Гельмут Карл - Гипнотерапия. Практическое руководство
Она должна была продолжать в таком духе, пока ребенок полностью не успокоится, и затем вернуться в настоящее.
Пациентка сообщила об успешном выполнении задания по восстановлению самообладания ребенка. Однако важнее оказалась полученная возможность признать своим взрослым “Я”, что ее детское “Я” (или она сама во время события) действительно было невиновным. Убеждение пациентки в том, что она была “грязной”, в ходе этого сеанса значительно преобразовалось.
Этот вывод произвел очень сильное впечатление на пациентку, и вскоре спонтанно возникла третья личность, которая, казалось, появилась после серьезной травмы в возрасте 20 лет и время от времени “брала верх”. Было проведено несколько интервью, в ходе которых проявилась Большая Мэри. Она испытывала глубокую депрессию и выражала сильные суицидальные намерения. Большая Мэри (в отличие от взрослой Миссис Икс) требовала внимания как в интервью, так и вне их и “действовала” различными способами, что однажды вынудило терапевта срочно поместить ее в психиатрическую клинику. Там она назвала свою девичью фамилию, которую носила до 23 лет, была совершенно дезориентирована и считала, что идет 1963-й, а не 1986 год, как это было на самом деле. Снова была внушена реинтеграция и достигнута за одно, хотя и весьма длительное интервью. Через несколько дней возникла четвертая личность, относящаяся к 10-летнему возрасту. Она оказалась последней: как только эта часть личности была успокоена, утешена и реинтегрирована, пациентка стала принимать на себя полную ответственность за свои поступки и признавать свою душевную целостность.
Эта пациентка не удовлетворяла критериям диагноза “множественная личность” тем, что “альтернативы” возникали только в процессе лечения, а ранее себя не проявляли. Были найдены существенные свидетельства в пользу того, что многие ранние “расстройства”, которые испытывала пациентка и из-за которых ее неоднократно госпитализировали, могли быть вызваны появлением альтернативных личностей, но доказать это не удавалось. Более того, связь между применением понятия “внутреннего ребенка” в терапии и возникновением первой альтернативной личности казалась столь тесной, что могла быть только причинно-следственной. Тем не менее, использование альтернативных личностей оказалось эффективным способом, дающим пациентке возможность иметь дело со своими противоречивыми чувствами в своем взрослом Эго и привести аффективный характер релевантных эго-состояний в открытую конфронтацию с ним.
Терапия эго-состояния может рассматриваться с трех различных, но взаимосвязанных позиций. С одной стороны, Эдельштейн (Edelstein, 1981), следуя работам Элен и Джона Уоткинсов (Watkins, 1979), представляет этот подход в терапии диссоциации личности так, как если бы расщепленная, или альтернативная, личность была независимым пациентом. С другой стороны, мы можем также трактовать ее как конфронтацию между альтернативной личностью или реконструированным эго-состоянием и взрослой, или нынешней, личностью пациента и предпринимать попытку “сближения” между ними, как в вышеприведенных случаях.
Третья формулировка тоже может представлять интерес. Понятие “скрытый наблюдатель” уже несколько лет употребляется в различных теориях гипноза. При этом подходе предполагается, что травматические события, произошедшие с пациентом ранее, в состоянии гипноза возникают заново и на некотором уровне непосредственно переживаются подавленным Эго пациента. На другом же уровне диссоциированное взрослое Эго пациента остается как бы вне гипнотического состояния и наблюдает события объективно, со стороны. Этот “скрытый наблюдатель” не только знает, что делает и чувствует пациент, но и в равной степени осознает действия и слова терапевта. Даже когда кажется, что пациент полностью поглощен происходящим в ходе сеанса и демонстрирует сильные аффективные реакции, “наблюдатель” остается безучастным и бесстрастным.
Существует надежда, что реальная оценка события и зрелость взрослого пациента могут быть применены к событию или событиям, которые ранее были неуправляемыми, нестерпимо болезненными и разрушительными для него (и, следовательно, приводили к диссоциации и депрессии). Таким образом, создается новая интерпретация, которая менее истощает Эго.
Следует помнить, что “скрытый наблюдатель” видит не только события, происходящие внутри самого пациента: он также внимательно следит за терапевтом и его поведением. Случайные действия, которые, как может считать терапевт, остались незамеченными пациентом (зевота, почесывания и т. п.), часто бывают прокомментированы им после сеанса и с большой вероятностью воспринимаются как показатель недостатка интереса, внимания или симпатии со стороны терапевта.
Это понятие ни в коем случае не ограничивается теориями и практикой гипнотерапии. Многие психотерапевты отдают себе отчет в том, что их слова, действия, выражения лиц, язык тела и так далее — все очень тщательно фиксируются пациентом, независимо от того, что происходит во время интервью.
Большинство терапевтов также ясно понимают, что их комментарии и интерпретации адресованы не только сознательной части личности пациента, но также и другим аспектам или частям его личности, которые часто оказываются недоступны напрямую и могут не осознаваться даже самим пациентом. Таким образом, терапевту, когда он комментирует или интерпретирует что-либо, вероятно, не следует забывать о том, что его слова слышит не только явная личность пациента, но также его подавленные или фиксированные разделенные личности. Эти личности могут никогда не показывать себя явно, но тем не менее проявляться в скрытых и тонких аспектах общего поведения пациента.
Эти разделенные личности иногда существуют в форме незрелых образцов познавательных процессов или забытых аффективных реакций, а в других случаях наблюдаются как интроецированные образы родителей и других взаимосвязанных значимых фигур или прошлых центров ранних идентификаций. Процесс, который мы называем терапией эго-состояния, состоит в том, чтобы сделать диалог между терапевтом и различными частями личности пациента открытым, даже если при этом возникает риск вызвать появление ятрогенной множественной личности, как в описанном выше случае.
Эдельштейн полагает, что эти разделенные личности возникают, когда индивид подвергается непереносимому стрессу, и защищают его от стрессовых переживаний путем изоляции памяти (в форме цельного эго-состояния) от сознания центральной личности. Это объяснение принимается в разной терминологии как база для установления диссоциированных состояний, включая синдром “множественной личности”.
При этом он считает, что отделенная личность “верит” в сохранение своей актуальной функции (которая и является причиной ее возникновения) — защитить центральную личность от дальнейшей травмы. Эта функция, однако, станет ненужной, когда развитие индивида станет полнее. Эдельштейн, как верный сторонник терапии эго-состояния, делает соответственно упор на то, чтобы использовать прямой диалог с диссоциированной частью личности с целью заставить ее понять, что в жизненных обстоятельствах пациента произошли изменения, вследствие которых защитная функции стала устаревшей, неуместной или не соответствующей реальности (и даже вредной, как это часто бывает). Он стремится использовать добрую волю этой части личности, для того чтобы направить ее функционирование в адаптивное и конструктивное русло.
В этом процессе есть промежуточное звено: пациента, подвергаемого гипнозу, просят позволить отделенной личности проявиться и начать напрямую общаться с терапевтом. Эта процедура не привязывает ни пациента, ни терапевта к концепции “множественной личности”. Существует, однако, большая вероятность того, что пациент с истерической структурой личности (которая весьма вероятна у таких пациентов), будет использовать определенные “ключевые слова” и впоследствии вызовет соответствующий синдром.
Мы уже обсуждали альтернативный подход, который в различных формах использует актуальную личность пациента для общения с диссоциированной отделенной личностью, и, следовательно, нет необходимости подробно разбирать его. Пациента просят вернуться в тот период жизни, когда возникла проблема и, возможно, когда произошло значительное травматическое событие. Этот период определяется исходя из того, что известно об этиологии состояния пациента, возраста, в котором предположительно возникла лежащая в основе заболевания проблема (например, травма), или посредством аффективного моста (см. главу 15). Определяется событие или переживание, которое считается образующим, и пациент погружается в него, а затем его взрослое “Я” просят вмешаться в происходящее таким образом, чтобы уменьшить горе, снизить ощущения тревоги, вины или другие негативные переживания, испытываемые детским “Я”.
