Эмоциональные триггеры. Как понять, что вас огорчает, злит или пугает, и обратить реакцию в ресурс - Ричо Дэвид

Напрашивается вопрос: кто именно подвергается влиянию триггера? Уважаемая всеми нейрохирург, глава отделения больницы или маленькая девочка внутри нее, которая миллион раз слышала про свою никчемность? Буддийский монах, которому община доверила множество важных задач, зная, что никто лучше него не справится, или маленький мальчик, которого контролировали на каждом шагу и учили не доверять себе? Этому малышу навязали страх, стыд и чувство ущербности еще до того, как он выстроил защитный барьер. Это дитя внутри нас и реагирует на триггеры. Взрослые страдают от условных рефлексов, выработанных еще в детстве, независимо от достижений, интеллекта и уверенности в себе.

Мы и сами можем заводить себя. Вот примеры таких ситуаций.

• Нас обуревают чувства, особенно если они появляются неожиданно, бесконтрольно.

• Просыпается интуиция, предчувствие, подозрение.

• Мы продолжаем делать то, за что корим себя: к примеру, напрашиваемся на комплименты, жалуемся, манипулируем, ведем себя слишком пассивно, спорим с людьми, которые не принимают новых знаний.

• Нас тянет ложное чувство долга. Это приводит к решениям, которые не отражают наших личных потребностей, ценностей и желаний.

• Нам стыдно, когда мы кого-то разочаровали, особенно если не сдержали слово.

• Внутренний критик провоцирует неуверенность или самобичевание.

• Воспоминания о травматическом опыте, ошибке, поступке, за который нам стыдно, порождают сожаление, и это вызывает чувство вины или заставляет примириться с тем, кого мы обидели.

• Воспоминания о радостном событии или мудрый совет утешают нас в трудный период.

• Если мы не даем повзрослевшим детям личную свободу и продолжаем навязывать им заботу, то их независимость или личные проблемы становятся для нас триггерами.

• Страхи и фобии могут побуждать к реакциям или ритуалам, которые кажутся нам полезными, хотя на самом деле это не всегда так.

• Сновидение может стать триггером – даже после пробуждения.

• Любой из органов чувств может стать триггером. Особенно активно в этом смысле обоняние, оно обладает долгосрочной памятью. Достаточно уловить запах, который ассоциируется с прошлым опытом, – аромат конкретной еды, духов, цветов, человека, дома или чего-то неприятного, – и он действует на нас как триггер.

Некоторые триггеры действуют на подсознательном уровне. Мы не сразу успеваем их обдумать. В их основе, как правило, лежит психологический перенос. Стоит появиться человеку, похожему (внешностью или чертами характера) на кого-то, с кем мы общались ранее, в том числе на родителей, и мы непроизвольно переносим на собеседника свои чувства, ожидания или убеждения. Этот триггер не приводит к вспышке гнева, или депрессии, или страху. Он действует коварнее. Мы из кожи вон лезем, чтобы этот человек обратил на нас внимание, проявил заботу и любовь, которую мы недополучили от родителей. Если партнер ведет себя сдержанно или отстраненно, мы еще активнее добиваемся его внимания. Мы прибегаем ко всем известным хитростям, ко всем уловкам и махинациям, на какие только хватает смелости, чтобы заставить его удовлетворить наши потребности. И тут возникает противоречие. Одновременно мы незаметно приучаем этого человека «копировать» нашего родителя, то есть вести себя еще более отстраненно. Мы приучаем его раз за разом отвергать нас. И мы не уходим – мы остаемся и принимаем на себя его холодность, видя в ней родительскую холодность. Со временем мы перестаем что-либо требовать и вымаливаем крохи внимания и тепла. Затем, после неожиданного озарения, мы видим, что этот человек похож на нашего родителя. Осознанность освобождает от необходимости переносить прошлое на настоящее. Мы убеждаемся, что сегодняшний триггер всего лишь отголосок давних событий. Мы наблюдаем, как прошлое разрушает наши нынешние отношения и как мы поддаемся одним и тем же триггерам.

Сильнейшая реакция на внутренний триггер – скорбь, выраженная или невыраженная. Хорошая иллюстрация – эпизод из телесериала «МЭШ»: начальнику военно-полевого госпиталя, полковнику Шерману Поттеру известно, что его пациент несколько раз пытался покончить собой – и каждый раз неудачно. Однажды полковник застает рядового в пустой операционной возле анестезиологического аппарата. Солдат снова пытается убить себя. Полковник злится и выхватывает у него из рук трубку и маску, сам настраивает аппарат, нахлобучивает маску солдату на лицо и говорит: «Ты ничего не можешь сделать правильно. Хочешь умереть? Прекрасно! Я тебе покажу, как это делается». Солдат в ужасе. Он отталкивает маску и кричит: «Вы с ума сошли? Не трогайте меня!» Но полковник не отступает (хотя на самом деле не собирается вредить пациенту). Вдруг парень начинает рыдать и утыкается в плечо полковника. Тогда Поттер хлопает его по спине и тихо говорит: «Молодец. Жить ты хочешь больше, чем умереть». Конец сцены. Посмотрев этот эпизод, я увидел в нем кое-что интересное – связь между самоубийством и неразрешенной скорбью. Склонность к суициду сильнее, когда человек не может начать или закончить горевать.

Иногда мы скрываем свою печаль, то есть не можем прочувствовать ее. В депрессивном состоянии мы ее подавляем. В маниакальном состоянии зацикливаемся на ней, то есть не можем перестать ее чувствовать. Солдат из сериала наконец позволил себе выразить боль и горечь. И избавился – наверное, на всю жизнь – от желания уничтожить себя.

В этой сцене следует отметить еще одну деталь: скорбь нашла выход рядом с тем, кто проявил заботу. Именно сочетание двух факторов – возможность выплакать свое горе и при этом чувствовать себя в безопасности – идеальное лекарство от отчаяния. Любопытный парадокс: скорбь приводит к надежде.

Только когда мать обнимает ребенка, он не боится принять себя таким, какой он есть. Д. В. Винникотт, «Депривация и делинквенция»

ВНУТРЕННИЕ ДЕМОНЫ

Некоторые буддийские мастера начинают утро с того, что призывают к себе всех демонов хаоса и бедствий. Мое крошечное, испуганное «я» говорит: «Я еще не достиг такого мастерства», – но более смелое, любопытное «я» отвечает: «Может, я уже это делал». Стивен Баттерфилд, «Двойное зеркало: скептическое путешествие в буддийскую тантру»

Внутренний демон – метафора непримиримого, разрушительного и неослабевающего внутреннего конфликта. Это призрак из прошлого. Он принимает разные формы – сожаления, стыда, вины, ужасающих воспоминаний. Нас терзают чувства полного упадка сил, изнеможения, грозящей нам гибели. Будто внутри нас идет война, и ни одна из сторон не согласна на перемирие. Внутренний демон – пытка, порождающая тревожность и ощущение бессилия. Он неприемлем для нашего эго, никак не вписывается в наше понимание нормального.

Мы осознаём существование внутренних демонов, но нам нелегко описать, из чего они состоят и чего добиваются. По сути, это непередаваемая мука. Поскольку для исцеления нужно проговорить свою боль, изгнать их непросто.

На самом деле внутренние демоны представляют собой мысли и системы воззрений, которым поддалось наше эго, и теперь они раздирают нас на части. Они подталкивают нас к пагубным зависимостям и другим формам побега от реальности, в том числе самоубийству. Внутренний демон – это самообман, который лишает нас способности защищаться. С ним нужно бороться, а не пытаться сбежать. Иногда кажется, что он знает нас лучше, чем мы сами. Но он знает нас с дурной стороны, и это не приносит нам никакой пользы.

Однако внутренние демоны не чужды – и не угрожают – высшему «я», жизни в целом, выходящей за пределы эго. Наша целостная личность может приспособиться к тому, что недоступно одному разуму. Это происходит, когда мы тяжело переживаем любой травматический опыт. Если демон воплощается в сожалении о поступке, достойном порицания, мы позволяем себе раскаяться – сейчас, в настоящем. Мы просим прощения за события из прошлого. Мы искупаем вину. Мы стремимся изменить свое поведение в будущем.