невозможность клонирования: неотличимые, недифференцированные клетки как элементы общества начинают бесконтрольно расти, уничтожая сам организм или общество, состоящее из высокодифференцированных «клеток», каждая из которых выполняет свою задачу, только за счет которой и возможна связь со всеми остальными клетками организма или общества. Нет иммунологических характеристик индивидуальности — клетка становится раковой.
