Карл Юнг - Структура и динамика психического (сборник)
35 Для нашей цели непосредственный интерес представляет только принцип эквивалентности. В своей книге Символы трансформации33 я наглядно показал возможность рассмотрения определенных процессов развития и других трансформаций подобного типа с точки зрения принципа эквивалентности. Я не намерен повторять in extenso то, что уже сказал там, однако хотел бы только еще раз подчеркнуть, что исследование Фрейдом сексуальности внесло неоценимый вклад в разработку нашей проблемы. Ничто, кроме рассмотрения отношения сексуальности к психическому в целом, не позволяет более ясно увидеть, как за исчезновением данного количества либидо следует появление эквивалентной ценности в иной форме. К несчастью, весьма понятная переоценка Фрейдом сексуальности заставила его свести трансформации других специфических психических сил, так или иначе соотносящихся с сексуальностью, к сексуальности чистой и простой, что навлекло на него справедливое обвинение в пансексуализме. Недостаток фрейдовского взгляда заключается в односторонности, к которой механистически-каузальный подход всегда имеет склонность, иначе говоря – во всеупрощающем reductio ad causam[1], которое чем оно вернее, проще и более широко охватывает вещи, тем менее отдает должное продукту, подобным образом анализируемому и редуцируемому. Всякий, кто внимательно читает работы Фрейда, видит, какую важную роль играет принцип эквивалентности в структуре его теорий. Это особенно хорошо заметно в его исследованиях конкретных случаев заболеваний, где он дает описание вытеснений и замещающих их образований34. Всякому, кто обладает практическим опытом в этой области, известно, какую огромную эвристическую ценность имеет принцип эквивалентности при лечении неврозов. Даже если применение этого принципа не всегда осознано, вы, тем не менее, применяете его инстинктивно или руководствуясь чувством. Например, когда сознательная ценность, скажем, перенос, уменьшается или фактически полностью исчезает, вы немедленно ищете замещающее его образование, надеясь увидеть эквивалентную ценность, зарождающуюся где-либо в другом месте. Нетрудно обнаружить замену, если замещающее образование представляет собой сознательное содержание, но нередки случаи, когда некое количество либидо исчезает, по всей видимости, не образуя замены. В этом случае замена имеет бессознательный характер, или, как это обычно бывает, пациент просто не сознает, что какой-то новый психический факт выступает в роли соответствующего замещающего образования. Но не исключена возможность и того, что значительное количество либидо исчезает, словно бы полностью поглощенное бессознательным, не являя никакой новой ценности вместо себя. В подобных случаях целесообразно твердо придерживаться принципа эквивалентности, поскольку внимательное наблюдение за пациентом вскоре позволит выявить признаки бессознательной активности, например интенсификацию определенных симптомов, или появление какого-нибудь нового симптома, или особенные сновидения, или странные, быстро исчезающие фантазии и т. п. Если аналитику удается перевести эти скрытые содержания в сознание, то обычно можно продемонстрировать, что либидо, которое исчезло из сознания, генерировало в бессознательном некий продукт, который, несмотря на все отличия, имеет немало общих черт с сознательными содержаниями, утратившими свою энергию.
36 Имеется немало поразительных и достаточно широко известных примеров подобных трансформаций. Так, когда ребенок начинает субъективно отделяться от своих родителей, у него возникают фантазии о замещающих их родителях, и эти фантазии почти всегда переносятся на реальных людей. Переносы такого рода в конце концов оказываются несостоятельными, потому что созревающая личность должна ассимилировать родительский комплекс и достичь компетентности, ответственности и независимости. Другая сфера, изобилующая поразительными примерами, – это психология христианства, в котором подавление инстинктов (то есть примитивной инстинктивности) приводит к возникновению религиозных замещающих образований, таких, как средневековая Gottesminne[2], сексуальный характер которой не заметит только слепой.
37 Эти размышления ведут нас к еще одной аналогии с теорией физической энергии. Как известно, теория энергии признает не только фактор интенсивности, но и фактор экстенсивности, причем последний является необходимым практическим дополнением к понятию чистой энергии. Он объединяет понятие чистой интенсивности с понятием количества (например, количество света в противоположность его силе). «Количество энергии, или фактор экстенсивности, прикреплено к данной структуре и не может быть перенесено на другую структуру без увлечения за собой частей первой; однако фактор интенсивности способен переходить с одной структуры на другую»35. Следовательно, фактор экстенсивности демонстрирует динамическое измерение энергии, присутствующей в любой момент в данном явлении36.
38 Сходным образом и фактор психологической экстенсивности не может перейти в новую структуру без переноса при этом частей или характерных особенностей предыдущей структуры, с которой он связан. В своей более ранней работе я специально привлек внимание к этой особенности трансформации энергии и показал, что либидо не покидает определенной структуры в качестве чистой интенсивности, переходя без всякого следа в другую структуру, но что оно снова обретает характерные качества прежней своей функции – только в новых условиях37. Эта особенность так поражает, что приводит к ложным заключениям – и не только к неверным теориям, но и к самообманам, чреватым самыми печальными последствиями. Скажем, некоторое количество либидо, имеющего определенно сексуальный характер, переходит в другую структуру, забирая при этом с собой некоторые из особенностей своего предыдущего применения. В этой ситуации очень велико искушение прийти к мысли, что динамика новой структуры тоже будет сексуальной38. Возможен и другой случай, при котором либидо какой-нибудь духовной деятельности отдается в основном материальным интересам, вследствие чего данный индивид ошибочно полагает, что новая структура столь же духовна по своему характеру, как и прежняя. Подобные заключения ложны в принципе, поскольку они учитывают лишь относительные черты сходства этих двух структур, не обращая при этом внимания на их не менее важные различия.
39 Практический опыт заставляет нас принять в качестве общего правила, что психическая деятельность может найти себе замещение только на основе принципа эквивалентности. Например, патологический интерес, интенсивная привязанность к симптому могут быть заменены в равной степени интенсивной привязанностью к другому интересу, что объясняет нам, почему освобождение либидо от симптома никогда не происходит без такого замещения. Если заместителю недостает энергетической ценности, нам сразу ясно, что часть энергии следует искать где-нибудь в другом месте – если не в сознательном разуме, то в образованиях бессознательной фантазии или в расстройстве «parties superieures»[3] психологических функций (если воспользоваться уместным здесь выражением Жане).
40 Помимо этих практических выводов из нашего опыта, давно уже имевшихся у нас, энергетическая точка зрения предоставляет также возможность оформить еще один аспект нашей теории. Согласно каузальному подходу Фрейда, существует только одна неизменная субстанция, сексуальный компонент, к деятельности которого с монотонной регулярностью приводит всякая интерпретация, – факт, на который Фрейд сам однажды указал. Очевидно, что дух reductio ad causam[4] или reductio in primam hguram[5] никогда не позволит оценить по достоинству идею финального развития, необыкновенно важную для психологии, потому что любое изменение в состояниях понимается в этом случае лишь как «сублимация» базисной субстанции и, следовательно, как замаскированное выражение все того же сексуального компонента.
41 Идея развития возможна только в том случае, если понятие неизменной субстанции не гипостазируется при помощи ссылок на так называемую «объективную реальность» – иначе говоря, только тогда, когда не предполагается, что каузальность идентична поведению вещей. Идея развития требует признания возможности изменения в субстанциях, способных к теоретически неограниченной взаимозаменяемости и модуляции, в соответствии с принципом эквивалентности и исходя из очевидной предпосылки о разности в потенциале. Здесь снова, так же как при рассмотрении соотношения между каузальностью и финальностью, мы сталкиваемся с неразрешимой антиномией, являющейся следствием незаконной проекции энергетической гипотезы, ибо неизменная субстанция не может в то же самое время являться энергетической системой39. Согласно механистическому воззрению, энергия прикреплена к субстанции, что позволяет Вундту говорить об «энергии психического», которая возрастает с течением времени и, следовательно, не допускает применения энергетических принципов. С другой стороны, при энергетическом подходе субстанция – это всего лишь выражение или знак энергетической системы. Эта антиномия выглядит неразрешимой только до тех пор, пока забывают, что обе точки зрения соответствуют фундаментальным психологическим установкам, которые, очевидно, до некоторой степени совпадают с состояниями и поведением объектов – совпадение, которое и делает точки зрения применимыми на практике. Поэтому нет ничего удивительного в том, что каузалистам и финалистам приходится вести в равной мере отчаянную борьбу за объективную действительность своих принципов, ибо каждый из отстаиваемых ими принципов является, помимо прочего, принципом личного отношения ученого к жизни и к миру, и никто добровольно не захочет согласиться с тем, что его психологическая установка, возможно, связана с действительностью лишь условно. Такое неприятное признание переживается нами в какой-то степени как самоубийственная попытка подпилить сук, на котором сидишь. Однако неизбежно возникающие антиномии, к которым приводит проекция логически оправданных принципов, принуждает нас произвести фундаментальную проверку собственных психологических установок, поскольку только таким способом можно избежать произвола с нашей стороны в отношении иного, логически обоснованного принципа. Антиномия должна разрешаться в некоем антиномическом постулате, каким бы неудовлетворительным такое предложение, возможно, ни казалось для нашего конкретистского мышления и каким бы мучительным для духа естествознания ни являлось признание того, что сущность так называемой реальности исполнена загадочной иррациональности. Тем не менее, такое признание с необходимостью следует из принятия антиномического постулата40.
