StEll Ir - Сонадариум. Полёт Ли
а я и сам то даже не сильно хорошо помню как только помню попытался прийти страх и отступил непонятый а замест него позади спины лопатками рванулась та же до рези родная боль локти взметнулись сначала страшно и судорожно и кисти вывернули из себя первый непокладистый ещё совсем воздух а потом руки целиком и правильно уже руки от самых плечей вывернули и от самых тёмных вод вняли вверх в тяжёлое беспросветное сердечное содрогание запоздалому страху в такт
они или рты открыли совсем или не видели даже в ночь – я не смотрел меня повело вверх к себе небо ночное тёплое небо наполненное мириадами точечек звёзд и ветер ветер ветер рвался навстречу и помогал в первый раз мне лететь над ночным городом всё ещё было беспробудно а я с большой высоты увидел уже далеко-далеко над чёрным горизонтом тихое пятнышко света тогда сила великая сила земли потянула неудержимо меня к себе и я летел почти падая стремительно в родное к себе фрамуга открытого ночного окна выручила и я вернулся незамеченным никем с почти уже предутренней улицы кошенька как раз тогда не спала это она так всегда – ждала и ещё я вернулся победившим с этого раза настало тогда тогда я стал выходить в наступавших вечерах но не взбирался на крыши я был осторожен нет и я не взбирался на крыши я ходил ночным пешеходом по мало ли каким-то делам и находил уединённую тёмную улицу потому что нужно было выйграть время оно сразу не выходило так я часами бился как припадочный взмахивая руками и не мог вернуть ритма я знал я твёрдо знал уже что могу что умею летать и только не мог взлететь и ещё я знал уже что не смогу летать днём и что земле меня будет возвращать солнце это было грустно как люди тогда на мосту но этому было не противостоять и я бился бился бился в тёмных переулках среди каменных многоэтажек чтобы никто не заметил и не испугался чтобы научиться взлетать иногда я чувствовал как они пытаются найти и почти находят меня потому что они узнали что я не умер тогда увидели наверное всё-таки но мне это было не сильно важно и я всё время уходил но они совсем и непоправимо бдительны и вот один раз они придумали ещё раз сами себе страх они тщательно выследили меня и сделали засаду а мне тогда особенно было некогда и я не заметил их странного должно быть застали они меня на той тренировке когда внезапно высветили со всех сторон ослепительным светом ихних фар в том минимуме одежды потому что одежда в полёте тянет оказалось тяжелей чем в воде и в нелепых прыжках и движениях рук но я понял тогда сразу как-то что уже не остановлюсь и из-за фар до меня не достанут люди руки в судорожных рывках дёрнулись и вошли в ритм одним прыжком я вошёл в воздух и над ними маленькими и обомлевшими взлетел
***на челе всходило солнце а на глаза на веки на ясный взгляд ложились непроницаемо чёрные тени выхвати меня отсюда сила неведомая как становился я сам себе не свой чужой чёрный немереный под стать своему безысходному чёрному полёту далеко-далеко ушёл я летать им было уже не достать меня и они только стерегли меня на входах и выходах на подходах к ночному чёрному городу и к ночному чёрному небу неизвестно почти зачем уже и совсем уже я не мешал но я уходил и входил быстро понимая что их влечёт всякий случай и что бояться они не впервой уже взлетал я теперь чётко выверено всегда всегда внезапно и отточено вверх старался уйти в первоначальные облака на случай если случится опомнившийся и я стал аккуратен я стал по-ночному слажен и аккуратен беспомощные биения и рывки тренировок не были больше нужны и отлаженность и аккуратность в их ночных прятках стали моими верными спутниками только один раз встрепенулся какой-то их сторожевой отряд но так и не заметил ничего только один раз случайный прохожий оказался в пределах видимого обзора моей очередной взлётной площадки только один раз за мной была настоящая погоня... а я видел их видел их видел их уже из-за облаков видел когда они не могли видеть меня и почему-то я видел их хорошо слишком хорошо и каждый раз когда я смотрел на них мне становилось грустно как тогда по дороге к мосту и я тогда не смотрел на них я смотрел на звёзды небо или луну а ещё я смотрел за чёрный ночной горизонт тогда я рвался к нему всей грудью многими многими многими часами силясь разорвать его ширь его запредельность его губящее всё существование и тогда ветер рвал мне лёгкие и рвал мне крылья но ветер уже был равен мне а горизонт по-прежнему и очень по-страшному недостижим недостижим недостижим как лестница на чердак с выбитой темнотой обрушенного пролёта как обязательность сворачивания в клубок и вниз рывком по утрам от недостижимости горизонта можно было задохнуться и поэтому туда не надо было живым и мне стало хорошо когда я оставил в покое горизонт а он тогда оставил в покое меня мы знали оба что наше будущее всё равно неразлей-вода вечных больших и малых боёв и сражений но сейчас нам стало наплевать и мы отдыхали я ночами летал над прохладой ночных городов и полей а горизонт лежал спокойно там далеко в необъятную прекрасную свою ширь а меня от полёта прямо вело я проносился над чёрными ночными лесами почти касаясь верхушек деревьев и слушал как ходит в них ветер я вспугивал стаи серебряных рыб у ночных подлунных озёр я искал города где люди ночью были бы не настороже то не я уже то крылья были неугомонны они рвались невидные и непонятные даже мне из-за плечей и руки слушались их а они слушались рук и там глубоко в небе я ощутил воздух свободы и воли чистый воздух ночного порыва пусть только ночного но неодолимого в своей свирепости порыва откуда из-под самого неба полёт возможно было направить куда угодно и в дали насколько угодно благо к чести времени будь сказано пока была ночь ночь была везде планета теряла свою жизненно необходимую во всех остальных случаях каплеобразность и обращалась всей своей поверхностью в ночь возможно это абсурд и начала моего параноидального мышления но это было именно так можно было облететь всю землю и пока была ночь на всей земле была ночь и это было не страшно это было тепло и хорошо особенно жёлтые маленькие бусинки огней старых деревень и городов где не было необходимой в современности градации улиц ночью на улицы мёртвого света и улицы полной темноты я привык к неону мне и от него хорошо но жёлтые огоньки старых городов грели даже с далёкого иззавысотного пространства и было тепло и ветер успокаивался тогда и переливался как большой играющий чёрный котёнок в лапах которого на крыльях можно было парить
взгляд когтями в стену в спину в окно той ночью случилось особенное выжигай на челе слова особой гордости за заживо впойманных выцарапывай шукатят по углам может быть оно выживется от вывернутых локтей до освещённых трассирующими пулями полей гнали гнали гнали не догнали недрёманное око той ночью вжимало меня в горизонт и я уходил под огнём их недоброго вертолёта быстро быстро быстро летел так быстро что воздух не успевал наполнять лёгкие чего со мной не было никогда и я задыхался и судорожно рвался руками и крыльями в полёте оно ничего как раз в ту ночь узнал я что всё в порядке что все необходимые родные люди живы и все в тишине я бы свободно ушёл хоть мощь механизма была велика но они давнишние мои не промах за столько-то лет беспорочного самоуничтожения я рвался вперёд и в сложном пике готов уже был вывернуться прочь в темноту когда у горизонта появились глаза они непередаваемы глаза горизонта я видел взгляд первого и последнего своего неодолимого врага и в глазах его была по мне скорбь горизонт он всегда видит дальше и я понял что я проиграл я ещё выворачивал по инерции в глубину темноты когда они накинули на меня сеть сплетённую из живых птиц из верёвок продетых в клювы многих и многих птиц птицы кричали и бились в страхе калеча и убивая друг друга но это им было всё равно они поймали меня и тьма птичьих тел живых и мёртвых сразу опутала и сдавила меня а они радовались они же как проклятые стреляли по мне сумасшедшие они сети свои драные кидали и пытались меня порубить винтами я же уходил от них как заговоренный на одной голой идее собственного величия я сети их прорезал не замечая словно крылья были остры как воздух а они значит нашли и радовались теперь скопидомно и тряско они подумали мне живых ведь птиц не пройти не буду же я их резать и это они подумали правильно я висел под железным брюхом вертолёта в живых силках и раскачивался на ветру мы летели куда-то а я заглядывал птицам в глаза и в глазах живых была боль а в глазах мёртвых тоска и мне за них становилось совсем нехорошо и больно темно а к ним я утратил интерес и они доигрались со своими пестиками что-то случилось с силами их всемогущего механизма и вертолёт потерял высоту они бились как в судорогах и уже готовы были даже сбросить лишний груз в море над которым мы оказались но ничего выжили все и даже не намокли только вертолёт несколько долгих минут шёл почти касаясь моря своим железным брюхом я выдержал а птицы птицы они все умерли захлебнулись они мне казалось что я чувствую как они когда бились прижимаются и умирают на мне а когда мы поднялись опять в воздух в живых не было уже ни одной мы прилетели на какую-то базу и к вертолёту бежали уже какие-то люди когда я понял что свободен как по живой боли резал я верёвки с тоской птичьих не выживших глаз и ушёл я глянул на них торопившихся очень зачем и ещё в тоскливые птичьи бусинки и взлетел резко вверх недостижимо неуловимо поранено но ранен был не только я собой были ранены и они и поэтому когда влетал я в ночной проём распахнутой фрамуги окна я понял что привёл на плечах их и из какого-то уже непонятного мне угла они меня выследили
