Франклин Меррелл-Вольф - Пути в иные измерения
Но строго научная методика требует, чтобы сам наблюдатель стоял в стороне от того, что он наблюдает. Как известно, для многих целей эта отстраненность действительно имеет огромное значение. Но этот принцип вполне применим лишь в отношении строго научного материала, но ни в коем случае не к содержанию самого внутреннего сознания. В этом последнем случае наблюдатель должен стать собственным Объектом. Далее, он должен допустить для себя в качестве наблюдателя занимать более низкое положение в сравнении с Собой наблюдаемым. Вероятно, это покажется некоторым ущемлением гордости научного ума, ибо типичный ученый отличается явным комплексом превосходства относительно своей способности наблюдения. Едва ли возможно для чисто научного ума обрести в этом отношении подлинное смирение. Однако при наличии такого Смирения становится возможным исследовать даже Трансцендентный Уровень Сознания.
Но даже для стороннего наблюдателя я нашел, по крайней мере, одно любопытное явление, связанное с внутренним содержанием сознания. Это феномен психофизического жара, на который я обратил на внимание в первые же дни после Перехода. Я чувствовал Огонь как Присутствие, но благодаря отождествлению себя скорее с этим Огнем, чем с организмом, сам редко испытывал физическое ощущение тепла. Огонь сам для себя не горяч, но те, кто был рядом со мной, очень скоро начинали отмечать ощущение тепла, иногда настолько сильное, что оно становилось для них не таким уж комфортным. К этому феномену я не был подготовлен предшествовавшим обучением. С тех пор я нашел несколько упоминаний о нем в тибетском буддизме, но там это была сознательно развиваемая способность в целях весьма практичных - защиты от сильного холода. Аскеты, живущие в пещерах выше полосы лесов, должны были иметь какую-то защиту от холода и гибели. Но у меня не возникало и мысли стремиться к этому феномену, так что он был абсолютно спонтанным. Примечательно, что этот эффект испытывали главным образом те, кто был вблизи меня, а не я сам. Далее, это не какая-нибудь галлюцинация и не следствие внушения. Часто наблюдалось заметное покраснение или капли пота. Вдобавок тело такого субъекта становилось горячим на ощупь. Это, однако, странное тепло. Для руки поверхность тела может и не казаться явно теплой, скорее это чувствуется в предплечье, немного выше запястья. Я чувствовал подобное тепло, когда касался зажима высокочастотного тока. Сам зажим казался холодным, а рука остановилась теплой.
Так вот, в этом эффекте психофизического тепла есть нечто, заслуживающее научного изучения. Что это такое? В чем его причина? Что касается меня, то я убежден, что здесь мы находимся в присутствии проявления Либидо в том смысле, в котором этот термин использовал д-р Юнг в своих последних трудах. Но к своему удовлетворению я убедился, что это сила, которая подвластна значительному сознательному контролю. В тибетских руководствах по йоге для развития этого феномена приводится довольно сложная техника, отчасти состоящая из принятия определенных поз и некоторых дыхательных упражнений. Есть там также довольно сложные ритуалы и целый перечень соответствующих зрительных представлений. Для меня все это оказалось ненужным. Часто побудительной причиной бывала довольно отвлеченная философская дискуссия. Появлялся эффект тепла, и большинство присутствовавших испытывали его. Что касается меня, то сам я часто даже не замечал этого явления, заботясь лишь о содержании развиваемой мысли. Раньше на философских дискуссиях, на семинарах или в университетских философских клубах я никогда не испытывал ничего подобного и не слышал, чтобы кто-нибудь свидетельствовал об этом. Нет, тепло это является индикатором присутствия чего-то большего, чем просто новое содержание сознания. Я повторяю: это нечто такое, что можно наблюдать и следует изучать.
* * *
В настоящее время, через два с половиной года после знаменательного дня 7-го августа, Врата Сознания, которые тогда отворились, все еще остаются открытыми. Однако есть некоторая разница.
Вначале Высшее Сознание занимало положение основного фокуса моего индивидуального сознания. Теперь же Оно больше походит на некоторую периферическую матрицу за основным фокусом осознавания и вокруг него, а этот фокус в свою очередь большую часть времени занимает что-то вроде промежуточной зоны между относительным и неотносительным. Я в состоянии обращаться как в ту, так и в другую сторону, но никогда уже не бываю настолько полно, как прежде, занят тем или иным видом сознания. В беседе о Высшем Сознании, даже когда я пребываю в Потоке, мое личное сознание больше занято проблемой ситуации, чем непосредственными ценностями самого Высшего Сознания. Подходящее для такого функционирования физическое состояние требует очень тонкого равновесия и определенного волевого усилия. То есть в таких случаях никоим образом не может быть никакого самоотречения ради эмоциональных или интеллектуальных ценностей сознания. Я располагаю несомненными свидетельствами, что многие, поступая именно так, обрели явно более высокие ценности. Лишь иногда я испытывал состояния, граничащие с экстатическим трансом, обычным же является переживать экстатические или духовные ценности без всякого транса. Работая на кафедре, я явно меньше попадаю под действие экстаза, чем некоторые студенты. В таких случаях деловое рабочее усилие занимает гораздо большую часть моего личного сознания.
Я вижу, что Высшее Сознание отчасти спонтанно, а отчасти находится под контролем воли, которую я могу, направлять. Переход от относительного к не относительному функционированию довольно тонок. Предварительным условием является покой эмоций. Любое заметное нарушение моего эмоционального состояния сводит к нулю весь мой контроль. Однако восстановить равновесие не составляет труда. Все, что требуется, - это некоторое усилие воли, которое быстро снимает эмоциональное возбуждение. Тогда для установления принципиального покоя и непривязанности необходимо лишь переключение фокуса сознания.
Нужно, как будто, только намерение сделать это плюс, соответствующее приложение воли. Я вижу, что описать этот процесс в деталях абсолютно невозможно, но в этом нет ничего удивительного, так как я в равной мере оказываюсь неспособен описать процесс возбуждения мышц руки, когда я стремлюсь выполнить какую-нибудь физическую работу. Гораздо легче двинуть рукой, чем описать все физические процессы, входящие в это действие. По моему, положение тела или любых его частей не играет абсолютно никакой роли, просто телу должно быть достаточно удобно, чтобы не отвлекалось внимание. Я не обращаю никакого внимания на дыхательный процесс. В самом деле, те эксперименты, которые я проделал с тантрическими методами, были почти безрезультатны. Я также нахожу совсем ненужным распевание манто, хотя при случае я с успехом пользовался некоторыми мантрами, но следует отметить, что только мантры, передававшие смысл, с которым я уже согласился интеллектуально, имели какую-то ценность. В общем, когда я пользовался этим методом, то убедился, что наиболее эффективны те афоризмы, которые я составлял сам.
Иногда поворот этого "переключателя" происходит без всякого намерения со стороны моего личного сознания. При размышлении, чтении или беседе о Высшем Сознании это чаще происходит, чем нет. Иной раз я настолько занят содержанием данной мысли, что другие сознают этот поворот прежде меня. Я могу продолжать этот процесс мышления и после такого поворота, но мысль принимает более значительную глубину, хотя скорость ее оформления заметно замедляется. Возникает необходимость "идти потише", чтобы избежать нарушения очень тонкого равновесия.
Обратное переключение от неотносительного Сознания к относительному функционированию также находится под моим контролем, но процесс "нисхождения" является более постепенным. В этом есть нечто сходное с остаточным магнетизмом. Кусок железа можно почти мгновенно намагнитить, пропуская электрический ток по проволочной спирали вокруг него, но некоторая степень намагниченности может какое-то время оставаться и после выключения тока.
Поле Высшего Сознания предъявляет некоторые требования и к организму. Что-то вроде рабочего усилия влечет за собой в результате неуловимо тонкое утомление. Мудрость требует, чтобы такое усилие ограничивалось психофизическими ресурсами организма. Однако я должен сказать, что мой общий физический тонус в настоящее время намного выше, чем два года назад.
Я предпочитаю пользоваться методами, которые открыл или видоизменил сам. Не могу сказать, является ли это общим правилом или же особенностью моей психической организации. Во всяком случае, я вижу, что вопрос техники весьма индивидуален.
Что касается локализации моего личного сознания, то оно как бы находится в очень уединенном месте. В некотором смысле я нахожусь между двумя мирами, один из них - Царство Экстаза, другой - мир скорби. Последний есть мир обычного сознания. Я проникаю взором в этот низший мир гораздо яснее, чем когда-либо прежде. Я вижу такую нечистоту, которую вряд ли раньше мог себе представить. Эмпирическая человеческая природа - ужасно несовершенная вещь. В самой сущности всякого человеческого существа есть Драгоценный Камень, но очень часто он сокрыт грязной оправой. Драгоценность эту следует ценить и уповать на нее, а не на внешнюю человеческую природу. Видеть все реально очень мучительно, и я не рекомендую такого видения тому, кто высшие ценности полагает в своем личном удобстве. Это было бы поразительно для того, кто не имел никакого проблеска видения той Драгоценности, если, конечно, он не любитель грязи. Единственное, что говорит за такую жизнь между мирами, это предоставляемая здесь возможность что-то сделать с этой грязью. Внутренний Огонь способен настолько преобразить физическую грязь, что и она может стать сопричастной той Драгоценности. Весьма знаменателен тот факт, что бриллиант химически то же, что и зола, и что рубин есть соединение самого обыкновенного металла и самого обыкновенного элемента, которые являются основными компонентами самой обычной глины. Это уединенное место - место скорби и Радости. Оно объединяет качества, которые имеют склонность разделяться, и позволяет изливать Радость, приемля в то же время дар скорби. Бесполезно делать вид, что эта функция уютна, хотя это и приносит глубокое удовлетворение. Вовсе не уютно видеть, как люди сеют семена скорби, когда иная радостная Жизнь у них прямо под рукой и только ждет своего признания! Совсем не уютно стоять и ждать, пока скорбь и страдание сыграют свою очищающую роль. Совсем не уютно противиться желанию оставить навсегда этот пустой и мрачный мир. И все же, что еще можно поделать, когда знаешь, что располагаешь средствами освобождения, которые могут изменить состояние немногих или даже многих, кто примет их?
