Алексей Андреев - Магия предпринимательства. Русские традиции делоуправления
По правде говоря, если подойти к этому всерьез, то мы такие способы обнаруживаем, и обнаруживаем повсюду. По сути, эту неуязвимость для стравливания ненависти обеспечивает такой всеобщий общественно-психологический механизм, как понятие «свои-чужие». Чужой — это даже не человек. В отношении его не действуют законы и правила, относящиеся к своим. Чеченская война и работа так называемых шариатских судов показала это нам со всей очевидностью. Чужой — это материал для ослабления моего отравления!
Но это в случае открытой войны. Затравливание, которое так широко применяется в демократических обществах, — есть то же самое стравливание ненависти и означает не только «преследование сворой псов», но и отравление, если приглядитесь. Травля собаками лишь оказалась, на мой взгляд, удобным воплощением внутреннего желания, даже потребности кого-то травить своей ненавистью.
Иначе говоря, пока травля относится к охотничьим зверям — это очевидный и узнаваемый психотерапевтический прием сброса внутренних напряжений, в том числе и кипящей ненависти. Когда же мы наблюдаем травлю людей, мы распознаем этот механизм не так легко. Нам кажется, что у травящих могли быть какие-то вполне разумные цели, которые их побуждали это делать. Конечно, у тех, кто травит, почти всегда есть какой-то заказ или внешняя цель. Но ложатся они всегда на внутреннюю потребность. Человек без ненависти и не возьмется за такую работу. Если у него есть цель, которой ты мешаешь, он просто пойдет договариваться.
И что же мы имеем? Биохимия организма, как, вероятно, и биоэнергетика его, лишь передают на тело управляющие воздействия. Впрочем, мы с вами знали это и без мудреных экспериментов. А то мы мало пьяных повидали на своем веку! Алкоголь не вызывает ни радости, ни горя. Он лишь вытаскивает наружу то, что у трезвого на уме.
Материальным носителем причин является более тонкая среда, которая и хранит в себе такие явления, как несправедливость и ненависть. И эта среда прямо связана с общественным окружением, а точнее, прямо доступна воздействию общественного окружения, я думаю, через общественное мнение.
Все это чрезвычайно важно для того, чтобы понять, что такое магия.
Человечество придумало не так уж много способов борьбы с ненавистью. Поэтому она является прекрасным материалом для исследования. С ней все очевидно. Современность знает некоторые психотерапевтические приемы, связанные с погружением в переживания из прошлого. Традиционные общества — войну своих с чужими, как войну между обществами. Христианство и буддизм — уход в иночество, как отрешение от этого мира и уход в мир иной, прижизненную смерть.
Сейчас мне важно обратить внимание на сходство всех этих приемов, особенно того, что происходит с ушедшим из этого мира в монахи и тем, что описывает Стэк как состояние ухода в управляющие.
Уход в управление
Совершенно определенно, уход в управление — это не просто потеря уважения прежних друзей. Уважать-то они, может быть, будут и больше. Это потеря самих друзей. Они теперь сами начинают тебя сторониться, они боятся при тебе открыто обсуждать то, о чем раньше говорили с тобой, боятся проболтаться. Хуже того, ты постепенно замечаешь, что у тебя все меньше и меньше времени и возможностей для прежних разговоров с прежними людьми. Работа требует отдачи и затягивает тебя все сильнее. На самом деле это твой новый мир втягивает тебя в себя.
Это сложнейший психологический механизм, который надо описывать отдельно в той части психологической науки, которая посвящена понятию «образа мира».
Сейчас для нас важно одно: переход на должность управляющего — сильнейшее средство для очищения от старых привязанностей. Оно непроизвольно заставит тебя пересмотреть всю твою жизнь, все твои ценности, цели и установки. Все жизненные связи тоже придется перепроверить на нужность и прочность.
В этот мир, как в любой иной мир, невозможно протащить ничего, что к нему не относится. Легче продеть верблюжью веревку в иголочное ушко... Попытка это сделать заставляет тебя застрять промеж миров и прервать движение. Старики-мазыки называли подобные переходы по мирам-сообществам волочильнями.
Волочильня — это железная доска с отверстиями разного размера, через которые протаскивали в старину раскаленную проволоку, чтобы она стала длиннее, тоньше и гибче. Вот и человека, как они говорили, чтобы он обрел силу и свободу, чтобы стал гибче и утонченнее, надо пропустить через несколько таких волочилен, которыми являются новые миры. Все, что с него сваливается при этом, — окалина, старье. Все же, что он отказывается отпустить из этого старья, что пытается протащить в новые миры, — сво@лочь, то, что надо своло@чь с него.
Как это ни странно, но проявляется это удерживаемое старье в быту так, что для него действительно существует только одно слово: сволочь! Так люди называют проявления человеческой личности, которые вредоносны и подлы. Но когда вы приглядитесь к человеку, пытающемуся в наш мир протащить свое старье, ваш язык непроизвольно избирает именно это бранное выражение. Может быть, в целом оно и шире по значению, но и для носителей старья, то есть разрушителей мира вашей мечты, который их принял и пригрел, оно подходит полностью: «Мы мечтали, мы строили, душу свою вкладывали, а ты!..»
Понимание того, что переход в управление — это действительный уход в иной мир, осознаваемый так всеми окружающими, ставит любого из нас перед выбором: что делать и как делать? Принимать или не принимать свой новый мир. Принимать или не принимать то, что, уходя в иной мир, ты становишься чужим для людей из прежнего мира, и уж одним тем заслуживаешь их ненависть. Принимать или не принимать необходимость очищения, которое во всех традиционных культурах считается необходимейшим условием перехода.
И если да, то как это делать и с чего начать?
Как ни странно, но очищение начинается с людей. Просто потому, что вся наша жизнь воплощается своими частями в образы тех или иных людей. Мир, в котором мы живем, всегда связан с обществом и людьми, и все места в нем заняты людьми. Это настолько всеобщее правило, что мы и сами места в мире воспринимаем и помним, как людей, им соответствовавших.
Первое же, что необходимо сделать, это задаться вопросом: а зачем тебе прежние люди? И задаться не как вопросом для зрителей, на который можно прощебетать красиво: «Как вы смеете вообще задавать такие вопросы?! Служение людям!.. И так далее и тому подобное». Зрителей нет, сейчас ты один на один с собой у ворот в новый мир, не бойся и не ханжествуй из страха. Ответь себе.
И если только ты действительно всерьез вглядишься в это понятие «люди», то увидишь, что оно делится на две части: 1) несколько человек, которые тебе действительно нужны, и 2) огромная масса, стихия, биоокеан, в котором ты живешь и который научился использовать в своих интересах.
Сделать свое предприятие, стать его Управляющим — означает колоссально увеличить число тех, кто нужен тебе и кому нужен ты. Но это почти целиком будут новые люди. И это такая ответственность, что все остальные люди просто теряют значение и отваливаются. Ты начинаешь их воспринимать не как «человеков», а как природную стихию, которую, конечно, надо учитывать как любую стихию, но которая больше не содержит для тебя личностей. А если и содержит, то только тех, кто полезен для твоего дела или понимает его и тебя.
Когда ты становишься Управляющим, ни одно твое действие, ни одно твое слово не останется без объяснения. Любой человек теперь вправе задать тебе вопрос: зачем? Вправе просто потому, что ты ему ответишь с полнейшей определенностью, и он пойдет делать то, о чем ты говорил.
В мире управления правит разум, а он всегда знает, зачем нужно сделать то или другое. Конечно, разум и здесь, как и в остальных мирах, переводит ответы на этот вопрос сначала в образы действий, а потом в образцы, чтобы высвободиться из повседневного и думать о новом или опасном. Но предприятия есть настолько молодые миры по сравнению с обществом, что расстояние между разумом и образцом всегда очень коротко. И ты всегда можешь увидеть задачу, которая скрывается за образцом, дающим ей решение.
Задать вопрос «зачем?» в том мире, из которого ты ушел, значит усомниться в искренности или честности говорящего. Почему? А потому что, как человек одной культуры с тем, кого спрашиваешь, ты и сам должен бы все понимать. Попросту говоря, в культуре все давным-давно определено, и вовсе ни к чему лезть со своими вопросами. Не трави душу, делай, как полагается! Умные люди за нас с тобой давно подумали! Условно говоря, первопредки, творцы и демиурги нашего общества-мира дали правила и образцы, которым мы должны следовать бездумно и с песнями...
В мире, который ты покидаешь и который перестает теперь считать тебя своим, нет смысла. Вопрос, который считается безответным для людей христианской культуры: что есть истина? — показатель именно этого. Все так абсурдно, так бессмысленно в состарившихся культурах, что можно только верить и слепо следовать образцам.
