Чарльз Маккей - Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы
Позвольте мне, сударь, в заключение повторить, что такого мастера своего дела не следует доводить до крайности и принуждать искать убежище в других странах, на что он смотрит с презрением как в силу своих воззрений, так и благодаря совету, который я ему дал. Вы ничем не рискуете, если дадите ему еще немного времени, и можете многое потерять, если будете его торопить. Подлинность его золота после ее подтверждения столь большим числом ювелиров Экс-ан-Прованса, Лиона и Парижа не вызывает сомнений. А поскольку он не виноват в том, что посланные ему ранее охранные свидетельства остались бесполезными, необходимо отправить ему еще одно, за успешное использование которого я буду нести ответственность, если Вы поручите это мне и доверитесь моему страстному желанию оказать услугу его величеству. Прошу Вас ознакомить его с моим письмом во избежание возможных справедливых упреков в мой адрес в случае его незнания вышеизложенных фактов. Заверьте его, если сочтете необходимым, в том, что, если Вы отправите мне такое охранное свидетельство, я заставлю господина Делиля засвидетельствовать свою преданность интересам короны в той мере, в какой она будет соответствовать степени моей личной ответственности перед королем. Таковы мои соображения, кои я представляю на Ваше высочайшее рассмотрение. Имею честь оставаться вашим покорным слугой.
ИОАНН, ЕПИСКОП СЕНЕСКИЙ.
«Адресовано месье Демаре,
министру и генеральному ревизору финансов, Париж.»
Данное письмо является наглядным подтверждением того, что Делиль был не заурядным самозванцем, а человеком исключительной хитрости и ловкости. Епископа явно обманула ловкость рук Делиля, и когда однажды его первоначальное недоверие было сломлено, он проявил такую склонность к самообману, какой, вероятно, не ожидал от него даже Делиль.
Его вера была столь сильной, что он сделал заботы своего протеже своими заботами и старался отвести от него подозрения. Однако Людовика и его министра, похоже, настолько ослепили радужные прогнозы епископа, что алхимику был тотчас же выслан третий пропуск, или охранное свидетельство, в котором король приказывал ему незамедлительно прибыть в Версаль и провести публичный эксперимент с использованием его масла и порошка. Но это не входило в планы Делиля. В провинциях он был важной персоной и настолько привык к повсеместной раболепной лести, что не испытывал желания променять ее на точную идентификацию своего статуса при дворе монарха. Под тем или иным предлогом он откладывал путешествие в Париж, несмотря на настоятельные просьбы своего доброго друга епископа. Последний, давший слово министру и поклявшийся честью, что убедит Делиля поехать, начал испытывать тревогу, поняв, что не может сломить упрямство сей персоны. Епископ увещевал его более двух лет и каждый раз слышал в ответ, что имеющегося порошка недостаточно для поездки, или что тот недостаточно долго подвергался воздействию солнечных лучей. В конце концов его терпению пришел конец, и он, опасаясь падения собственного авторитета в глазах короля из-за дальнейших проволочек, попросил его в своем письме издать lettre de cachet[179], на основании которого в июне 1711 г. алхимик был арестован в замке Ла-Палю и уведен для заключения в Бастилию.
Жандармы знали, что арестованный предположительно является счастливым обладателем философского камня, и в пути сговорились убить и ограбить его. Один из них сделал вид, что соболезнует злоключениям философа, и предложил ему совершить побег, пока он (жандарм) будет отвлекать внимание сослуживцев. Делиль не скупился на благодарности, не догадываясь о подстроенной ему западне. Его вероломный «друг» сообщил другим жандармам, что жертва попалась на удочку, и было решено позволить Делилю побороться с одним из них и побороть его, пока остальные будут находиться на некотором расстоянии. Затем они должны будут погнаться за ним и выстрелить в сердце, а после изъятия у трупа философского камня отвезти его в Париж на телеге и сообщить месье Демаре, что арестант пытался бежать и сумел бы это сделать, если бы они не открыли по нему огонь и не застрелили его. В удобном месте план был осуществлен. По сигналу «дружественного» жандарма Делиль побежал, а другой жандарм прицелился и прострелил ему бедро. На звук выстрела тут же сбежались крестьяне, помешав жандармам таким образом добить его согласно их плану, и Делиля, тяжело раненного и истекающего кровью, привезли в Париж. Он был брошен в Бастилию и упорно срывал с себя бинты, накладываемые хирургами на его рану. Он больше никогда не вставал с постели. Епископ Сенеский навещал его в тюрьме и обещал ему свободу в обмен на превращение определенного количества свинца в золото в присутствии короля. У несчастного больше не было подручных средств для обмана: у него не было ни золота, ни тигля с двойным дном или полой палочки, в которые это золото можно было бы спрятать. Он, однако, не захотел признаться в мошенничестве, а просто сказал, что не знает секрета изготовления порошка для нанесения на поверхность металлов, некоторое количество которого он получил от одного итальянского философа и истратил без остатка на различные трансмутации в Провансе. Он влачил жалкое существование в Бастилии семь-восемь месяцев и умер от последствий ранения на сорок первом году жизни.
Альбер Алюи (Albert Aluys)
Сей претендент на владение философским камнем был сыном от первого брака женщины по фамилии Алюи, с которой Делиль познакомился в начале своей карьеры на придорожном постоялом дворе и на которой он впоследствии женился. Делиль заменил ему отца и наилучшим доказательством своей заботы о пасынке счел обучение его мошенническим приемам, вырвавшим его самого из мрака безвестности. Юный Алюи был способным учеником и быстро освоил весь алхимический жаргон. Он со знанием дела рассуждал о поверхностных контактах, осаждениях металла из раствора, возгонках, эликсире жизни и универсальном растворителе, а после смерти Делили провозгласил, что этот великий адепт передал свой секрет ему и только ему. Мать помогала ему обманывать людей, надеясь, что им обоим удастся, согласно истинно алхимической моде, прицепиться к какому-нибудь богатому простофиле, который содержал бы их в роскоши, уповая на золотые и серебряные горы. Судьба Делиля никак не стимулировала их дальнейшее пребывание во Франции. Да, французы по-прежнему верили, что он был великим мастером, и были весьма склонны поверить сказкам о юном адепте и переданной ему тайне, но Бастилия требовала новых жертв, и Алюи с матерью со всей возможной поспешностью бежали из страны. Они несколько лет путешествовали по континенту, живя за счет легковерных богачей и время от времени проделывая успешные «трансмутации» с помощью тиглей с двойным дном и тому подобных ухищрений. В 1726 году Алюи без матери, которая, видимо, к тому времени уже умерла, находился в Вене, где познакомился с герцогом де Ришелье, в то время послом французского двора. Он ввел сего дворянина в полное заблуждение, «превратив» несколько раз свинец в золото и даже заставив посла собственноручно «превратить» «железный» гвоздь в серебряный. Герцог впоследствии хвастался Ленгле дю Френуа своими достижениями на алхимическом поприще и сетовал, что ему не удалось узнать секрет драгоценного порошка, с помощью которого он добился успеха.
Вскоре Алюи понял, что, хотя ему и удалось обвести герцога де Ришелье вокруг пальца, денег от него ему не видать. Напротив, герцог ожидал, что Алюи сделает все его кочерги и кочегарные лопаты серебряными, а оловянную посуду золотой, и считал честь быть знакомым с человеком его ранга достаточной наградой для roturier[180], который не может нуждаться в деньгах, владея бесценным секретом. Алюи, поняв, сколь многого ждет от него герцог, распрощался с его превосходительством и проследовал в Богемию в сопровождении ученика и молодой девушки, влюбившейся в него в Вене. Некоторые богемские дворяне встречали его с распростертыми объятиями, и он одно время гостил в их домах месяцами. Хозяину дома, в котором он намеревался некоторое время пожить, он обычно заявлял, что у него осталось всего несколько крупинок порошка, которые можно использовать по назначению. Он дарил хозяину кусок золота, полученный в результате «превращения», и сулил тому миллионы при условии предоставления ему времени для сбора трав lunaria major и minor, растущих на вершинах гор, и обеспечения его, его жены и ученика питанием, жильем и деньгами в течение данного периода.
Истощив таким образом терпение множества людей, он счел, что во Франции, которой правит молодой Людовик XV, он будет в большей безопасности, нежели во времена его старого и мрачного предшественника, и вернулся в Прованс. По прибытии в Экс-ан-Прованс он явился к месье Лебре, президенту провинции и страстному любителю алхимических изысканий, мечтающему найти философский камень. Вопреки его ожиданиям, месье Лебре принял его весьма холодно, что было вызвано ходящими о нем слухами, и велел ему явиться на следующий день. Алюи не понравился ни тон голоса, ни выражение глаз ученого президента: во взгляде чиновника сквозило презрение. Заподозрив неладное, он в тот же вечер тайно покинул Экс-ан-Прованс и проследовал в Марсель. Но полиция была начеку, и он не пробыл там и двадцати четырех часов, как был арестован по обвинению в фальшивомонетничестве и брошен в тюрьму.
