Карл Юнг - Структура и динамика психического (сборник)
27 Дифференциация специфических энергий – таких, как энергия удовольствия, энергия ощущения, энергия противоречия и т. д., – предлагаемая Липпсом, представляется мне теоретически недопустимой, поскольку специфические формы энергии и есть вышеупомянутые силы и состояния. Энергия – количественное понятие, которое включает в себя их все. И только эти силы и состояния получают количественное определение, поскольку являются понятиями, выражающими качества, вносимые в действие посредством энергии. Количественное понятие ни в коем случае не должно являться в то же самое время качественным, иначе оно не будет давать нам возможности интерпретировать отношения между силами, что в конечном счете является его настоящей функцией.
28 Так как, к сожалению, мы не в силах научно доказать, что между физической и психической энергиями существует отношение эквивалентности30, у нас нет другого выбора, кроме как или совсем прекратить разговор об энергетическом воззрении, или же предположить существование некой особой психической энергии – что, безусловно, возможно в качестве гипотетической операции. Как уже отметил Липпс, психология не в меньшей степени, чем физика, может пользоваться правом строить свои собственные понятия, однако, как вполне справедливо указывает Вундт, лишь в том случае, если энергетическое воззрение доказывает свою ценность, а не представляет собой простое подытоживание результатов в виде неопределенного общего понятия. Мы, тем не менее, придерживаемся мнения, что энергетическая точка зрения на психические феномены является весьма ценной, потому что дает нам возможность распознавать как раз те количественные отношения, существование которых в душе, возможно, и нельзя отрицать, но которые легко не заметить при чисто качественном взгляде на вещи.
29 Далее, если бы, как утверждают психологи, исследующие сознательный разум, психическое состояло только из сознательных процессов, то мы могли бы удовлетвориться предположением о существовании «особой психической энергии». Но так как мы убеждены, что бессознательные процессы имеют отношение также и к психологии, а не только к физиологии мозга (в качестве субстратных процессов), то мы обязаны поставить наше понятие энергии на значительно более широкое основание. Мы полностью согласны с Вундтом в том, что существуют вещи, которые мы сознаем только смутно. Мы принимаем, вслед за ним, шкалу ясности для сознательных содержаний, однако психическое для нас отнюдь не прекращается там, где начинается темнота, но находит себе продолжение прямо в бессознательном. Мы также оставляем психологии мозга ее участок работы, поскольку полагаем, что бессознательные функции в конечном счете сводятся к физиологическим процессам, однако их не стоит возводить на уровень психического, если только не прибегать к помощи философской гипотезы панпсихизма.
30 В определении границ понятия психической энергии нам, таким образом, приходится столкнуться с определенными трудностями, поскольку мы совершенно лишены средства для отделения того, что является психическим, от биологического процесса как такового. К биологии с не меньшим успехом, чем к психологии, можно подойти с энергетической точки зрения, другой вопрос – насколько, по мнению самого биолога, такой подход полезен и представляется ценным. Подобно психическому, жизне-процесс (life-process), вообще говоря, не находится в каком-либо точно доказуемом взаимоотношении эквивалентности с физической энергией.
31 Если мы будем держаться в границах научного здравого смысла и избегать философских умозрений, которые увели бы нас слишком далеко, то, вероятно, лучше всего было бы рассматривать психический процесс просто в качестве некоего жизне-процесса. Таким способом мы расширяем более узкое понятие психической энергии до понятия жизне-энергии, которая включает в себя «психическую энергию» в качестве особой части. В результате мы получаем преимущество, состоящее в том, что мы можем придерживаться количественных отношений и за пределами узких границ психического – в сфере биологических функций вообще и, таким образом, можем оценить по достоинству, если понадобится, давно дискутируемую и вездесущую проблему «духа и тела».
32 Понятие «жизне-энергии» не имеет ничего общего с так называемой жизне-силой, ибо последняя, в качестве силы, являлась бы не чем иным, как специфической формой всеобщей энергии. Рассматривать жизне-энергию таким образом, и, следовательно, перекидывать мостик над все еще зияющей пропастью между физическими процессами и жизне-процессами, означало бы игнорировать особые требования биоэнергетики в сравнении с физической энергетикой. Я предложил называть эту гипотетическую жизне-энергию «либидо», ввиду психологического применения, предназначенного нами для нее. В известной степени я дифференцировал ее от понятия всеобщей энергии, отстаивая таким образом право биологии и психологии формировать свои собственные понятия. Выбирая подобный термин (имею в виду «либидо»), я никоим образом не желаю опережать исследователей, работающих в области биоэнергетики, но открыто признаю, что заимствовал его с намерением использовать для наших целей: для их же целей какой-нибудь термин вроде «био-энергии» или «жизненной энергии», возможно, более предпочтителен.
33 Здесь мне необходимо принять меры предосторожности в связи с возможностью неверного понимания моих слов. Я не имел ни малейшего намерения пускаться в настоящей статье в обсуждение спорной проблемы психофизического параллелизма и взаимодействий сторон в этом отношении. Эти теории суть умозрительные заключения относительно возможности духа и тела функционировать совместно или бок о бок, и они касаются как раз того самого вопроса, который я намеренно не принимаю здесь во внимание, а именно существует ли движение психической энергии независимо от физического процесса, или оно включается в него. На мой взгляд, нам практически ничего об этом не известно. Подобно Буссе31, я считаю идею реципрокного взаимодействия вполне разумной и не нахожу никакой причины ставить под сомнение ее надежность с помощью гипотезы психофизического параллелизма. Для психотерапевта, специфическая область деятельности которого лежит как раз в этой ключевой сфере взаимодействия духа и тела, представляется в высшей степени вероятным, что психическое и физическое являются не двумя независимыми параллельными процессами, но в значительной мере связаны между собой реципрокным образом, хотя действительная природа этого взаимоотношения по-прежнему находится совершенно за пределами нашего опыта. Исчерпывающие дискуссии по этому вопросу, возможно, в высшей степени интересны для философов, однако эмпирической психологии следует ограничиваться эмпирически доступными фактами. Даже если нам еще не удалось доказать, что процессы в области психической энергии включены в физический процесс, противникам подобной точки зрения точно так же не удалось с минимумом научной достоверности отделить психическое от физического.
в. Сохранение энергии34 Если мы беремся рассматривать психический жизне-процесс с энергетической точки зрения, мы не должны довольствоваться одним лишь понятием энергии, но обязаны также проверить его применимость к эмпирическому материалу. Энергетический подход бесполезен, если выясняется, что его основной принцип, сохранение энергии, непригоден. В данном случае мы должны последовать предложению Буссе и провести различие между принципом эквивалентности и принципом постоянства32. Принцип эквивалентности гласит, что вместо данного количества энергии, расходуемого или потребляемого с целью вызвать определенное состояние, равное количество той же самой или иной формы энергии появляется где-либо в другом месте; тогда как принцип постоянства утверждает, что общая сумма энергии остается постоянной и не подвержена ни увеличению, ни уменьшению. Отсюда видно, что принцип постоянства является логически необходимым, но обобщающим выводом из принципа эквивалентности и не столь важен на практике, поскольку наш опыт всегда имеет дело только с парциальными системами.
35 Для нашей цели непосредственный интерес представляет только принцип эквивалентности. В своей книге Символы трансформации33 я наглядно показал возможность рассмотрения определенных процессов развития и других трансформаций подобного типа с точки зрения принципа эквивалентности. Я не намерен повторять in extenso то, что уже сказал там, однако хотел бы только еще раз подчеркнуть, что исследование Фрейдом сексуальности внесло неоценимый вклад в разработку нашей проблемы. Ничто, кроме рассмотрения отношения сексуальности к психическому в целом, не позволяет более ясно увидеть, как за исчезновением данного количества либидо следует появление эквивалентной ценности в иной форме. К несчастью, весьма понятная переоценка Фрейдом сексуальности заставила его свести трансформации других специфических психических сил, так или иначе соотносящихся с сексуальностью, к сексуальности чистой и простой, что навлекло на него справедливое обвинение в пансексуализме. Недостаток фрейдовского взгляда заключается в односторонности, к которой механистически-каузальный подход всегда имеет склонность, иначе говоря – во всеупрощающем reductio ad causam[1], которое чем оно вернее, проще и более широко охватывает вещи, тем менее отдает должное продукту, подобным образом анализируемому и редуцируемому. Всякий, кто внимательно читает работы Фрейда, видит, какую важную роль играет принцип эквивалентности в структуре его теорий. Это особенно хорошо заметно в его исследованиях конкретных случаев заболеваний, где он дает описание вытеснений и замещающих их образований34. Всякому, кто обладает практическим опытом в этой области, известно, какую огромную эвристическую ценность имеет принцип эквивалентности при лечении неврозов. Даже если применение этого принципа не всегда осознано, вы, тем не менее, применяете его инстинктивно или руководствуясь чувством. Например, когда сознательная ценность, скажем, перенос, уменьшается или фактически полностью исчезает, вы немедленно ищете замещающее его образование, надеясь увидеть эквивалентную ценность, зарождающуюся где-либо в другом месте. Нетрудно обнаружить замену, если замещающее образование представляет собой сознательное содержание, но нередки случаи, когда некое количество либидо исчезает, по всей видимости, не образуя замены. В этом случае замена имеет бессознательный характер, или, как это обычно бывает, пациент просто не сознает, что какой-то новый психический факт выступает в роли соответствующего замещающего образования. Но не исключена возможность и того, что значительное количество либидо исчезает, словно бы полностью поглощенное бессознательным, не являя никакой новой ценности вместо себя. В подобных случаях целесообразно твердо придерживаться принципа эквивалентности, поскольку внимательное наблюдение за пациентом вскоре позволит выявить признаки бессознательной активности, например интенсификацию определенных симптомов, или появление какого-нибудь нового симптома, или особенные сновидения, или странные, быстро исчезающие фантазии и т. п. Если аналитику удается перевести эти скрытые содержания в сознание, то обычно можно продемонстрировать, что либидо, которое исчезло из сознания, генерировало в бессознательном некий продукт, который, несмотря на все отличия, имеет немало общих черт с сознательными содержаниями, утратившими свою энергию.
