Александр Лоуэн - Радость
По мере того как мы вместе углублялись в историю ее жизни, она рассказала мне нечто шокирующее и прямо-таки невероятное по поводу собственных физических унижений. Когда она была ребенком, отец регулярно бил ее то ли ремнем, то ли, что называется, «вручную», причем нередко — по голой попке. Он был человеком жестоким, и она боялась его до чертиков. Подвергаясь терапии ранее, она выражала по отношению к отцу определенные гневные чувства, но никогда не достигала при этом той интенсивности, которая была бы естественной применительно к подобному унижению и оскорблению. Я спросил у нее, желала ли она когда-нибудь своему отцу смерти. Она ответила отрицательно. Однако я все равно был убежден, что в ней таится огромная ярость по отношению к отцу за его возмутительное отношение — ярость, которую она подавила в себе из страха. Ее чувство вины брало свое начало в этой подавленной ярости, и оно переносилось Луизой на погибшего пациента, которого она бессознательно пыталась спасти от собственного гнева по отношению ко всем мужчинам.
Чтобы помочь Луизе ощутить скопившуюся в ней ярость, я проделывал с ней специальное упражнение. Оно уже было описано в главе 5, но я повторю его здесь, поскольку оно чрезвычайно помогает пациенту почувствовать имеющийся в нем гнев. Я усаживал Луизу на стул лицом ко мне, а сам располагался на другом стуле в метре от нее. После этого я просил ее сжать обе кисти рук в кулаки, решительно выпятить подбородок, широко раскрыть глаза, погрозить мне кулаком и сказать: «Я вполне могу убить вас». Понадобилось несколько попыток, прежде чем она свыклась с этим упражнением и стала выполнять его как следует. Зато когда это произошло, ее взгляд стал чуть ли не маниакальным и она смогла прочувствовать всесокрушающую силу своей ярости. Я много раз проделывал указанное упражнение как с одиночными пациентами, так и с группами, и должен констатировать, что никто из них ни разу не переходил к настоящему физическому нападению на меня или на что-то иное. В данном упражнении находит выход гнев, а не ярость, поскольку человек никогда не теряет контроль над собой. Но почти во всех случаях оно дает пациенту ощущение силы и властности, а также укрепляет в нем чувство собственного Я.
После указанного упражнения у Луизы куда-то пропал ее неизменно кроткий взгляд. Лицо у нее стало выглядеть более живым и крепким. Она начала понимать связь между своим гневом на отца и тем чувством вины, которое она испытывала в связи с самоубийством своего пациента. А главное — она почувствовала большое облегчение.
Когда женщина подавляет в себе гнев против отца за то, что тот предал ее любовь, этот гнев переносится на всех мужчин, даже если сознательно ничего подобного не декларируется и не делается. Чтобы разрушить указанную взаимосвязь, нужно действовать довольно тонко. Аналогично, те мужчины, которые подавили гнев против матерей, в детстве доминировавших над ними или же не сумевших защитить их от отцовской враждебности, позднее обязательно проецируют скопившийся в них гнев на всех женщин. Каждая женщина становится для них соблазняющей и в то же время кастрирующей их матерью. До тех пор пока указанный гнев не найдет своего выражения, этот мужчина не будет чувствовать себя свободным в такой степени, чтобы быть самим собой. В результате в любых своих взаимоотношениях с женщинами он всегда будет оказываться в невыгодном положении. Партнер описанных мною людей будет обвиняться ими в том, что их взаимные отношения не несут с собой чувства удовлетворения, хотя истинной причиной такого положения вещей будет ощущение неудовлетворенности, таящееся в самой личности этих индивидов. Обвинение партнера представляет собой предательство по отношению к дарованной тебе любви. Чтобы любовные отношения действительно срабатывали и давали человеку то, что он ждет от них, ему нужно привнести в эти отношения чувство радости. А это, в свою очередь, требует от него следующего — освободиться от ощущения вины и обрести свободу выражать свои чувства непосредственно и должным образом. Для этого человек должен глубоко познать собственное Я, что является едва ли не главной целью терапии.
Глава 8. Сексуальное злоупотребление
Сексуальное злоупотребление представляет собой наиболее отвратительную форму предательства любви, поскольку сексуальность является нормальным выражением любви. Носитель этого злоупотребления приближается к своей жертве так, как если бы он или она предлагал ей любовь, но затем, воспользовавшись невинностью и/или беспомощностью избранной жертвы, он использует ее для достижения своих целей или для удовлетворения собственных, зачастую низменных потребностей. Наиболее разрушительным аспектом данного преступления является именно предательство доверия, однако физическое насилие вносит в эту деструктивную акцию дополнительную координату страха и боли. Те индивиды, которые подверглись сексуальному злоупотреблению, как правило, сохраняют рубцы от того, что им довелось испытать, на протяжении всей своей жизни. Наиболее серьезным из этих шрамов является то, что жертва подавляет в себе то, что ей довелось пережить, — поскольку она испытывает чувства стыда и отвращения по поводу случившегося. Однако результатом подавления указанных чувств является глубокое ощущение внутренней пустоты, путаницы и смущения, остающееся у такого человека. Жертвы сексуальных злоупотреблений не в состоянии капитулировать перед собственным телом или перед любовью, а это означает, что у них нет шансов добиться в своей жизни сколько-нибудь глубокого удовлетворения. Для них нет предприятия более опасного, нежели путешествие, цель которого — открытие самого себя. Лечение таких людей требует осознания указанной проблемы и особого внимания к ней.
Насколько распространены и обыденны случаи сексуального злоупотребления? Это зависит от того, что именно мы подводим под это понятие. Статистические исследования, основывающиеся на анонимных анкетах, которые распространялись среди взрослых, указывают, что от 30 до 50 процентов респондентов сообщают о сексуальных злоупотреблениях, которым они подвергались в детстве. Если рассматривать в качестве сексуального злоупотребления любое нарушение частной жизни ребенка применительно к его телу и сексуальности, то, по моему убеждению, частота подобных случаев может даже превысить 90 процентов. Одна моя пациентка вспоминала о своих ощущениях стыда и унижения, когда в трехлетнем возрасте семья заставила ее позировать обнаженной («голенькой», как они выражались) для фотографии. Публичные комментарии по поводу развивающейся детской сексуальности также вполне могут трактоваться в качестве одной из разновидностей сексуального злоупотребления. Когда отец шлепает свою маленькую дочку по голой попке, то подобное действие, по моему убеждению, в такой же мере является актом сексуального злоупотребления, как и физического унижения. Если отец испытывает от таких своих поступков сексуальное возбуждение, ребенок прекрасно чувствует это. Одна из моих давних пациенток рассказывала, что однажды попросила мужа отшлепать ее по обнаженным ягодицам — и это возбудило ее в сексуальном смысле до такой степени, что последовавший за сим половой акт показался этой женщине наилучшим из всего того, что ей довелось испытать в этом плане. Данный случай являет собой типичный пример мазохистского поведения. Вне всякого сомнения, оно берет свое начало в том факте, что отец этой женщины, когда она была ребенком, шлепал ее именно так, и это вызывало у нее сильное сексуальное возбуждение. Истоки мазохистской или садистской практики, ассоциирующейся с сексом, лежат в детских впечатлениях, которые «впечатываются» (выражаясь по-научному, подвергаются импринтингу) в личность ребенка. Многие женщины непосредственно в ходе полового акта для облегчения достижения кульминационного пункта используют различные мазохистские фантазии, скажем, воображают, что их связывают каким-нибудь жгутом или привязывают к кровати. Я готов зайти в своих предположениях по поводу роли сексуальных злоупотреблений в детстве настолько далеко, что выскажу следующее утверждение: всякий эпизод, в котором взрослый бьет ребенка, имеет определенные сексуальные последствия.
Однако на сегодняшний день мы осознаем, что многие случаи сексуального злоупотребления включают в себя непосредственный сексуальный контакт между взрослым человеком или подростком, с одной стороны, и ребенком, с другой. Мы говорим также о подобных случаях как о какой-то форме кровосмесительства, или, иначе говоря, инцеста. Там, где такой прямой половой контакт действительно имеет место, он производит весьма деструктивный эффект на личность ребенка, причем степень серьезности указанного разрушительного воздействия обратно пропорциональна возрасту ребенка — другими словами, чем младше ребенок, тем более тяжек причиненный ему урон. Я был буквально шокирован, узнав о таких случаях, где пострадавший ребенок был самым натуральным младенцем. Если сексуальное злоупотребление имело место в весьма юном возрасте, ребенок загоняет все воспоминания о случившихся с ним событиях куда-то очень глубоко, подавляя в себе все чувства, которые с ними связаны. Обязательным последствием подобного подавления становится долговременное омертвление некоторой части тела. Когда соответствующие чувства снова оживают, память пробуждается. Это хорошо иллюстрируется следующим случаем из моей практики.
