Джин Ландрам - Дж. Н. Ландрам. Четырнадцать гениев, которые ломали правила.
Райт был архитектором-философом точно так же, как и Пикассо был художником-философом. Сначала ему было нужно «увидеть» свое творение, а затем психологически соотнести с заказчиком. Прежде чем приступить к эскизам, Райт должен был холистически увидеть свою работу. Он подчеркивал это и перед студентами, говоря: «Никогда не пытайтесь решать, каким будет ваш проект, пока идея совершенно ясно не оформилась в вашем воображении» (Сикрест. 1992, стр. 419). Именно поэтому Райт долгие месяцы тянул с разработкой «Водопадов», а нетерпеливый Кауфман то и дело запрашивал, как продвигается дело.
Во время одной из поездок в Милуоки, который находился в двух часах езды от Тализина, Кауфман позвонил и спросил, когда все будет готово. А Райт в присутствии своих знакомых спокойно ответил: «Ваш дом готов». Кауфман сказал, что тогда он завернет в Тализин посмотреть на результаты. Правда состояла в том, что, если не считать концепции, сформировавшейся у него в голове, Райт и не думал приступать к проекту. Не было даже эскизов, которые можно было бы предъявить Кауфману. Приятели Райта были в ужасе.
Изобретения всегда приходили к Фрэнку Ллойду Райту неожиданно и драматично. Он повесил трубку, взял три листа кальки, сел и начал свой творческий марафон, который его друзья окрестили «марш-броском». Семь человек лично присутствовали при этом своеобразном подвиге Геракла. Райт начал рисовать, по ходу дела давая объяснения проекту. За два часа безумно напряженной работы он нарисовал эскиз до мельчайших деталей и дал ему имя «Водопады». Он не забыл даже такую деталь как скамейки, откуда Кауфман с женой могли созерцать водопад.
Этому шедевру творчества суждено было стать знаменитейшим зданием Райта, хотя его эскиз и был создан всего за два часа. Творение, сделанное в последнюю минуту, в один прекрасный день назовут «одним из прекраснейших зданий в мире» (Сикрест. 1992, стр. 420). Друзья архитектора были поражены, когда приехавший Кауфман просмотрел эскизы и сказал: «Ничего здесь не меняйте».
Воплощенная энергия
Когда на него снисходило вдохновение, Райт был воплощенной энергией, а его гигантомания сохранилась до старости. Его биограф Мэрил Сикрест писала: «Его
изобретательность и энергичность были просто чудовищны, и он работал без перерыва» (стр. 230). Большинство великих и талантливых предпринимателей способны жонглировать сразу несколькими мячами или выполнять сразу несколько задач. Такие люди обожают быть занятыми, намечая себе гораздо больше того, что они могут выполнить, и гордятся тем, что все закончили в срок. Этот талант повышает их производительность, но обязательно пагубно сказывается на семейных и дружеских отношениях.
Райт был трудоголиком и твердо следовал собственному афоризму: «В работе следует сочетать все творческие и радостные проявления жизни». Его чудовищная продуктивность подтверждает существование у него маниакальной потребности работать. Между 1894 и 1912 годами Райт спроектировал 135 зданий, не считая чтения лекций, руководства фирмой, публикации десяти статей и отправления должности главного архитектора Чикаго.
Позднее Райт отошел от общественных дел и стал более методичен, но его производительность нисколько не снизилась. Как-то в возрасте восьмидесяти четырех лет он начал работать в четыре часа утра и еще до завтрака закончил новые эскизы трех совершенно разных зданий. На девятом десятке Райт принял три сотни совершенно новых заказов, сделав за это время одну треть всего, что создал за всю свою творческую жизнь. Эти поздние творения включают в себя Музей искусств Га-генхейма в Нью-Йорке, Прайс Тауэр в Бартсилле, штат Оклахома; плюс Гражданский Центр графства Мэрии стоимостью восемь миллионов долларов, раскинувшийся в Северной Калифорнии на 130 акрах. Все эти шедевры представляют собой совершенно разные проекты, что в классическом духе Райта.
Власть и влияние
Райт любил повторять: «Архитектура черпает свою энергию из источника жизненной силы, и человек и его творения находятся в идентичном состоянии» (Сикрест. 1992, стр. 210). Мог ли он при этом иметь в виду себя?
Власть Райта состояла в его способности создавать новое и ни на что не похожее, игнорируя все традиции. Но его власть погубила его. Его сила стала его слабостью.
Так как Райт всегда настаивал на создании непременно «нового», то он не мог достичь размаха других бизнесменов. Его новаторство пагубно сказывалось на финансовой стороне дела, так как каждое новое творение требовало столько же времени и энергии, сколько и предыдущее. Райт никогда не наживал капиталов на прошлых работах, как другие архитекторы, которые тиражировали свои предыдущие проекты. Самое первое — всегда самое дорогое: огромные доходы являются побочным результатом массового производства. Райт никогда не использовал свои проекты дважды, и потому прошлые работы не приносили ему доходов. Позднее, прославившись, он смог брать за свою работу бешеную плату и только тогда преуспел в финансовом плане. Если кто-то копировал его проекты или имитировал их, это приводило его в ярость. Гениальная творческая энергия была силой Райта, но также сыграла свою роль в его борьбе с неплатежеспособностью; банки не раз накладывали лапу на Тализин. Из-за своих авангардных проектов Райт также годами терял приличные комиссионные.
Мечтатель, ходивший по краю
Дерзкий и мятежный дух Райта давал ему силы, власть и влияние. Из-за тех же самых качеств большую часть своей сознательной жизни он не мог расплатиться с долгами. Рискованные предприятия доводили его почти до банкротства, а рассерженные кредиторы грозили оттяпать Тализин по суду.
Отсутствие интереса к деталям обычно для прометеев, так как их интересуют только панорамы, а детали утомляют. Требования Райта к эстетике в ущерб мелким деталям приводили к тому, что его дома давали течь, там возникали механические неполадки и другие отклонения. Тализин горел три раза, из них дважды — из-за вопиющего невнимания архитектора к деталям. Отель «Империал» в Токио мог выстоять при сильном землетрясении, но крыша здания не выдерживала дождя. Проекты Райта были
шедеврами эстетики, в которых, тем не менее, отсутствовали самые необходимые детали. Практически никто никогда не пенял Райту за его художественный вкус или «форму» его творений. Но большинство клиентов жаловались на самые тривиальные неполадки, которые мог устранить любой искусный механик. Для Райта такие мелочи были неважны.
Кризисы и творчество
Самая большая трагедия в жизни Райта произошла летним днем 1914 года. В этот день его любовница и будущая жена Мейма Бортвик Чини, а также двое ее детей и четверо работников Тализина были убиты. Убийство и поджог Тализина были осуществлены эмоционально неуравновешенным слугой Райта Джулианом Карлтоном. Когда происходили убийства и поджог, Райт находился в Чикаго, работая над новым проектом. Мейма ранее сказала Карлтону и его жене, что в конце недели они могут идти куда хотят, так как уволены за некомпетентность.
Райт был практически раздавлен трагедией и сказал: «Все, что у меня оставалось для борьбы за свободу в течение этих пяти лет, потеряно». Он тут же начал заново отстраивать Тализин, так как это было единственное, что связывало его со славным и романтическим прошлым. Райт так и не оправился после этой трагедии. Бросив жену и шестерых детей, он тщательно планировал идиллическую жизнь с Меймой и ее детьми. Тализин должен был стать домом их мечты, но все погибло. И все же этот кризис стал катализатором его величайших творений.
Психосексуальная энергия
Личные трагедии Райта — сюжет для драмы. Первую жену Кэтрин он оставил; его любовница Мейма Бортвик Чини была убита, его вторая жена Мириам Ноэль Райт оказалась злобной, жадной до власти женщиной, пытавшейся погубить его. После гибели Меймы Райт был уязвим, и корыстная Мириам склонила его к браку. Когда он осознал ее намерения, то вышвырнул ее и подал на развод, после чего она вероломно начала планировать его падение. Райт женился на Мириам в тот же месяц, когда и развелся с Кэтрин (ноябрь 1923 года) после совместной жизни с ней с 1915 года. Новый брак просуществовал шесть месяцев. Потом в мае 1924 года Мириам оставила его, открыв шестилетнюю эру борьбы.
Мириам была наркоманкой, но скрывала это от Райта до тех пор, пока они не поженились. Она также была почти психопаткой. В 1924 году Райт обручился с русской иммигранткой Ольгой Ивановной Лазович. Но когда в том же году Ольга родила дочь Иованну, ревнивая и сумасшедшая Мириам годы потратила на то, чтобы Ольгу выслали из страны, а Райта арестовали за нарушение акта Манна (пересечение границ штата с незамужней женщиной с целью вступления с нею в связь). Четыре мучительных года Мириам прибегала к помощи суда, заставляя Райта и Ольгу бежать в Пуэрто-Рико или прятаться на затерянной ферме в Миннесоте, где не перестававший творить Райт начал писать свои мемуары. Этот период жизни Райта был просто кошмаром. За ним и Ольгой охотились агенты ФБР, репортеры, Верховный Прокурор США и чиновники департамента по делам иммиграции. Его творческие попытки практически сошли на нет, и так продолжалось до 1933 года, пока Мириам не умерла, положив конец десяти годам травли.
