Натали Роджерс - Творческая связь. Исцеляющая сила экспрессивных искусств
Движение туда-сюда аргументов и аффектов представляет собой трансцендентную функцию противоположностей. Конфронтация двух позиций генерирует заряженное энергией напряжение, которое и создает живое третье нечто …живое рождение, которое ведет к новому уровню бытия, к новой ситуации. Трансцендентная функция проявляется как качество соединенных противоположностей. До тех пор пока они порознь – разумеется, в целях избегания конфликта, – они не функционируют и остаются инертными{54}.
Следующий пример иллюстрирует эту активацию и соединение противоположностей. Тридцатисемилетняя Мэри пишет о креативной связи и преобразующем опыте. Сначала она описывает свое нежелание отправиться во внутреннее путешествие.
«Агония рождает три яйца»
Я все еще плаваю на поверхности, чувствуя себя так, словно какая-то часть меня спит. Я зеваю и ленюсь, пребывая наедине с собой и испытывая наслаждение от той свободы, с которой я потворствовала своей уединенности… Я наблюдала за тем, как рисовали другие. Я и сама нарисовала один или два рисунка, но считала себя нетворческой и неумелой в отношении всего, что касалось искусства. Не без тревоги и беспокойства я ощущала себя как бесцветное ничтожество, которое ничего не делает и никем не является.
Затем наступил день памяти Хиросимы. Несколько участников задумались над тем, как мы видим годовщину Хиросимы… поэтому мы погрузились в процесс интуитивного рисования. Действуя неведущей рукой, я обнаружила, что рисую сильные, выразительные образы, которые вытекали на бумагу без всякой мысли или плана. Каждый образ действительно содержал мои чувства и переживания относительно Хиросимы в тот ужасный момент. Затем из агонии и смерти, выраженных в резких красных и черных формах, из круговых движений появился следующий образ – розовое яйцо, символ надежды зарождения и вынашивания новой жизни. Мой последний рисунок стал воскресением – живым, взрывным утверждением обновленной жизни. В большом распускающемся оранжевом и ярко-розовом цветке утверждало себя мое внутреннее «Да!». Это стало для меня полученным от себя же откровением живущей во мне красоты и жизненной силы.
Теперь, как мне показалось, моя креативность освободилась, и я стала рисовать свободнее. Следующие несколько рисунков были мрачными, демонстрировали чувство омраченности неким внутренним бременем. Тем не менее я наложила более яркие оттенки поверх темных, намереваясь создать нечто подобное в собственной жизни. Я знаю, что этим актом добавления ярких оттенков в темноту я сделала выбор – каким-то образом пробиться к своему внутреннему свету и надежде.
Я присматриваюсь к себе и жду чего-то, что ускорит прорыв. Он начался в тот день, когда я рисовала стилизованное лицо, демонстрирующее две стороны меня: моя прекрасная сторона спит, в то время как другая – темная, злобная и могущественная – затаилась совсем рядом. Когда участники группы делятся друг с другом мнениями о своих рисунках… я тихонько прикрываю свой.
Я открыла себя другим на следующий день в процессе рисования, а затем и танцевания правой и левой половин своего тела. Потом я нарисовала еще одно изображение своего лица: одна сторона – маска, другая – простой яркий овал. Женщина, скрытая под маской, говорит: «Я сильная, полная желаний, настрадавшаяся, мудрая, проклятая». Яркий желтый овал щебечет: «Кто я? Я яркая, классная, заботливая, умная. Я – маска».
Я не решаюсь, вернее, не хочу демонстрировать темную женщину в себе. Но позже наступает момент встречи с ней. В моем танце, коротком и драматичном, раскрывается сильная, отвергаемая женщина, спрятанная за моим заботливым социальным лицом. Группа отреагировала на мой танец теплой поддержкой…
Последующие рисунки вибрируют живыми красками, изображающими возрождение. Я сделала серию изображений трех яиц, лопающихся и высвобождающих энергию.
Следующий шаг в процессе интеграции Мэри произошел на демонстрационной сессии с Карлом Роджерсом (который был в числе преподавателей этой тренинговой программы). Мэри использовала свои рисунки, чтобы обсудить свои давно сдерживаемые страхи:
…в моей сердцевине я сильная, творческая женщина, которая не в ладах с миром, ценящим другие качества в женщине. [По мере того как Карл Роджерс принимает, выслушает и расспрашивает Мэри о ее образах, к ней приходит новый образ] …образ змеи, пасть которой раскрыта так широко, что, кажется, она может проглотить весь мир. Я змея, выбирающая принять в себя мир и быть им вскормленной, нежели отвергнутой.
Благодаря этому необычному опыту я продвинулась на новый внутренний уровень. Я чувствую цельность внутри… Я чувствую полноту, завершенность… Я пребываю в равновесии{55}.
Описание Мэри иллюстрирует, как погружение в противоположности может породить новый образ, новую идентичность. Исследование в связи с днем памяти Хиросимы воспламенило ее эмоциональный запал, побудивший ее выразить более глубокие чувства. Из темноты возникли цветущие ярко-розовые оттенки как подтверждение того, что мы должны идти в темноту, чтобы найти внутренний свет. Эта волна более глубокой экспрессии освободила ее, позволив ей использовать яркие краски поверх темного рисунка. Исследуя новые полярности, рисуя и танцуя их, Мэри испытала освобождение и чувство наполненности жизненной силой. Как только она приступила к вербализации терапевтического процесса, появился трансформирующий образ – змея с открытой пастью, вмещающей весь мир. Это помогло Мэри ощутить внутренний баланс и внутреннее решение. Все это сопровождалось рисунками, выражающими надежду.
«Нежный цветок превращается в тигра»
Процесс исследования внутренних противоположностей часто пробуждает третий опыт интеграции и трансценденции. Одна из наших очаровательных японских участниц обнаружила для себя этот процесс. Вот что я написала о ней в своем дневнике:
Инструктируя группу по поводу движения, которое позволило бы участникам выразить себя на тему «Это я», я предложила им закрыть глаза, чтобы погрузиться в себя и позволить телесному импульсу вести движение. Я наблюдала за Мако. Словно нежный японский цветок, она вошла в комнату, улыбаясь и машинально кланяясь людям. Когда двигательное упражнение началось, Мако закрыла глаза. Двигаться она начала плавно и изящно, подобно текущей реке. Потом стала сильным ветром, который гонит облака по небу. После семи минут такого танца я дала новую инструкцию группе. «Теперь двигайтесь так, чтобы выразить “Это не я! Я вряд ли когда-нибудь буду этим!”»
Мако становится преисполненным ярости, рычащим тигром. Эта нежная женщина-цветок превращается в свирепое, когтистое животное. Она преображается в хищника, рыскающего и выслеживающего добычу, чтобы убить ее.
Позже Мако перевела это в художественную форму, создав глиняную «маску ярости». Она сказала мне, что работает с глиной впервые, но ее желание оказалось настолько сильным, что на свет появилось гротескное лицо, угрожающе пялившееся на нас.
Позже в ходе обсуждения Мако сказала: «Я не знала, что была такой злой и такой сильной! Мне понравилось становиться такой дикой. Я признаю, что это часть меня. Я могу принять свою темную, неистовую, яростную сторону. Я освобождаю ее, делая маску и протанцовывая гнев. Сейчас, в данный момент, она уже не со мной. Она вытекла из меня в глину и танец». Мако сидела спокойно, а я глядела на ее открытые, расслабленные тело и лицо, лишенные напряжения, преисполненные мира. Внутреннего мира.
Два предыдущих примера описывают постепенный процесс приближения к собственной тени. Слова «Это не я» побудили застенчивую Мако с ее неизменно милой улыбкой выпустить вовне свою тигриную часть. Такие стимулы дают человеку разрешение исследовать неизведанное. На другом семинаре искренняя просьба участников и руководителя (Кони Смит-Сигел) задуматься об участии США в бомбежке Хиросимы вовлекла нас в воспоминания о том событии. Эмоции причиняли нам физическую боль. Мы глубоко погрузились в личную и политическую трагическую ситуацию. Хотя потребовалось какое-то время, чтобы отчаяние поднялось на поверхность и оказалось разделенным между нами, это чувство привело нас к ощущению новых начинаний и мужества действовать. Если возмущение, отчаяние, гнев и сопровождающие их звуки запрещены в нашей культуре, то освобождение от них через танец, вокализацию и визуальное искусство представляет собой шаг навстречу интеграции тени.
Иногда я приглашаю клиента выразить свой гнев, например битьем по подушке теннисной ракеткой. Я поддерживаю его в том, чтобы в ходе этого он издавал соответствующие звуки. Этот процесс помогает людям встретиться лицом к лицу со страхом того, что их эмоции выйдут из-под контроля (что на самом деле и случается, если слишком долго сдерживать их). Полезно выпустить немного пара: с этого начинается процесс исцеления. Однако как сказала одна женщина:
